– Против.

– Да повзрослей уже! – Подкрашенные красной помадой губы задрожали, ладонь с наманикюренными пальчиками стиснула спинку стула. – Неужели мы не можем пообщаться как взрослые люди? Думаешь, мне не было больно? Думаешь, я не хотела создать с тобой семью, родить детей? Да я неделю ревела, когда мы расстались, на семьсот грамм похудела. Ты не сделал ничего, чтобы меня удержать!

Егор с силой потёр лицо руками и закрыл глаза. Не помогло. Звонкий голос с лёгкой, симпатичной картавостью на букве «р» ввинчивался в мозги конусным сверлом.

– Мы могли быть счастливы. Но ты даже не попытался найти работу, сколько я тебя об этом ни просила!

– У меня есть работа, – глухо выдавил участковый, дождавшись, когда бывшая сделает паузу, чтобы вздохнуть. Некстати появилась официантка. Сгрузила с подноса стакан с морсом, плетёную корзинку с порезанным на куски лавашем и маленькую пиалу с чем-то красным, похожим на кетчуп.

– Ваш заказ. Соус для лаваша. Не беспокойтесь, он бесплатный.

– Вот она, твоя работа! – Светка не сумела скрыть торжества. – И как ты на эти деньги собрался содержать семью? А если бы я захотела ребёнка и села в декрет?

Она всё продолжала и продолжала сыпать упрёками, припоминать обиды, накопившиеся за время совместной жизни. А Егор тоскливо таращился на скатерть и думал, что Тимур всё правильно про неё сказал. Есть женщины, которым мало уйти и оставить человека с разбитым сердцем. Им надо засовывать в рану пальчик и ковырять там заточенным коготком, чтобы коркой не заросло. Придумывать многозначительные статусы в соцсетях, слать фотографии с новым парнем и подписью «Я счастлива! Впервые за столько лет!». Вот тогда они чувствуют, что живут…

В плане баб друг заслуживал доверия. Среднего роста, коренастый, с круглым скуластым лицом, Тимур искренне любил женщин. Что удивительно, те охотно любили его в ответ. Может от того, что друг не признавал ограничений? Не было случая, чтобы он посмотрел на девушку, какую угодно умницу-красавицу, и сказал: нет, не по Сеньке шапка, попробую подкатить к кому-нибудь ещё. Отсутствие тормозов помогало в амурных делах, но мешало во всех остальных. Тимур бессчётное количество раз получал по зубам, вылетал с работы и лишался водительских прав за превышение скорости и езду по встречной полосе. Но ни одна из пассий не выкатывала ему претензий за безалаберный образ жизни.

– Болван бесчувственный! – Светка скомкала остаток монолога, увидев, что на парковку у ресторана свернул серебристый Лексус с московскими номерами. Достала из сумки зеркальце, проверила макияж.

Егор не хотел, но всё-таки проследил, как выбирается из автомобиля её новый избранник. Идёт к веранде пружинистой походкой молодого, полного сил и уверенного в себе человека. Целует девушку в губы, расстёгивает кремовый в мелкий рубчик пиджак. И Светка принимается жизнерадостно щебетать о том, что соскучилась и успела проголодаться.

«Куда бы пересесть?» – подумал Егор, доставая из корзины кусок лаваша и окуная в соус. Ресторанчик пользовался спросом, все свободные места успели занять. «Что за подстава…».

– Добрый день!

Погружённый в мысли Одинцов не заметил, как к нему подошла совсем юная девушка, не старше двадцати. А вот Светка ничего не упустила и теперь вертелась на стуле, бросая через плечо возмущённые взгляды. Будто её специально усадили поблизости и заставили следить за соседом.

– Сержант Одинцов?

Участковый, спохватившись, кивнул.

– Меня зовут Василиса.

– Прекрасная? – зачем-то уточнил Егор.

Девчонка и вправду выглядела мило. Серо-зелёные глаза смотрели ясно и доверчиво, мешковатый свитер был не в силах скрыть ладную фигуру. Когда Василиса повернулась, пристраивая увешанный значками рюкзак, по лопаткам хлестнула золотистая коса.

– Премудрая. Не путай, пожалуйста. Нас двое.

Помощница Бабы Яги уселась напротив и наморщила слегка вздёрнутый, покрытый бледными веснушками нос.

– Канализацией пахнет, чуешь?

