Если моя мама за что-то берется, она всегда вкладывает в дело всю имеющуюся энергию. А энергии у нее и сейчас хватает на освещение небольшого квартала. И когда мама взялась за мое обучение, мало мне не показалось.

В нашу маленькую квартиру и еще более скромный семейный бюджет ворвались репетиторы. Я был лишен всего, чего только можно было лишить десятиклассника. Главной проблемой стал домашний арест, невозможность появляться в компании. Это было особенно сильным ударом, потому что как раз тогда я приобрел желанную популярность в тусовке благодаря, как это ни странно, первому литературному опыту.

Наша с Володей Елесиным художественно-документальная книга была восторженно принята всеми десятыми классами 92-й ленинградской школы. Увы, до наших дней сохранились только первые главы, но недавно я их перечитал и понял, что мы и впрямь были хороши. И вот, вместо того, чтобы наслаждаться литературными успехами, я корпел над учебниками и заданиями от репетиторов. Появился третий страх, характерный для детей, – потеря положения среди друзей.

Особенные сложности были у меня с английским языком. И даже не столько с языком (хотя я так до сих пор его и не знаю), сколько с новой учительницей. Она заняла по отношению ко мне жесткую позицию, мои стоны и жалобы на ее предшественников, которые не смогли меня научить, были бесполезны. Любые попытки разжалобить англичанку разбивались о ее железобетонную неприступность и неготовность ставить мне тройку только за красивые глаза. Ну, может, глаза были и не самые красивые, но маме нравились.

Когда я наконец осознал, что проскочить не выйдет, то взял словарь, впервые за долгое время подготовился и выступил на уроке с почти правильным переводом. Тут небеса посветлели. Учительница, восхищенная своей педагогической мощью, сказала: «Можешь ведь, если захочешь», – и поставила мне первую четверку после череды двоек.

После этих событий я понял, что когда у тебя появляется ответ на вопрос, зачем что-то делать, то одновременно становится ясно, что и как делать.

Страх – сильнейший мотиватор. Так что если ответом на вопрос «Зачем?» является «Чтобы избежать крупных неприятностей», решение ищется гораздо быстрее. Но это только один из возможных ответов.

Страх так или иначе остается нашей движущей силой. Но обычно по мере взросления, если, конечно, человек не склонен к постоянной тревожности, он постепенно привыкает к жизни с каждым конкретным страхом. И если этот страх – единственная причина его активности, то мотивация постепенно пропадает. Необходимо новое опасение, новая мотивация.

Приключения в школе не помешали мне радостно прогуливать подготовительные курсы в Инженерно-экономическом институте имени Пальмиро Тольятти, на которые меня отправила мама. В качестве доказательств своего посещения я предъявлял ей задачи, решенные на занятиях с репетиторами.

Голь на выдумки хитра, так что имейте в виду – сотрудники тоже могут пойти на какие-то ухищрения, лишь бы избежать возможности получить новые знания.

В итоге я осознал, что карьера инженера-экономиста – не мое, и с двух попыток, после шести вступительных экзаменов вместо трех, с трудом поступил в Политех (тогда еще имени Калинина, а не Петра Великого). И уже в октябре начал постепенно игнорировать занятия. А заболев под самый Новый год и пропустив зачетную неделю, опять оказался в той же ситуации, что и год назад.

Забавно, что практически повторилась школьная история с английским, только теперь это была высшая математика. На третьей или четвертой пересдаче преподавательница сказала, что поставит мне положительную оценку, только когда я буду знать вышку лучше всех на курсе. И она сдержала слово. В итоге я сдал экзамен только 5 марта. Несложно догадаться, что до того дня большая часть моих ресурсов направлялась на изучение математики. А это не повысило мою успеваемость по остальным предметам. К сожалению, свободное владение математической наукой было необходимым, но недостаточным условием для продолжения учебы.

Стало понятно, что надо зафиксировать убыток, списать потерянный год и забрать документы из Политеха, пока не стало слишком поздно. Тем более что я уже догадывался, что энергомашиностроитель из меня примерно такой же, как экономист.

Пришлось рассказать об этом казусе маме и снова попросить ее о помощи. Я понимал, что нужно поступить в другой вуз, двух попыток у меня не будет.

Единственным моим мотивом была боязнь армии. Напомню, что тогда рассказы об ужасах военной службы в целом и за границей в частности звучали из каждого утюга. Забавно, но если бы тогда я прошел нормальное медицинское обследование, то, скорее всего, был бы избавлен от этого страха и судьба моя сложилась бы по-другому. Но поскольку по всем внешним признакам я был здоровым лбом, то обращаться к врачам в голову не приходило. В результате мне было все равно, куда поступать, лишь бы приняли и в вузе была бы военная кафедра.

В то время профориентации в ее нынешнем виде, с тестами и психологами, еще не было, а поскольку собственные предпочтения у меня отсутствовали, то я выбрал место учебы, как и многие троечники, «за компанию». Еще трое таких же умных из моего и параллельного классов собирались в Инженерно-строительный институт (ЛИСИ). Убедившись, что проходной балл составляет скромные восемь (плюс зачет по сочинению), я понял, что это мне по силам.

Так вышло, что строительство оказалось моим призванием и делом всей жизни, но тогда это было не более чем совпадением. Как в «Голом пистолете», помните? «Сегодня мы чествуем Фрэнка за освобождение нашего города от тысячного наркоторговца!» – «Ну, честно говоря, последних трех я сбил, когда дал задний ход. К счастью, они оказались наркоторговцами».

Прошло более двадцати лет, прежде чем я начал представляться как строитель по образованию и по призванию.

Поступив на сантехнический факультет, я чувствовал себя опытным студентом, ведь одного семестра Политеха вполне хватало, чтобы спокойно пройти первый курс ЛИСИ с минимальными проблемами. А разобравшись в геодезии, я даже успевал подрабатывать на изготовлении курсовиков для сокурсников за приличные деньги.

Но уже на втором курсе старые запасы знаний закончились, а мотивации не прибавилось, так что проблемы с учебой не заставили себя ждать. Я уже сжился со своими страхами и перестал обращать на них внимание, а так как общее нежелание учиться дополнилось необходимостью работать, то и проблемы только нарастали. К счастью, я уже научился решать их без привлечения мамы, обходясь упорством, друзьями и способностью пробуждать в старшем поколении родительские чувства.

Сегодня я понимаю, что мое тогдашнее нежелание учиться в первую очередь было связано с тем, что я не видел связи между обучением и благополучием, в том числе финансовым. А к работе на долгосрочную перспективу я определенно был еще не готов.

Оборотная сторона надежды на получение чего-либо – боязнь это не получить.

Я не видел удовлетворительного ответа на вопрос «Зачем?», потому что во время учебы, работая подсобным рабочим в финской строительной фирме, занимавшейся реконструкцией Пассажа, зарабатывал на порядок больше, чем любой из моих знакомых-инженеров с высшим образованием.

Но если обучение могло принести понятную пользу, силы и время на нее находились. Например, оказавшись в роли бригадира, я столкнулся с проблемой языковой коммуникации. Как вы уже поняли, мои знания английского были далеки от свободного владения языком. Хотя, если бы я владел им в совершенстве, это бы не очень помогло: финские строители не были полиглотами.

В первые дни на выручку приходило искусство пантомимы, но быстро стало ясно, что этого недостаточно. Как на старшем группы, на мне лежала ответственность за самое главное – своевременное получение нашей зарплаты. Деньги были немаленькие, опасение не получить их – сильным, так что решение надо было найти быстро.