– О-хо-хо, горюшко-горе, – причитала едва слышно Мария Мстиславовна, сидя рядом со мной и слегка покачиваясь из стороны в сторону.

Муж обычно возвращался к семи вечера. Я не стала сегодня наряжаться и прихорашиваться, ибо до сих пор слабость в конечностях не отпускала, да и повода для радости – ни одного. Зато горя и печали – хоть ведром черпай из бездонного колодца.

В половине седьмого я спустилась вниз, сразу проходя через гостиную в каминную комнату. Кто-то из охраны успел поджечь поленья, они искрили и громко щёлкали, будто в противовес поселившейся в душе мерзлоте, и подглядывали за мной оранжевыми глазка́ми. Села в кресло, поджав ноги под себя. Середина сентября, а я уже в тёплых шерстяных носках. Гера всегда шутил, что я мерзлячка. Но так в действительности и было: едва уличная температура опускалась ниже двадцати градусов, и я тут же начинала кутаться во что-нибудь тёплое и желательно пушистое. Поэтому место у камина, пожалуй, одно из самых моих любимых в огромном доме, который в тёмное время суток развлекал себя тем, что пристально всматривался в жильцов мрачными пустыми углами. Сейчас же особняк представал передо мной ещё более зловещим, чем три недели назад до совместной поездки к морю меня и мамы. Прошло совсем немного времени, меньше месяца, а такое чувство, что я постарела лет на десять. Озноб по коже…

Свернувшись на кресле клубком, пригревшись вблизи огня, я вскоре, сама того не заметив, задремала. Очнулась резко, будто от толчка, встрепенулась и вытянула шею, прислушиваясь к окружающим звукам. Но в доме стояла абсолютная тишина. Тётя Маша, должно быть в своей комнате смотрела любимый сериал по телевизору и что-нибудь вязала или рукодельничала. А Гера до сих пор не приехал. Я, даже не имея чётких фактов, кожей ощущала, что его нет. Без него вечерами всегда тоскливо. Будто только мужу подвластно разогнать сгустившиеся вечерние сумерки вокруг меня, сегодня казавшиеся особенно угрюмыми и тревожными.

Распрямив тело, приятно потянулась. От близости пламени кровь разгорячилась и быстрее бежала по венам. Жаль только, что лёд в душе не собирался легко сдавать свои позиции и таять не торопился. Но где же Гера, не случилось ли чего? Телефон наверху, подниматься лишний раз в спальню не хотелось. Развернулась полуоборотом назад, чтобы рассмотреть циферблат на напольных часах. Девять часов? Я проспала весь вечер? Почему же муж до сих пор не вернулся домой… Желудок заурчал, оповещая что нескольких сдобных плюшек, съеденных в обед, ему маловато для поддержания необходимого жизненного тонуса. Но тревога за мужа не отпускала. «Всё-таки придётся подняться на второй этаж», – решила для себя. Стоило только последней мысли сформироваться в заспанных мозгах, как я подорвалась с кресла и стрелой помчалась в спальню.

Два лестничных пролёта до второго этажа, впервые вызвали отдышку. Я прижимала ладонь к груди, унимая заполошное сердцебиение и стараясь не обращать внимания на хрипы пожилого шахтёра, рвавшиеся из лёгких. Уже в спальне разблокировала мобильный телефон, но дисплей по-прежнему молчал. Ни одного пропущенного звонка или сообщения от мужа.

Да что в конце концов происходит?

Я, не глядя присела на кровать, испытывая необъяснимую растерянность. Гера сказал, что занят до вечера, но его устоявшееся с годами понятие «вечер» давным-давно закончилось…

А вдруг авария по пути домой?

Страшные воображаемые картины начали лихорадочно скакать перед глазами. Но в кои-то веки здравый смысл подсказал, что если бы случилось что-то плохое, то кто-нибудь из охраны наверняка прибежал с новостями. Значит ничего плохого не произошло. Успокаивала сама себя, но нехитрый аутотренинг отказывался срабатывать как должно. Тем не менее злободневный вопрос, а где, собственно, прозябал мой муж, в то время как я впервые за долгое отсутствие вернулась домой, не снимался с повестки. Мне жизненно необходимо получить от него немного тепла и заботы. Тут я, конечно, слукавила; «немного» заботы не в состоянии облегчить моё подавленное состояние. На самом деле я остро мечтала завернуться в Геру, как в верблюжье одеяло. Хотела, прижимаясь щекой к твёрдой груди, почувствовать его размеренное дыхание, пересчитать гулкие удары сердца. Чтобы крепкие объятия мужа своей уверенной, непоколебимой силой выдавили из меня лёд, прогнали прочь горькую и нелепую обиду на несправедливость судьбы. Думаю, что в наш непростой для обоих жизненный период он нуждался в этом не меньше меня.

