В небольшом кабинетике они заполнила заявления, и когда Олег хотел поставить дату подачи заявления, Бэлла прикрыла листочек рукой.

— Подожди…

— Выбрали дату свадьбы? — равнодушно поинтересовалась работница ЗАГСа.

— Да, — кивнула Бэлла. — Сегодня! Прямо сейчас!

— Бэллка! — ахнул Олег и, взяв ее руку, подтвердил. — Прямо сейчас!

Женщина заинтересованно посмотрела на молодоженов.

Из ЗАГСа Олег и Бэлла выходили уже мужем и женой, с кольцами на пальцах и счастливыми улыбками на лицах.

— Ты сумасшедшая! — восхищался Протасов молодой женой. — Я уже смирился, что поженимся через два месяца, а тут трах-бах и роспись!

— А чего тянуть? Это же наше общее желание — пожениться, — усмехнулась Бэлла, но вспомнив свои сомнения, вздохнула. — Жалко только что конфетно-букетный период длился у нас так мало…

— Обещаю, Беллочка, что он продлится долго-долго.

И Бэлла поверила в его обещания.

— Нашим родителям будем говорить? Или…

— Конечно, скажем! Пусть знают.

— За свадьбу — запилят!

— Это наше личное дело — устраивать свадьбу или нет! А в ресторан всех близких пригласим.

— С квартирой надо что-то решить — хочу, чтобы только ты и я! Давай номер в гостинице снимем до моего отъезда.

— Ой, я забыла предупредить — родители до субботы у крестной останутся!

— Ура! Ты только моя!

С букетом белых роз Бэлла вошла в свою квартиру. Олег проводил ее до двери, страстно поцеловал на пороге и поспешил к ребятам, пообещав вернуться, как только они закажут билеты на самолет.

Билеты заказали на четверг в ночь, чтобы молодожен побыл с женой еще целый день.

Перешагивая через ступеньку, Олег поспешил в жене.

— Ребята предлагают вечером сходить в клуб, потусить немного и отметить нашу роспись. Ты как?

— Пойдем, — пожала плечиками Бэлла. — Только не надолго.

— На пару часиков… И в кроватку… Целую ночь не выпущу из кровати!

— А я не против… Можем, вообще, никуда не ходить.

— Нет, пойдем, хочу с ребятами тебя познакомить. Только ты кое-что должна знать…

И Олег рассказал о Коляне все, что знал, предупредив, что такому гнилому человеку и провокатору верить нельзя.

— Тогда зачем ты с ним дружишь?

— Не с ним, а с Витьком, а Вован и Колян его друганы.

— Понятно: «друг моего друга, мой друг».

— Нет, они мне не друзья, и ты не доверяй им, чтобы они не говорили тебе обо мне.

— Хорошо. Я тебя, конечно, ревную, но стараюсь верить. Только ты меня тогда не обманывай.

— Договорились! Ничего не скрываем друг от друга, кроме дел, касающихся работы — об этом говорим в общих чертах.

— Договорились! Теперь в кроватку?

— Теперь в кроватку…

Олег подхватил Бэллу на руки и понес в спальню…

Но увидев на тумбочке свою маленькую лакированную сумочку Бэллу словно током прострелило.

— Олежка, стой! Я совсем забыла!

Олег замер у кровати, осторожно поставил на пол, Бэлла схватила сумочку, открыла ее и стала вытряхивать на покрывало ее содержимое.

Чего там только не было! И как это все умещалось в крошечное сумочное пространство?!

Склонившись над вещичками, Бэлла разгребала их руками, а Олег держал ее за талию, прижимал ее к себе, гладил по спинке, по попке и совершенно не интересовался ее поисками… Мысли его были совсем о другом.

— Вот! — выхватывая из кучи вещиц скрученную бумажку, перетянутую резинкой, обрадовалась Бэлла. — Смотри, что у меня есть!

— Я так понимаю — секс откладывается, — недовольно заворчал Протасов.

— Это лучше секса! — засмеялась Бэлла. — На, разворачивай!

Разочарованно вздыхая, Олег снял резинку, развернул листок, прочитал напечатанное.

— Ух, ты! — удивился он. — Последняя страница… Результаты опытов твоего Клинцевича!

— Это же лучше секса?

— Нет!

Бросив листочек на стол, Протасов сгреб с кровати покрывало с вещичками из сумки, скинул на кресло и начал целовать Бэллу, осторожно опуская ее на кровать.