– Нет, – соврал Егор и покраснел.

– Ладно, лишь бы с не с кухни. Я голодная как собака. – Василиса цапнула лаваш и продолжила с набитым ртом. – Мне на расследование подкинули немного денег, сегодня ужин за казённый счёт. Я тебя по-быстрому просвещу, а ты потом вопросы позадавай. Пойдёт? Тогда слушай. Мы – материальное воплощение культурно-информационного поля. Если по-простому, когда много людей на протяжении долгих лет во что-то верят, это что-то становится реальным. У детей воображение работает особенно сильно, поэтому среди нас полно сказочных персонажей. Раньше мы друг друга называли «доухъ», а потом прижилось «фольки», от слова «фольклор». Только Бабе Яге не говори, она сленг не одобряет.

– Я правильно понимаю, что вы живёте сотни лет? Как же вас не вычислили до сих пор?

Василиса пожала плечами, выискивая глазами официантку.

– На общину работают ведьмы, они помогают с прикрытием. Периодически мы разъезжаемся по другим городам, потом возвращаемся под видом родственников. Но самое главное, нас не разглядеть сквозь человеческую ипостась. Даже один фольк не в силах вычислить другого, если тот не захочет. Или не утратит контроль и чем-то себя не выдаст. Могущественные маги, вроде Бабы Яги, способны видеть через оболочку. Но только когда объект наблюдения уступает по силам.

Грустная официантка Алёна, всё это время стоявшая возле входа с опущенной головой и скрещенными на груди руками, наконец-то заметила голодный Василисин взгляд.

– Привет.

– Привет! Как дела?

Похоже, они были знакомы.

– Тяну помаленьку, – устало ответила официантка. – Ты не слышала, есть шанс осенью единоразовую выплату получить? Мне детей в школу собирать. Прислали список – одних тетрадок с книжками тысяч на пять. Обувь надо купить, джинсы, спортивный костюм старшему. Он за лето из всего вымахал, не знаю, что и делать.

– Висело какое-то объявление, но не уверена. Лучше сама поинтересуйся. Сегодня приёмный часы до полуночи.

– Зайду, куда деваться. Выбрала чего?

– Да. Принеси, пожалуйста, люля-кебаб с картошкой фри, салат Цезарь и чай.

– А мне – свиной шашлык с овощами-гриль. – Егор решил не ломаться и воспользоваться халявой. День выдался на редкость паршивый, должна же быть компенсация.

Когда официантка ушла, шёпотом поинтересовался:

– Она тоже фольк?

– Ага. Алёнушка из «Аленького цветочка».

Егор попытался вспомнить мультфильм, но дальше фразы «Привези-ка мне, батюшка…» дело не пошло. Видимо, на его лице отразилось сомнение. Василиса бросилась защищать коллегу по цеху:

– А ты чего ждал? Раз из сказки, так должна выглядеть, как модель Плейбоя в кокошнике? У неё трое детей, а муж их бросил. И алиментов ни рубля не заплатил. Она пашет на двух работах!

– Да я ничего, я вообще на другую тему… – поспешил отмазаться Одинцов. Он не знал, чему удивляться больше. Тому, что фольклор оживал на глазах. Или тому, что милую добрую Алёнушку бросило Чудовище, и теперь ей приходилось тянуть лямку матери-одиночки. – А есть тут ещё кто-нибудь из ваших?

– Вон Тугарин Змей. Не туда смотришь, правей. Не последний фольк в общине, держит половину деревообработки в области. Больше вроде никого.

Одинцов покосился на лысого гладковыбритого мужика в приличном костюме. Тугарин Змей пялился в экран смартфона, ковыряя вилкой надъеденный чизкейк. Ничто в его облике не выдавало разбойной сути, за исключением уха, пробитого золотым кольцом.

– А почему вроде? Ты не всех фольков в городе знаешь?

– Только старожилов. Мы не единственная община в стране. Кто-то уезжает, кто-то приезжает. Появляются новички, это непрерывный процесс. Сейчас поменьше, а во времена Советского Союза, когда республики активно поднимали национальную литературу, фольки рождались сотнями. Если в городе появится неизвестный мне фольк в обличии человека, я об этом не узнаю, пока он не подойдёт и не представится.

– А убитая семья была как-то связана с общиной? Может, взрослые познакомились с фольком, не догадываясь об этом?