Чудно́, что в пору особенно острых душевных волнений мы – люди – взяли за привычку в первую очередь задаваться вопросом: «За что же небо послало мне вопиющие в своей жестокости испытания?» И только во вторую вспоминали, да и то не все, что судьба никак не виновата в том, что мы творим поступки, опираясь исключительно на личные амбициозные желания, подстёгиваемые самоуверенными и необоснованно дерзкими решениями.

Почему же его до сих пор нет?

Руки волнительно дрожали, пока я жала кнопку телефонного вызова. Длинные гудки, как удары кувалды по голове. После каждого последующего я съёживалась больше и больше, мечтая превратиться в невидимку. Меня не видно – значит и проблем вроде нет. Глупо, по-детски, но неизвестность слишком быстро превращала страх в отчаяние. Гудки прекратились, а я так и не дождалась ответа. Под лопатку вонзилась игла горького разочарования.

Неожиданно комнату расчертил отблеск автомобильных фар, и я тут же метнулась к окну, раскрывая тяжёлую штору шире и одёргивая рывком тюль. Узнав внедорожник Геры, немного попустило. Но лишь после того, как муж показался из машины, неподъёмный груз одномоментно и окончательно свалился с плеч. Облегчение накрыло спасительной волной. И только после я осознала, насколько оказывается было трудно дышать, ибо сейчас лёгочные альвеолы работали в полную силу, насыщаясь кислородом. А я поняла, что значит испытать невообразимое умиротворение вместе с радостным предвкушением долгожданной встречи. «Глупая, почему ты до сих пор пялишься в окно, а не бежишь встречать любимого мужа?» – неожиданно очнулась совесть.

Я заторопилась поскорее вниз, чтобы привычно обнять Геру после возвращения домой. К моему приходу мужчина успел пройти в каминную комнату и наливал себе алкоголь из графина. Он открыл встроенный мини-холодильник в шкафу возле бара. Кубики льда звякнули в стакане. А я медленно и отчего-то неуверенно приближалась к нему со спины. Тревожные иголки хаотично впивались под кожу. Странное чувство, неизвестное. Я поёжилась, хотя в камине до сих пор багровели угли.

Но отбросив ложные, трусливые сомнения прижалась к широкой спине, вдавливая щёку и грудь как можно сильнее в крепкий торс. Обвила руками за талию, сжимая изо всех сил. Мне так не хватало его мощи сегодня, монументальности. Только властный, бескомпромиссный и вместе с тем удивительно чуткий и заботливый поток энергии от мужа способен оживить меня. Превратить из замёрзшей ледышки обратно в живую женщину из плоти и крови. Георгий Подольский всегда мне виделся этаким оплотом, несокрушимой скалой посреди неукротимого морского шторма. Это ни с чем несравнимое, особенное удовольствие осознавать, насколько силён мужчина рядом с тобой, что казалось будто он всемогущ и непобедим. И тогда можно с лёгкостью позволить себе не просто спрятаться за надёжной незыблемостью, но прежде всего раскрыться тем самым нежным и хрупким цветком, вступившим в прекрасную пору цветения. Без страха, а даже с неким предвкушением оголить свои тайные мысли, мечты, желания, чтобы позволить ему прикоснуться к самому сокровенному, потаённому и оттого уязвимому. Но видя в ответ лишь бережность и чувствуя искреннюю благодарность с обещанием защитить от всего и ото всех, возможно испытать чувственный оргазм. Это будто квинтэссенция взаимного доверия и открытости в паре, благословлённой самой Любовью.

– Ты поздно, я волновалась. – Мне понадобилось несколько минут, чтобы подпитаться, зарядиться от него.

– Много дел, – низкий голос с хрипотцой сорвался в конце фразы. Гера прокашлялся, одновременно отцепляя мои руки. А после развернулся, чтобы придирчивым взглядом коротко обвести моё лицо, словно желал удостовериться, что я цела и со мной всё в порядке.