– Это реально тупо, – сам себе попенял я, в тон заявлениям Бисквита.
Орк искренне не понимал мотивов моей ностальгии и постоянно то предлагал махнуть на все рукой, то советовал, раз уж я такой извращенец, завести себе еще одну фуки. Странно, но почему-то это предложение вызывало мгновенное отторжение. Как представлю, что придется долгие месяцы воспитывать новое крылатое недоразумение, так сразу и тоска куда-то улетучивается. Но все же время от времени я прихожу на этот берег подумать и поностальгировать в надежде непонятно на что. Шансы, что я когда-нибудь увижу Фа еще раз, ничтожно малы. Из миллиарда спор золотой пыльцы, на которые распалась попавшая в наш мир высшая тысячелетняя фея, до стадии русалки доживает едва ли один процент, а уж в водах Роны и Женевского озера свой жизненный путь заканчивает еще девяносто процентов этих необычных существ.
Поначалу меня очень удивляло то, что, проходя стадии взросления, феи выглядят так, словно вышли из земного фольклора: низшая ипостась – как классическая диснеевская фея, а когда сращивает ноги в хост, то становятся пусть и зверовато-опасным, но довольно аутентичным аналогом Русалочки. Высшие феи вообще практически неотличимы от человеческих девушек анимешного стиля. Бисквит все прояснил, показав мне рисунки фей, выросших в его родном мире. В основном они жили на гоблинских болотах и в стадии фуки были похожи на летающих жаб, а на плотоядном этапе мало чем отличались от гоблинских головастиков. Магические существа не имели генетических оков и мимикрировали под окружающий их мир точно так же, как это делали пришлые в плане названий и своего ментального образа в глазах земных аборигенов. И ведь получилось! На Большой земле уже практически забыли об образах толкиновских гоблинов и орков. Теперь даже в фильмах и играх гоблины отдаленно похожи на жаб, а орки – на здоровенных безволосых горилл с зеленовато-бурой кожей.
Так, стоп, что-то мои мысли опять ускакали куда-то не туда. Я пришел сюда, чтобы еще раз обдумать ситуацию и принять взвешенное решение, а не размышлять об удивительном пути феек от состояния безмозглой фуки до высшей феи, одна из которых пробудила во мне дар оценщика, а с ним у меня сейчас определенные проблемы. Точнее не с самим даром, а с его применением.
Последние четыре месяца показали, что все мои радужные мечты о богатом будущем оказались как минимум дутыми. Да, поначалу все шло хорошо: черный рынок поставлял клиентов, которым даже не нужны были официальные документы, хватало упоминания на моем сайте. Я вполне обоснованно, по крайней мере, как мне тогда казалось, полагал, что могу плевать с высокой колокольни на профсоюз оценщиков и их грабительские взносы, а также на не менее охреневших чиновников Белого города, требующих за лицензию еще больше. Но реальность внесла свои коррективы. Моя популярность как серого оценщика-нелегала была высокой лишь потому, что дельцам теневого рынка произведений искусства не очень-то хотелось светиться у официальных экспертов. Но сейчас весь этот накопившийся запас нереализованного спроса был исчерпан, и стало понятно, что будущее пусть и не так уж печально, но не настолько радужно, как бы мне того хотелось.
И именно в момент пика моих сомнений пришло сообщение от одного из членов профсоюза оценщиков с приглашением встретиться в спокойной обстановке и попытаться урегулировать сложившиеся разногласия. Хорошо, что это был не тот надменный урод, который явился в мой дом и с ходу начал пояснять, что, кому и сколько я должен. Тон письма был вполне миролюбивым, но тот хам там точно будет. Вот и думай, стоит ли вообще соваться туда, где все может закончиться минимум оскорблениями, а максимум мордобоем. С другой стороны, развиваться нужно, а за профсоюзом десятки галерей и сотни богатых коллекционеров, которые без лицензии не подпустят меня к своим сокровищам и на пушечный выстрел.
Как говорится, вопрос со звездочкой. Еще раз посмотрев на воды Роны, я вдруг подумал, что где-то там моя Фа сейчас борется за свою жизнь, с практически самоубийственным стремлением к развитию, граничащим с упорством осетра, идущего на нерест. Она хватается за любую возможность, не думая о том, стоит оно того или нет, не заботясь о последствиях.
