– А вы знаете? – с интересом спросила девушка.

– Единственное, что я сейчас точно знаю, так это то, что меня зовут Виктор, – сказал Баюнов.

– А меня зовут Лера, приятно познакомиться.

– Вы это сказали из вежливости или вам действительно приятно? – спокойно поинтересовался Виктор.

Но внутри него почему-то возник гнев, хотя злиться ему вовсе не хотелось.

– Если бы мне было неприятно, я бы продолжила слушать «Европу плюс» и попыталась бы сделать вид, что мне крайне не хочется с вами общаться, – просто сказала Лера.

Ей стало немного не по себе, первостепенный позитив разговора куда-то улетучился. Она не знала на чём сконцентрировать свой взгляд, не задерживая надолго своего внимания на собеседнике. С ней не в первый раз знакомятся в электричке, но приветственные фразы мужчины её заинтересовали, да и выглядел он солидно. Теперь она начала понимать, что первое впечатление пришлось некстати.

– «Европа плюс» это злая музыка? – спросил Виктор.

Разговор с Лерой как-то начал цеплять его внимание, у него в разуме появлялось много вопросов, которые он спешил озвучить.

– Нет, скорее просто развлекательная. Музыка, которую слушаешь, чтобы скоротать время и придать себе немного позитива.

– А как вы думаете, чем тогда может быть злая музыка? – Виктор был заинтересован своими мыслями и ответами девушки.

– У меня был друг, он слушал очень тяжёлую музыку. Временами, злую. Но это была злость отчаяния. Такое слушать нельзя. Папа мой слушает рок. Старых исполнителей. Они не злые, полегче, но какие-то глупые. Пытаются казаться умными философами, а поют глупые вещи. Очевидные, напыщенные, пафосные. Но не злые. Так можно много направлений перебирать, но никто не покажется злым. Вы что-то конкретное имеете в виду?

– Хорошо, что спросили. Мне кажется, злая не сама музыка. А тот момент был злой, когда я её услышал. Было много злости. Зубов оскал, удар, – сказал Витя, аккуратно сделав жест рукой, изображая удар, но он не хотел никого задеть.

– Что ж, с музыкой мы немного разобрались, и, слава богу, – Лере стало неуютно.

Они ненадолго замолчали.

– Вы верите в бога? – спросил Виктор.

– Да. А вы?

– Не верю. Больше хочется верить не в то, что есть какое-то всевышнее существо, а в то, что есть справедливость. Настоящая высшая справедливость, позволяющая сохранить баланс, равновесие мира.

– Про высшее существо мне тоже думать как-то неуместно. Просто я верю, что есть божественное. Всё хорошее есть от бога, а остальное придумали люди. И мне тоже хочется верить в справедливость. Точнее, не верить, а знать, что она на самом деле есть…

– Знать, а не утешать себя тем, что всё получаешь по заслугам. Даже если заслуг никаких нет, – перебил девушку Виктор.

Ему понравились эти мысли. Жаль, что он вскоре всё забудет.

– Да, вы правы, – согласилась Лера.

Она немного боялась бесед на религиозную тему. Для неё религия всегда была слишком личной темой.

Они поболтали ещё обо всём и ни о чём. Успели затронуть даже философские темы. В середине их разговора в вагон зашли контролёры, проверили у молодых людей билеты и неспешно удалились. Несмотря на содержательную беседу, для Леры время шло медленно, она немного нервничала. Для Виктора понятия времени не существовало.

– А куда вы едете? – спросил Виктор.

– В смысле, до какой станции? До конечной еду. Я сама родом из той деревни. В городе приходилось комнату снимать. А вы откуда родом?

– Я родился в городе, – с лёгкостью вспомнил Виктор. – Тоже еду до конечной.

– В гости?

– Нет, – честно ответил Витя.

Но дальше замешкался с ответом, забыв о цели своей поездки.

– Простите, я лезу не в своё дело! Можете не отвечать, я просто так спросила, – извинилась Лера.

– Всё нормально, – сегодня Витя был в хорошем расположении духа.

По крайней мере, в эти мгновения.

Наступила неловкая пауза. Мужчина впал в некое подобие транса, глядя перед собой. Его мозг вновь начал совершать некую перезагрузку, стирая информацию, добытую за последние минуты.

