Событие шестьдесят седьмое

Сражение выигрывает тот, кто твердо решил его выиграть.

Лев Николаевич Толстой

Кто думает, как победитель, рано или поздно побеждает.

Ричард Бах

Наконец хоть что-то сдвинулось с мёртвой точки. Иван Яковлевич где-то глубоко в мозгах своих, вечно спешащих, понимал, что и полутора месяцев не прошло, как он начал третий этап своего безвыигрышного мероприятия. Только вот было первое мая. Но это в мозгах, а душа рвалась побыстрее все сделать и побольше. И вот, седьмого июня прибыла первая партия снайперов из полков, что расположены невдалеке от Москвы. Приказ о добровольном ношении париков видимо до них не добрался ещё, так как все офицеры были в париках. Все прибывшие были драгунами и уланами. И это понятно. На лошади быстрее доскачешь, чем пешочком. Особенно если расстояние не тысячами вёрст измеряется. Прибыли из Пскова драгуны, из Смоленска, Владимира и других губернских городов. Всего приехало двадцать два метких стрелка.

Брехт радовался ровно минуту, когда ему доложили.

— Сопровождающие-то офицеры есть с ними? — задал он вопрос, чтобы понять, сколько нужно мест готовить для размещения, пока проводятся испытания.

Семён Андреевич Салтыков, который поднялся в терем, чтобы доложить о прибытие кавалеристов, крякнул, а из угла с иконами кхекнули. На кряк Иван Яковлевич не отреагировал, а вот кхеканье его насторожило. И не зря.

— Так точно, Ваше Высокопревосходительство. сопровождающие есть. — Салтыков опять крякнул. — Около сотни офицеров и генералов.

— Скоко-скоко?

— Я не считал, но перед рогатками одних кибиток штук десять. Даже кареты две. Не меньше сотни офицеров.

— Что такое, Ваня? — на крик Бирона из «потайной двери» показалась заспанная рожица Её Императорского Величества.

— Сопровождать двадцать солдат вызвалось сто офицеров… — Сделал вид, что схватился за голову Иван Яковлевич, но тут его чуть осенило, так капельку. Синьку в воду капнули. — А ведь хорошо.

— Что хорошо⁈ Что порядка у тебя в армии нет? — Вот, собака-бешена, правильный вопрос задала.

— Нет, Анхен. С порядком сам виноват. Расслабился. Армия — это такая штука, где должны быть строгие порядки. Это понятно. Но если приказ командир отдал неправильный, или не полный, то виноват он. То есть — я. Нужно было указать, не то, что солдатиков должны офицеры сопровождать, как я сделал, а указать, что, скажем, на пять солдат один офицер. Ну, да прокормим, впредь наука будет. Хорошо другое. Мы проведём, как и в Москве среди Преображенцев, опять испытание. Все эти офицеры «понаехавшие» с одной стороны, а Воронцов, который у нас победил, и мы с тобой, радость моя, с другой. И потом я приказ издам разгромный по всем нашим войскам с указанием фамилий офицеров и генералов, кои Государыне и мне слуге твоему неразумному — совершенно штатским штафиркам, испытание по стрельбе проиграли. Вот им наука впредь будет, да и всем остальным.

— Ох, хорошо, как. А то без шутов и дураков совсем скучно стало, хоть тут повеселимся.

— Семён Андреевич, готовь всё, как и в прошлый раз для испытания по стрельбе. И чем быстрее, тем лучше. И мне не терпится. Застоялся. Давненько не брал в руки шашек.

Глава 25

Событие шестьдесят восьмое

Снайперский прицел — самый эффективный метод сближения человеческих душ.

Петр Квятковский

Ничем это испытание почти не отличалось от первого. Солдатиков и всяких каптенармусов с сержантами и капралами Брехт отправил в баню. Уж больно пыльными и грязными люди выглядели. Офицеров и троих генералов разместили в построенной казарме пятой роты лейб-гвардии Преображенского полка. Иван Яковлевич сам проект нарисовал и бегал, проверяя каждый забитый гвоздь. Оказалось, что он не самый умный. И до него были на Руси. Крестьянские артели торф уже добывали и сушили. У них и купили. И заказали в сто раз больше. По всей стране «зимние квартиры» — это, просто, живи, где найдёшь. Часто и в хлеву с коровами и прочими баранами у чуть более зажиточных крестьян. А так, у тех же крестьян в избе. А чего, зимой же коровы телятся и телёнка в избу забирают, а где телёнок, там и солдатик на полу поспит.