Ладно, в конце концов, я взрослый человек и в крайнем случае смогу посчитать до десяти, перед тем как посылать это скопище старых маразматиков. Чем черт не шутит, возможно, случится чудо и мне предложат что-нибудь удобоваримое. В конце концов, Женева – волшебный город, и чудеса здесь случаются на каждом шагу. Просто не всегда они приятные и очень часто крайне опасные. Так что не мешало бы прихватить с собой револьвер, но если поймают с огнестрелом в Белом городе, то никакой гоблин, будь он семь раз специальным инспектором, не поможет.
Выходя из уютного закутка на набережной, я через телефон вызвал Убер. Машина прибыла через десять минут и умчала меня к огням Белого города. Вот уж где ночь была бессильна. Казалось, что тамошние жители понятия не имеют, что такое настоящий мрак. Серый город нес на себе отпечаток некой швейцарской провинциальности, пусть и с налетом волшебства, а также безудержного разгула. Оно и понятно: люди, ощутившие себя магами, но отнюдь не волшебниками, топили разочарование в разгуле. В человейниках это явление принимало пугающий размах. А вот Белый город излучал оптимизм и величие. Он блистал не только волшебными огнями, но и возвышенностью архитектуры. Эльфийские архитекторы вылепили из прозрачного, словно хрусталь, стекла и белой, как яичная скорлупа, субстанции небоскребы, очень похожие на сказочные шпили. Ушастые снобы не признавали апартаментов площадью менее полутысячи квадратных метров, так что жить в Белой Женеве могли только очень богатые люди, ну, и нелюди тоже.
Не скажу, что я чувствовал себя каким-то ущербным, не имея жилплощади в Белом городе, но то, что мое нахождение в центре Женевы больше часа было возможно исключительно из-за бирки внештатного агента жандармерии, все же немного раздражало. Боюсь даже представить, какие чувства посетят меня, доведись попасть на территорию Академии. Если резко контрастирующая с Серым городом Белая Женева имела определенный земной флер: здания напоминали, скажем так, фантазии архитекторов на тему будущего, – то в Академии ректор Поль Жаккар дал ушастым полную волю. По уверениям того же Бисквита, там все практически так же, как в эльфийских городах его родного мира. Придется поверить на слово, потому что мне не то что в другом мире – скорее всего, даже в Академии побывать не светит. Так что остается лишь наблюдать за гигантским шпилем Ледяной иглы с восхищением и с солидного расстояния.
Никакой границы между Белым и Серым гордом не было, и никто не стал выспрашивать меня причины посещения сердца Женевы, но все равно находящийся в кармане жетон начал вызывать раздражение, хотя до этого момента я его не замечал. Как и большинство городов на современной Земле, Белая Женева разделялась на сам город и, так сказать, Сити – сосредоточение полусотни небоскребов в центре. А вокруг них раскинулось пространство, занятое огороженными особняками женевской элиты, как земного, так и неземного происхождения, а также куча всяческих торгово-развлекательных центров. Пару месяцев назад я впервые посетил один из них вместе с гостившим у меня Женькой и Бисквитом. Увлекательное было приключение, но, если честно, увеселительные заведения Серого города мне были ближе: не так дорого и, что самое главное, нет чувства необходимости постоянного контроля своих слов и поступков. Ну а если хочется уйти в загул, то вообще нужно ехать в какой-нибудь из человейников. Вот там и нервы можно пощекотать, и оттянуться до съезжания крыши набекрень.
Что-то в последнее время меня начинает тянуть именно на такой вид развлечений. Видно, пружина напряжения слишком сжалась, чтобы прибегать к полумерам.
Вот под эти размышления об особенностях культурного и не очень досуга такси доставило меня в центральную часть Белой Женевы. Практически все первые десять этажей небоскребов Сити были отданы под общественные пространства. Именно поэтому я счел, что смогу побеседовать с нервными коллегами без эксцессов. Вряд ли они решатся навредить мне, да и я буду сдерживать себя от резких поступков.