– Я должен сказать, что у меня серьёзные проблемы с психикой. Точнее, что-то не так с памятью. Я не знаю. Извините.

– Но по разговору вы не производите такого впечатления, – сказала Лера.

Хотя она успела заметить, что иногда её собеседник задавал повторяющиеся вопросы, правда, в другой формулировке.

Виктор изложил скоропостижно пришедшие ему в голову мысли:

– С подросткового возраста я стал немного замкнутым. Точнее, не немного, а много. Мне не нравилось общаться с людьми. Я тогда думал, что я сумасшедший. Но я взрослел, социализироваться стало просто жизненно необходимо, надо было начать общаться с людьми, хотелось мне этого или нет. И чем больше я общался с людьми, тем больше понимал. Понимал, что сумасшедший не я. А потом общение наладилось, и я стал таким, как все. Сумасшедшим.

– Хорошо, что к вам приходит понимание этого. У вас всё в порядке с самооценкой. А у меня наоборот. Я понимаю, что люди могут вести себя неправильно, но всегда нахожу оправдание их поведению. Для себя же я оправдания не нахожу, и это тревожит меня.

Странный получался для неё разговор. Она была слишком болтлива, несмотря на внутренний дискомфорт. Но девушка списала это на то, что у неё был серьёзный стресс в последнее время, и эта общительность не более чем необходимость в том, чтобы высказаться. Быть услышанной тоже важно, но не так уж и обязательно.

– Вы совершаете неправильные поступки? – поинтересовался Виктор, ведь девушка ненадолго показалась ему ангелом.

– Все их совершают. Вот, например, после школы я поступила в техникум. Получила диплом. Потом собралась поступать в институт на бюджет. Но провалила экзамены. Отец меня чуть не убил. Что ж, попытаю счастья в следующем году, – рассказала Лера про основную причину своих переживаний.

– Но это ж не проступок! Этим вы никому не причинили зла. Разве только себе и своему будущему. И то, про будущее вопрос очень спорный. У меня есть диплом, но в жизни мне больше понадобилось умение не бросать начатое дело, трудолюбие и внимание к деталям.

– По крайней мере, мой отец считает, что это большая трагедия…

– И вы начали считать также? – перебил Витя.

– Для меня это тоже трагедия. Но, помимо своих переживаний, для меня ещё и неприятны периодические упрёки от отца. Моя неприятность стала неприятнее в два раза, когда я не получила поддержки от близкого человека.

– У меня нет родителей. Но когда они были, я прекрасно справлялся и без их поддержки. Ждать от кого-то поддержки очень ненадёжное мероприятие. И не нужное.

– Да, но многим людям важна моральная сторона вопроса. Доброе слово лечит, даёт сил.

– Со временем вы поймёте, что в жизни важнее материальная составляющая, а не моральная. Вкладывать в чувства невозможно. Это ненадёжный депозит. Это лишние расходы, не всегда приносящие доходы. Поэтому лучше копить деньги, чем чувства.

В вагон снова вошли контролёры. Проверив билет у Леры, грузная женщина отказалась принимать билет от Виктора.

– Вы проехали свою остановку!

– Этого не может быть! – возразил Баюнов.

– У вас билет до пятой зоны, вы проехали свою остановку!

– Я еду до конечной!

– Конечная – это десятая зона! Платите, или сейчас высадим!

– Твою мать! – с чувством сказал Виктор.

Он порыскал по карманам, достал пакет с записной книжкой. Больше в его карманах ничего не было.

– Высаживайтесь, – настаивала женщина.

– Нет! Мне надо! – начинал злиться Виктор.

Он начал тяжело дышать, нервничая. Его разум перестал понимать, кто все эти люди, что его окружили, и что вообще происходит.

– Я заплачу. Скажите, пожалуйста, сколько нужно заплатить?

Лера заплатила за Виктора, контролёры ушли. Мужчина быстро успокоился, перелистывая страницы своей записной книжки. Лера не смотрела, что было написано в его книжечке, хотя ей очень хотелось. Она отвернула голову к окну, там продолжал мелькать однообразный пейзаж, состоящий из столбов да деревьев, разбавляемый деревеньками и остановочными пунктами.