«Не уходи, учись, смотри, наблюдай!» — скомандовал Коста, не заменяя меня, а словно становясь рядом.

Я осторожно поднялся со своей импровизированной лежанки, и у меня даже получилось сделать это практически бесшумно, но, как только я начал задумываться о том, что и как делаю, тут же уронил на пол подвернувшийся рюкзак. Мысль о том, что нужно перестать анализировать, а надо просто следовать инстинктам и навыкам Ловчего, пришла с некоторым запозданием.

Закрыв глаза, я постарался расслабиться и не думать о том, что с физической подготовкой у меня, мягко говоря, так себе, на твёрдую «троечку». И что этого наверняка недостаточно для того, чтобы использовать известные Ловчему приёмы. Да я черед две минуты махания мечом его банально выроню от усталости. Нет у меня, как у большинства попаданцев, про которых я читал, ни армейского прошлого, ни разряда по самбо, дзю-до или рукопашному бою. Я самый обыкновенный офисный планктон. И если мозги, сознание и эмоции как-то ещё можно объединить, то что делать с телом, я понимал пока плохо. Придётся подстраиваться нам обоим, ведь Коста тоже должен понимать, что многое из того, что умеет он, я просто не смогу выполнить.

Я ожидал, что замерший под окном неизвестный как-то отреагирует на устроенный мной шум, но с той стороны по-прежнему было совершенно тихо. Я хотел отодвинуть занавеску, но замер, услышав знакомый низкий голос.

— Не следует привлекать лишнего внимания, Ловчий, — он негромко фыркнул, словно большой… очень большой зверь. — Я же говорил тебе, что мне просто интересно. Чтобы успокоить тебя, скажу, что в мои планы не входит приближать твою смерть. Тем более что ты с ней почти что в приятельских отношениях, — он явно намекал на то, что был свидетелем нашего чудесного рандеву с обладателем шляпы с колокольчиками.

— Тогда зачем ты здесь? — спросил я вполголоса, не сомневаясь, что странный гость наверняка меня услышит. — Заметь, я не спрашиваю — как?

— Считай меня наблюдателем, — подумав, вполне миролюбиво предложил он, — кстати, мне нравится этот новый мир, так что ты уж постарайся продержаться подольше, Ловчий. Жаль, если им тоже завладеет Изнанка.

— Про то, в чём твой интерес, можно не спрашивать, я уже понял, — буркнул я, всё же отодвигая занавеску и всматриваясь в темноту, — и вмешиваться ты не станешь, даже если ситуация сложится для меня неблагоприятно.

— Не стану, — согласился мой странный собеседник, и в его голосе мне послышалось искреннее сожаление, — но и мешать не буду. Если пользоваться вашей человеческой терминологией, я болею за тебя, Ловчий.

— Это радует, — в моём ответе не было и тени сарказма, так как я действительно был рад, что это странное существо если уж не на моей стороне, то и не стороне тварей Изнанки. Иногда отсутствие лишних препятствий — это уже помощь.

— Хорошо, что ты так понимаешь ситуацию, — проговорил мой невидимый гость и добавил, немного помолчав, — нужно слегка уравновесить шансы, иначе игра потеряет смысл и превратится в банальное убийство.

— Что ты имеешь в виду?

Я не слишком рассчитывал на ответ, но стоящий за окном усмехнулся и соизволил пояснить.

— Ты здесь безоружен, у тебя нет твоего меча, нет артефактов и нет магии. Да и боец из тебя паршивый, не в обиду тебе будет сказано. Но это не твоя вина, просто так легли карты. У меня есть возможность дать тебе одну подсказку: с рассветом спустись в подвал этого дома и забери то, что позовёт тебя.

— А если меня ничего не позовёт?

— Значит, ты не тот, кто нам нужен…

Неизвестный замолчал, и я неожиданно почувствовал, что он ушёл. Не было ни шагов, ни каких-либо иных признаков того, что под окном уже никого нет, но я точно знал: он исчез.

Вернувшись к лежанке, я понял, что сна у меня, как говорится, ни в одном глазу. То ли нервное напряжение не даёт расслабиться, то ли ноющая боль в спине, то ли ещё что-то… И неожиданно я понял, что раздражающий зуд, который я чувствовал где-то в позвоночнике, — это не боль, а предупреждение об опасности. То, что позволяет Ловчим заранее готовиться к грядущим неприятностям. Видимо, наше слияние с Костой шло полным ходом, раз у меня стали проявляться способности, присущие ему.