— Сдаюсь… — прошептала она, стаскивая с него футболку, — заниматься с тобой любовью важнее… и гораздо приятнее…

Ее тело трепетало под его руками, чувственно откликалось на каждое прикосновение его губ, ответные ласки заставляли его глухо постанывать и продлевать, растягивать удовольствия, но она была нетерпелива, подгоняла, возбуждала, своей страстью заставляла его забывать об нежной осмотрительности и отдаваться своему влечению и неуемному желанию покорять ее… иногда она покорялась, иногда сопротивлялась, и он подчинял ее более страстно и жестко, рыча ей в лицо «Ты моя!», впиваясь в ее губы пленяющим поцелуем, а она, сопротивляясь, царапала его спину, а потом обхватывала его ногами, раскрываясь, покоряясь, принимая его в себя…

Лежа у него на плече и гладя его руку, безвольно лежащую у нее на груди (после такой «жесткой борьбы» он разряжался «по полной», долго отдыхал и становился удовлетворенным и покладистым), Бэлла улыбалась — заниматься сексом с ним было… чудесно, очень возбуждающе и приносило столько удовольствия, что она готова была удовлетворять его и себя бесчисленное число раз. После секса усталая нега заполняла тело, не хотелось ни о чем говорить, ни о чем думать, ни о чем вспоминать, но, отдышавшись немного, Олег сам заговорил о найденном свернутом листке из отчета Клинцевича.

— Ты просто колодец с сюрпризами! Давай, колись откуда у тебя этот листок взялся?

— Ты же сказал, что это неважно! — усмехнулась Бэлла — разговаривать ей не хотелось — тело наполняла приятная истома.

— Колись! Хотя я мельком посмотрел, но сразу понял, что самого главного в отчете нет.

— Главное — это что?

— Формула эликсира счастья!

— Тю, ми-ила-ай! Как говорила моя бабушку… Это вот этой формулы не хватает? — и Бэлла продиктовала наизусть формулу «эликсира счастья» Клинцевича.

Олег подскочил в кровати, сел, уставился на Бэллу.

— Это то, что я думаю?

— Ну, да… Лев перед смертью продиктовал несколько раз формулу и просил запомнить. Я запомнила.

— Почему раньше не сказала?

— Почему? — задумалась Бэлла, вспоминая… вспомнила, обиженно поджала губы, и со всхлипами задышала. — Я и шла к тебе все рассказать… а ты… ты…

Она отвернулась, закрыла лицо руками и заплакала. Плечи ее вздрагивали, слезы текли сквозь пальцы…

Вздыхая, Олег лег, обнял Бэллу, прижал к своей груди и виновато ткнулся ей в плечо… вот как беспорядочный, совсем ненужный секс влияет на дальнейшую жизнь и меняет ход событий… Она шла к нему со своими откровениями, с золотым браслетом, с формулой эликсира, с рассказом о вожде, а он… он в это время занимался сексом… она увидела это, расстроилась и ничего ему не сказала…

Как теперь убедить ее, что та женщина и секс с ней ничего не значили в его жизни — ничего! просто сброс напряжения и злости… Если бы секса не было, и она его не увидела бы, то она все бы ему рассказала, и они бы занялись расследованием… Но если бы секса не было, то она бы и не приревновала бы его к той женщине, не увидела бы его обнаженным, и не поняла бы, что он вырос и стал мужчиной… очень привлекательным и сексуальным… и не узнала бы, что по ее первому слову, он отказался от всех ради нее, что изменился ради нее, и готов добиваться ее любви, и что он любит только ее… Тогда этот секс должен был быть! Потому что они во всем разобрались, все выяснили, и теперь они женаты, и любят друг друга, а ее слезы… это просто воспоминание о былой ревности, о прошлой боли, которую он постарается ей больше никогда не доставлять…

Поглаживая ей плечики и целуя шейку, Олег старался успокоить женушку — ведь как ни крути, как ни оправдывайся, а плакала она из-за него — из-за того, что он был обозленным, нерешительным и обидчивым парнем и, любя ее, занимался сексом с другими, а не с ней…

— Ну, все, Солнышко мое, вытирай свои слезки и подставляй свои сладкие губки!

Его руки заласкали ее тело, губы жарко припадали к коже, засосали… тело ее наполнилось страстью, она повернулась к нему, одной рукой обняла за шею, вторая заскользила по его груди, по животу… туда, где стремительно росло его желание близости с ней…