— Срань Господня! — Он оглядел меня с головы до ног и, ошеломленный, застыл на месте. — Да ведь это же Джорджио, едри его мать, Армани!

— Точнее, Жан-Поль Голтье. Прочь с дороги, плебей.

— Слушай, ты прямо хлыщ прифранченный! Да что случилось-то? Родители померли и оставили тебе кучу денег? — Он втянул ноздрями воздух и скривил рожу. — Боже праведный, пахнет, как в классном борделе.

— Да уж, неплохое разнообразие для пикантного аромата твоих носочков. Дэбби у тебя? Я хочу, чтобы она тоже на меня взглянула.

— Не-а. Она все еще дуется на меня. Судя по всему, ты куда-то намылился.

— Ты сделал правильный вывод.

— А скажи, это чертовски правильное произношение придается к твоему наряду или как? Я хочу спросить, это что, некий новый образ, да? Ты собираешься произвести должное впечатление на женщину?

Я так и оставил его стоящим в прихожей с отпавшей челюстью, недоумевающим по поводу свершившейся со мной метаморфозы. “Интересно, — подумал я, — сможет он усмотреть причастность к этому Спанки? Судя по всему, раньше ему даже в голову не приходило, что духовное существо может совершать столь материализованные поступки”.

Субботнее утро выдалось чудесное и прохладное. Спанки уже поджидал меня, стоя у верхнего конца эскалатора на “Слоуни-сквер”. Одет он был в точности как я, с той лишь разницей, что его пиджак оказался темно-синий, цвета ночного неба. Окинув меня оценивающим взглядом, он одобрительно кивнул:

— Ну, Мартин, скажи, положа руку на сердце: смог бы ты отличить этот пиджак от настоящего?

— Ни за что. Даже фирменные нашивки и те на подобающих им местах.

— Слава Богу. На меня работала целая бригада слепых прислужников, которые всю ночь прокладывали стежок за стежком. — Очевидно, у меня на лице появилось тревожное выражение, а потому он похлопал меня по плечу и добавил: — Это я так шучу.

Выйдя из подземки, мы оказались в нижнем конце Кингс-роуд.

— Ну что ж, в создании внешнего облика мы преуспели довольно неплохо, так что теперь можем заняться твоими манерами. Начнем с совместного завтрака. Но первым делом тебе надо обзавестись книгой. — Он кивнул в сторону магазина У. Х. Смита. — Иди и подбери себе что-нибудь из библиотечки классики издательства “Пенгвин”. Предпочтительно Блумсбери[5], период двадцатых годов. Например, очень кстати пришлась бы Вирджиния Вульф.

— Но зачем...

— Иди и делай, что тебе говорят.

Я выбрал “Комнату Джейкоба”[6] и расплатился. Когда я вернулся, Спанки снял оберточную бумагу и выбросил ее в урну, после чего вручил книгу мне. Я мысленно представил себе, как прохожие воспринимают мои телодвижения, учитывая, что Спанки — невидимка, и потому старался как можно меньше общаться с ним на людях.

— У меня сегодня какое-то игривое настроение! — воскликнул он, глубоко вздохнув и хлопая себя по груди. — Хорошо все-таки быть живым. Сейчас я мог бы подобно ракете пронзить облака. В такое утро возможно абсолютно все. Нет, я действительно это чувствую, а ты?

— Не знаю, о чем ты...

— Ого-го! — неожиданно воскликнул он, хлопнув себя по лбу и резко оборачиваясь. — Да что здесь стряслось-то? Смотри — все голые!

Я окинул взглядом запруженный людьми тротуар и тут же почувствовал, как у меня отпала челюсть. Спанки оказался совершенно прав: окружавшие нас люди были совершенно голые. Мимо прошествовали две высокие элегантные женщины, без единой нитки на теле, зато с хозяйственными сумками. Красивая молодая испанка с темными сосками на массивных грудях и в буквальном смысле слова вращающимся задом протиснулась сквозь толпу, устремляясь в “Боди шоп”[7]. У края тротуара стояла пара суровых полисменов, на которых не было ничего, кроме касок. Неподалеку от пивной сидели работяги, прилепившись посиневшими от холода задами к чугунной скамье. Чуть поодаль из такси вылезала компания голых круглолицых американцев.

Спанки закрыл лицо ладонями.