Забравшись с ногами на лежанку, я уставился в стену и попытался осмыслить то, что только что произошло. Если я правильно понимаю, твари Изнанки каким-то образом просочились в наш мир, и те, кто управляет всеми мирами — боги или кто там вместо них — решили, что нужно противопоставить им Ловчего, который либо не даст им захватить мир, либо… хм… сложит голову в этом сражении.

Движение на стене я заметил почти случайно, на секунду вынырнув из состояния задумчивости. Наверное, периферийным зрением я уловил едва заметное шевеление на противоположной от лежанки стене. Не знаю, что меня удержало от того, чтобы вскочить и броситься к двери. Наверное, те самые инстинкты Ловчего, которые все прочнее пускали корни в моём сознании, переиначивая его, подчиняя другим требованиям и правилам. Я даже не дёрнулся, молча всматриваясь в предрассветный полумрак и стараясь понять: мне почудилось, или на самом деле выцветшая картинка в просто деревянной рамке, висящая напротив, шевельнулась.

Прошло несколько томительных минут, и движение повторилось: мне показалось, что картинка качнулась, словно от порыва сильного ветра. Но воздух был спокоен, так что списать происходящее на ветер, увы, не получалось.

Остро кольнула мысль о том, что я абсолютно безоружен, и если там прячется какая-нибудь тварь, мне просто-напросто нечего ей противопоставить. Поэтому лучшее, что я могу сделать, — это не привлекать к себе внимания. Сейчас, в этом мире и в этом теле, я не боец.

Картинка на стене снова качнулась, на этот раз сильнее, а потом я решил, что от напряжения и бессонной ночи у меня начались галлюцинации. А затем почувствовал, как уплотнился воздух в комнате, стал вязким и холодным. Словно кто-то открыл невидимую дверь в промозглый сырой подвал.

Почему-то я не мог отвести взгляда от картинки на стене, хотя даже не мог рассмотреть, что на ней изображено, настолько выцвели краски за прошедшие годы. Затаив дыхание и невольно вцепившись в расстеленный на лавке спальник, я смотрел, как из картинки высунулась рука. Она ощупала длинными тёмными пальцами тонкую деревянную рамку, словно проверяя на прочность.

Я всмотрелся в руку, взявшуюся непонятно откуда, и понял, что показалось мне странным с самого начала, если, конечно, не считать самого факта появления руки из картинки. У пальцев было не три фаланги, как у любого человека, а четыре, и выглядели они из-за этого совершенно жутко, словно я смотрел оживший фильм ужасов. Не улучшали картины и длинные, отсвечивающие каким-то неприятным металлическим блеском когти.

Между тем рука сдвинулась с рамы и пальцы начали ощупывать стену, словно проверяя, достаточно ли она прочна для того, чтобы на неё выбраться. В том, что обладатель странной руки планирует пробраться сюда, в комнату, сомнений у меня не было. Внутри отчаянно бился Ловчий, требуя уничтожить тварь, но при этом понимая, что у меня нет оружия. Эта невозможность реального сопротивления доводила Косту до исступления. При этом мы оба понимали, что даже если я уступлю ему власть над нашим общим телом, это не даст никакого реального результата: даже Мастер не кинется на тварь Изнанки с голыми руками. Нам срочно нужно оружие! Вот только уцелеем после встречи с вылезающим из картинки существом, и тут же отправимся в подвал. Авось то, на что намекал невидимый доброжелатель, таки там отыщется.

— Туо парэно амело весто, — внезапно прошептал я, не имея ни малейшего представления о том, что этот набор звуков обозначает. Снова похоже на испанский, но явно не он. Но, стоило мне произнести эту абракадабру, как вокруг словно мигнуло золотистым, и снова всё успокоилось.

Тем временем к руке прибавилась вторая, а затем из картины высунулась голова, больше всего напомнившая мне Голлума из фильма «Властелин колец». Такой же лысый череп, огромные глаза и щелеобразный рот. Только вот если у киношного злодея с зубами было откровенно плохо, то мой сегодняшний гость обладал полным комплектом. Острые, крепкие, способные, наверное, перегрызть что угодно, вплоть до паровозных рельсов.