Он ожидал новостей от тетушки Полли, но ответа все не было. Согласие родителей мало что значило, если сама Полли оказалась бы против. Молчание тетушки он мог истолковать только как отсутствие малейшего интереса к нему со стороны Полли. Он старался отвлечь свои мысли от нее настолько, насколько это было возможным. Джон пишет тетушке: «Поскольку я прекрасно понимаю, что никогда не добьюсь внимания со стороны предмета моего обожания, я приложу все усилия… к тому, чтобы никогда более не беспокоить ни вас, ни ее».

Позже он написал: «Я полагал, что разрыв – это лучший выход для нас обоих».

Но вскоре он получил ответ. Семья Кэтлетт некоторое время будет находиться в Лондоне, и Полли будет рада увидеть его там, если он сам этого хочет.

Корабль Джона отплывал в свой родной порт – Ливерпуль, поэтому Джон без колебаний принял приглашение.

Встреча в Лондоне была удивительной во многих отношениях. Полли почти не изменилась за те четыре года, которые он не виделся с ней. Как пишет Поллок, она была все такой же «очаровательной, доброй и уравновешенной молодой женщиной, такой же непринужденной, как и тогда, когда она овладела его сердцем». Внешне Джон тоже очень мало изменился. Он все так же краснел и терял дар речи при ней, как и прежде.

Безусловно, он очень многое повидал в Африке. Он перенес очень тяжелую болезнь, голодал и предавался разврату. Смерть там была обычным явлением, а жизнь ценилась крайне дешево – жестокость, зверство и насилие случались ежедневно. И он прошел от глубины отчаяния и мыслей о самоубийстве к возрождению в Боге через Иисуса Христа.

Но при Полли он терялся. Джон не просто был молчалив, но – несмотря на все его приключения – довольно-таки скучен. Ему даже как-то сказали: «Полли всегда веселая и оживленная, а ты так зануден и мрачен».

Несмотря на свою веселость и оживленность, Полли была довольно-таки сдержанна, и Джону очень трудно было понять, что она на самом деле думает. Она была в хорошем расположении духа, но было ли это обусловлено его присутствием? Он просто не знал, как понимать ее настроение. «Я был крайне неуклюж, пытаясь добиться ее расположения», – писал он. Когда срок его малоутешительного визита пришел к концу, он спросил ее, не будет ли она против, если он продолжит писать ей.

Она дала согласие, но и ничего более.

Несколько дней спустя он написал ей трогательное письмо. Он напомнил, как часто писал ей, будучи на флоте и в Африке, а она никогда ему не отвечала. Он просил прислать хоть какие-нибудь «крохи». Он умолял дать ему «хотя бы немного милости, хоть чуть-чуть, ради Бога, пока я совсем не погиб от голода».

Не имея ни гроша в кармане, Джон не мог позволить себе ехать в экипаже и прошел пешком сто пятьдесят миль, размышляя о том, любит его Полли или нет.

Он уже принял предложение стать первым помощником капитана на работорговом судне (поскольку полагал, что не был пригоден ни для какой иной работы) и решил, что, если до его отплытия от Полли не будет никаких вестей, он постарается забыть ее.

Но вести от нее пришли. «Ее ответ, хоть и очень осторожный, был для меня достаточным». Вообще говоря, что касается Полли, то она вовсе не хотела, чтобы этот ответ оказался достаточным для Джона. Это были именно «крохи». Но чем больше Джон перечитывал эту короткую, сдержанную записку, тем больше эти крохи превращались для него в целый хлеб.

Несколько недель спустя, когда его корабль отплыл из Ливерпуля, Джон почувствовал, что жизнь налаживается. Он определенно был всем доволен. Он чувствовал себя близким Богу. Был первым помощником капитана судна, занимавшегося работорговлей, и ему было обещано, что в следующее плавание он пойдет уже капитаном своего корабля. О чем еще мог мечтать юноша, которому было едва за двадцать? Он не чувствовал ни малейшего отвращения к такому явлению, как рабство, и будущее казалось ему чарующе счастливым.