— Довольно! — воскликнул он. — Для подобных забав еще слишком рано.

В мгновение ока все снова оказались одетыми. Мы остановились перед распахнутыми дверями ресторана. Даже в столь ранний час он оказался забит молодыми и явно состоятельными людьми. Официанты, все причесанные на один манер — с “конским хвостиком”, с рискованной скоростью сновали по залу со своими стальными тележками.

— Это что, тоже входит в программу моего преображения? — спросил я, хотя и не вполне понимал смысл трапезы в обществе невидимки. Если бы я заговорил со Спанки, меня приняли бы за сумасшедшего.

— От тебя требуется всего лишь мысленно обращаться ко мне, и этого будет достаточно, я пойму тебя. — Примерно вот так?

— Именно. С этой минуты, если у тебя возникнет потребность задать какой-нибудь вопрос, просто мысленно его сформулируй, а вслух ничего не говори. Ну а теперь я хочу посмотреть, как ты ведешь себя в дамском обществе.

— Что ты хочешь этим сказать?

Насмешливо приподняв бровь, метрдотель смотрел куда-то поверх наших голов.

— Делай только то, что я буду тебе говорить. Подойди к нему и попроси подыскать тебе столик. Я буду стоять у тебя за спиной.

Я стал осторожно пробираться к метрдотелю. Тот слегка, как-то даже застенчиво, тряхнул своим белокурым хвостиком и заглянул мне в глаза.

— Могу я чем-нибудь вам помочь?

— У вас есть столик для одного?

— Боюсь, что нет. — С этими словами он отвернулся, занявшись своими делами— Я уже собирался было уйти, когда Спанки с силой сжал мне предплечье.

— Ну уж нет, этот номер у него не пройдет, — прошипел он. — Как зовут владельца ресторана?

— Понятия не имею, — подумал я.

— Осмотрись по сторонам. Видишь фотографии на стенах? Почти на каждой изображена одна и та же толстая сука.

Он оказался прав. На одной из фотографий эта пухлая, смеющаяся особа восседала за столиком, на котором стояла карточка с ее именем.

— Прочитай, как ее зовут.

— Анна Тамбур, — подумал я.

— Она — хозяйка ресторана. Но сейчас ее здесь нет.

— Почему?

— Сегодня суббота, хоть и позднее, но все же утро, то есть для вечеринок и прочих торжеств пока рановато. Завсегдатаи, перед которыми она имеет обыкновение представать во всем своем великолепии, пока не появились, а вся эта пестрая толпа попросту не заслуживает ее внимания. Скажи метрдотелю, что ты договорился с ней о встрече, но пришел чуть раньше назначенного времени. Будь уверен, он тут же отыщет тебе столик, причем самый лучший, пусть даже для этого ему придется пересадить куда-нибудь вон тех старух.

Даэмон оказался прав. Я немедленно получил желанный столик. Впереди. У окна. Следуя опять же инструкциям Спанки, я сказал официанту, что желаю сделать заказ.

— Тебе что-нибудь заказать?

— Еда мне не требуется, я ее потребляю разве что ради удовлетворения вкусовых ощущений. Закажи лососину, яичницу, лимонную сдобу с маком, чай и “Кровавую Мэри”. Да, книгу положи рядом на столик, обложкой вверх.

Я сделал заказ и огляделся по сторонам. Вот уж здесь-то мой новый роскошный наряд смотрелся великолепно — почти все посетители ресторана были одеты примерно так же.

— Мартин, обрати внимание на вход в зал. В дверях стояла высокая молодая женщина, отыскивая глазами свободный столик. Солнечный луч скользил по ее высокой груди. У нее была стрижка, модная в шестидесятые годы, а чувственные губы накрашены помадой кораллового цвета.

— Перехвати ее взгляд. Сначала она отвернется, но через некоторое время снова посмотрит на тебя. Она непременно так сделает. Уставься на нее в упор, затем жестом пригласи ее за свой столик. Улыбайся, но старайся не показаться излишне назойливым.

Женщина скользнула по мне взглядом, отвела его, а потом снова обратила его на меня. Я слегка улыбнулся и жестом указал на единственное свободное в зале место — за моим столиком. Она изобразила безразличие, но затем из-за отсутствия свободных мест, а возможно, и потому, что заметила лежавшую на столике книгу, решительно направилась в мою сторону.