Пора было строить казармы и военные городки. С себя и начали. Преображенцев опять выгнали в поле, поживут пару дней в палатках, а офицеров запустили в казарму. Пусть оценят. Им такие у себя строить. Генералов Бирон тоже хотел туда сунуть, но передумал. В теремах для троих «шишек» нашлось место.

Драгуны, в отличие от преображенцев и семёновцев, вооружены другими ружьями. У них, конечно, оружие того же калибра и с тем же кремневым замком, но оно короче — специальный кавалерийский стандарт. Штык тоже есть. Ещё все драгуны и уланы носили шпаги и имеют по два пистолета. Грудь у них перекрещена прибамбасами: патронташи на правом плече, перевязи для ружей на левом. Каждый кроме перечисленного имеет пороховницу и топор. На лошадях немецкие седла с кобурами, башмаком для ружья, передним и задним вьюком, подушками, подпругами и железными стременами, войлочные потники с кожаной покрышкой, чепраки и попоны, ремни, сумки, мундштуки и недоуздки. Смотрится громоздко, но не обойтись же без всего этого. Мундиры, как и у всех сейчас в армии, красивые.

Белый цвет отделки недавно был заменен красным. Эта замена не для красоты устроена, как Брехту в Военной Коллегии объяснили, это чисто практическая замена. Белые воротники, обшлага и подкладка быстро загрязнялись, в связи с этим часто подвергались стирке и, следовательно, быстрее изнашивались. Красный цвет менее маркий. Кафтан не изменился, как и раньше, его шили из светло-синего сукна, камзол и штаны были лосиного цвета, галстук и чулки — белого. Интересно дизайнерская мысль работала, белую отделку заменили, а лососёвые, читай, почти белые, штаны оставили. Обязательным для всех драгун было ношение перчаток с крагами. Офицеры отличались от рядовых и унтер-офицеров светло-синими штанами. При Петре II, ввели в военную форму пудру и косы. Иван Яковлевич эту дурь отменил, но все приехали в париках и с косами, медленно без интернета новости распространяются. Ничего, до войны в Польше больше двух лет, есть время от всей этой хрени избавиться.

Стреляли по десяти мишеням. Первыми, как и раньше, стреляли Бирон с Анной Иоанновной, ну и плюсом к ним Воронцов теперь, как победитель среди Преображенцев и Семёновцев. Его из Москвы вчера привезли на карете, пьяного в дрова. Гуляли лейб-гвардейцы. Брехт думал, что и первым выстрелом сразу похмельный смажет, но капитан попал. Не пропьёшь, выходит, и правда, мастерства.

Первый выстрел делали с пятидесяти метров. Попали почти все. Даже все три генерала.

А вот на ста шагах — метрах половина уже отсеялась. И понятно. Короткоствольные кавалерийские ружья особо дальше и не стреляют. После третьего выстрела выбыл и Воронцов и ещё пару десятков драгун.

И Бирон и Государыня попали в чёрный квадрат на щите и с двухсот шагов. Брехт прошлый способ считать широкими шагами оценил. Ему, так, даже привычней. Этот широкий шаг гренадера, как раз на метр и тянул. Так что, шаг при этом испытании, метру приблизительно и равнялся. Из генералов уже никого не осталось, а пару десятков офицеров вышли на позицию вслед за лидерами. Иван Яковлевич за ними наблюдал. Мало кто, как и он, уже задирали ствол выше мишени. И напрасно. Двести метров для короткостволов — почти предельная дистанция и пуля уже заметно к земле притягивается. В результате осталось всего трое попавших.

Брехт стрелял одновременно с Анхен и видел, что она, как раз, ствол держит высоко. Бабах. И Иван Салтыков, поставленный у мишеней, замахал и у щита императрицы, и у щита Брехта, зелёным флажком. Это Иван Яковлевич, вспомнив проблему с объявлением результата в прошлый раз, новшество ввёл. Попал, взмах зелёным флажком, промазал — красным. А драгуны промахнулись, все кроме одного поручика. За два часа соревнования закончились, Брехт построил офицеров прибывших себя показать и на народ столичный посмотреть и красиво их обложил и по матери, и по паперти.