Однако он пробыл в таком умиротворенном, благодушном состоянии всего несколько недель. К тому времени, когда корабль прибыл к западному побережью Африки, он, по его словам, «был почти так же скверен, как и прежде». Джон перестал читать Библию, мало внимания уделял молитве и практически не общался с христианами. «Враг приготовил для меня целый ряд соблазнов, и я легко стал его добычей. В течение месяца он так убаюкал мою совесть, что я оказался втянут в такие дела, о которых еще несколько месяцев назад и подумать не мог».

В трюме корабля везли обнаженных девушек-рабынь. Для офицеров доступ к ним был открыт. Какое-то время Джон боролся с соблазном, но затем вновь оказался в его цепях. У него не было никаких сил сопротивляться. И он спустился в трюм и изнасиловал одну из девушек.

Вне корабля к его услугам всегда были «темнокожие девушки для удовольствий». Его образ жизни быстро стал прежним. «Если я и пытался бороться, то безрезультатно».

И вновь его свалила болезнь. Он вспомнил о своей прежней болезни в Сьерра-Леоне и о пороках, в которых он тогда погряз. Не повторялось ли прошлое?

Сперва он отчаялся получить у Бога прощение; «дверь надежды», казалось, была закрыта. Потом он напишет, что тогда, почти в бреду, испытывая страшную слабость, он не рассуждал более, а положился на Господа и предоставил Ему себя, чтобы Он свершил с ним все, что пожелает. И прощение пришло. Возвратился и мир. «Хоть я и часто огорчал Его Дух и в безумии отрекался от Него (увы, когда же я буду мудр?), Его благодать отвратила меня от мерзких наклонностей, которым я предавался».

Это был еще один поворотный момент в жизни Джона Ньютона.

Отплыв из Африки и доставив рабов на невольничий рынок в Чарлстон (Южная Каролина), Джон вернулся в Англию, к Полли, после чуть более чем годичного отсутствия.

Он был хорошим первым помощником, и потому владелец корабля подтвердил свое предложение Джону занять должность капитана, как только тот будет снова готов выйти в море. Хоть Джон и начинал осознавать жестокость, сопровождавшую торговлю рабами, он все еще не видел, что зло – в самой ее сути. Он видел только работу, которая могла гарантировать доход, достаточный для того, чтобы они с Полли могли пожениться и вести такой образ жизни, который был для Полли привычным.

Теперь ему было двадцать четыре. Ей двадцать. Во время второй половины последнего путешествия он регулярно писал ей. В разлуке любовь его стала еще сильнее. Поллок так пишет об этом: «В Полли он видел невинность и мягкость. В мире, который для него, как работорговца, был полон жестокости и лжи, она была чиста. Только ради Полли он был в состоянии побороть в себе похоть. Ее любовь была для него той тихой гаванью, в которой могла бросить якорь его беспокойная, бездомная душа».

Во время этой встречи с Полли он наконец сумел, пересиливая в себе робость, с огромным трудом, но все же сделать ей предложение. Он намекал на это в своих письмах, но все еще не знал, что она ответит.

И все же он был ошеломлен, когда она сказала: «Нет, и никогда более не просите меня об этом».

Сохранилось мало писем Полли. Поэтому трудно сказать, что творилось в ее душе, но, вероятно, очень многое повлияло на ее решение.

Он очень нравился ей, но быть женой капитана… это была вовсе не та жизнь, о которой можно мечтать. Жизнь Джона была полна опасностей. Полли очень переживала за него, когда он уходил в море. Знала она и о том, какая жизнь была у матери Джона.

Друзья советовали ей порвать с ним отношения. Все видели, что Джон был ее противоположностью, и, хотя они могли испытывать друг к другу влечение, их брак не мог быть счастливым.

Но было и другое. Она понимала, что Джон наделен блестящим умом. Он читал взахлеб. Хотя его образование было и недостаточным, он самостоятельно выучил древние языки. Джон не просто читал – он находил огромное удовольствие в чтении греческих и римских философов. Полли не писала ему часто потому, что чувствовала его превосходство в интеллектуальном плане. Она могла прекрасно вести поверхностную беседу, но написать серьезное письмо было для нее довольно сложным делом.