– Мда… Тут надо кое-что пояснить: прямо у них возле дома орех рос, старый, большой, раскидистый. Его ветки домик накрывали, как вторая крыша. А нижние самые спускались прямо в окно Лериной спальни, до стекол не доставали, но окно закрывали полностью, особенно летом – так вообще ничего не видно было. В общем, где-то на 4й, наверное, день ее болезни, на этот орех забрался кот. Какой-то не наш, я такого не видел, хотя, кто его знает, они ведь везде шляются, может, соседский какой. Ну, мы так думали вначале.

– И залез прямо напротив окна, только наверху, на самых верхних ветках уселся. Если налетал ветер, а он налетал часто и сильно, кота вместе с ветками прямо болтало из стороны в сторону. Но он в ветки вцепился и сидел, как будто прибитый к этому дереву. Должно быть, залез ночью, потому что утром я точно помню, как вышел и увидел его, когда уходил на работу. Я еще подумал, что история повторяется, только вот Лера пока его не видит, так что сидеть ему там до победного. И даже порадовался, что она его не увидит и не начнет плакать опять. Да и на такую высоту, да еще на такие тонкие ветки никто бы не смог залезть, так что, да, хорошо, что Лера не видела. И я даже искренне пожелал, чтобы она не смотрела в окно и, не дай Бог, не заметила этого кошака до того, как он насидится и свалит.

– Это был обычный кот, серый с белым, типичный дворовой «мурзик», насколько я мог видеть, не тощий и не ободранный, на вид вполне себе домашний кот. Листва уже почти вся опала, а остатки ветер срывал каждый день, так что видно его было очень даже хорошо. Я еще подумал, что если этот глупый кот не спустится, его снесет к чертям очередным порывом. С этими мыслями и ушел на работу, вернулся уже затемно и, конечно, и думать забыл про какого-то там кота на дереве. А на следующее утро выглядываю в окно, и что бы вы думали? Кот на том же месте сидит. Знаете, вот тогда что-то темное и нехорошее впервые шевельнулось у меня в душе. Как будто какая-то темная волна прошла по сердцу. Не должно его быть там, сутки уже прошли, какого черта он не спускается?

– Я вышел, позвал его, он даже не шелохнулся, даже головы не повернул. Мне стало совсем не по себе, больной, наверное, думаю, еще не хватало какую-нибудь заразу принести сюда. И опять подумал, что Лера очень удачно заболела, если так вообще можно сказать. Ну, мы же, люди, сами себя утешать умеем лучше всего, выходя со двора, я был уверен, что уж к вечеру его и след простынет. Ну, засиделся, но есть-пить захочет – спустится. Он ведь уже не котенок, да и не орал он и не выглядел напуганным или больным… обычный кот, усевшийся на дереве.

– Но тем вечером меня ожидал неприятный сюрприз – кот всё еще сидел на том же месте. Даже позу не сменил, представляете?! Как будто это чучело, приклеенное к дереву. Ну как так может быть? Я специально, едва зашел во двор, так сразу к ореху, и стал всматриваться. И точно, там он, темное пятно в свете фонарей. Неприятно, совсем не приятно. У меня даже настроение испортилось. Я решил, что надо бы с остальными поговорить, может, кто-нибудь знает этого кота или что делать в таких ситуациях. Но на самом деле я просто хотел переложить эту проблему на кого-то другого… почему-то я чувствовал ответственность за этого проклятого кота и не хотел нести ее один. А больше всего я хотел услышать от кого-нибудь «да, я такое видел, у котов бывает. Посидит еще денек и сам слезет, ничего необычного тут нет». Но никто так не сказал.

– В тот вечер я постучал к Лёше и показал на кота, тот сидел так же неподвижно. Я понимал, что у него сейчас есть проблемы поважнее, но опять-таки, если его дочка это увидит… в общем, Лёша тут был вдвойне заинтересованным лицом: орех-то был его, рос возле его дома. Оказалось, он тоже видел этого кота, но тоже надеялся, что тот сам слезет. «Да куда ему деваться, – заключил Леша, – заклинило его, видать, но инстинкты никуда не денешь, жрать захочет – как миленький слезет». Я тоже так думал вчера, мог бы сказать я, но не сказал, потому что очень надеялся на правоту его слов.

– Эх. Утром следующего дня уже все соседи стояли возле ореха, задрав головы и задумчиво почёсывая их. Кот сидел всё там же, всё в той же позе. Честно говоря, мне уже стало как-то даже страшно и… не знаю, хотелось уехать оттуда почему-то. Вот прямо подхватить уже собранные мои сумки и уехать, оставить навсегда позади этот двор, этих людей, даже маленькую Леру… лишь бы быть подальше от этого кота на дереве. Было в этом что-то неправильное, что-то раздирающее душу.

– Я не хотел смотреть, как этот кот будет умирать там, на дереве, не хотел, чтобы он наградил нас какой-нибудь болезнью. И мне было жалко его, в конце концов! Живое существо, ему надо есть, пить, спать, а он сидит в одной позе без еды и воды на самой вершине дерева под порывами ледяного ветра. И как долго может животное прожить без воды? Пить-то ему неоткуда.

– Я с замиранием сердца искал Леру глазами, но она не вышла, всё еще болела. Прозвучит странно, но меня это порадовало.

– Короче, ни к чему путному мы не пришли, разошлись по работам, но, черт возьми, этот кот не давал мне покоя весь день. Отравлял мое настроение, всё валилось из рук, а вечером я понял, что не хочу идти домой… вот до чего дошло!

– И не зря не хотел. Ох, – Николай тяжело вздохнул и провел пятерной по седым волосам, – кот сидел там же, а вокруг – ни души. Не знаю, волновало ли еще кого-нибудь это так же сильно, как меня, видимо, нет. И от этого мне становилось еще тяжелее. Я подошел к дереву, снова попробовал его позвать – ничего, он даже не шелохнулся. Я бы ухватился за возможность подумать, что это чучело, не живой кот, а ветром принесенное чучело, ветер-то был все дни сильный, порывистый… а человек в чем угодно себя может убедить ради собственного удобства… но хвост у него иногда двигался, и если порыв ветра уж совсем сильно тряс дерево, он прижимался к веткам сильнее. Это был живой кот. Пока еще живой.

– Так прошел 3й день. И, ложась в кровать, я твёрдо решил, что если утром увижу его там же – вызову МЧС. Только так и смог уснуть, найдя хоть какое-то решение. Утром, едва рассвело, я уже подскочил, еще до будильника, сразу к окну, и стал вглядываться. И черт бы его побрал! В сером утреннем свете я увидел темное пятно в ветках. Кот был там. Настроение мое сразу рухнуло куда-то ниже плинтуса…кхм… испортилось очень. Этот кот стал моей проблемой, а почему? Потому что никому больше дела не было. Я даже немного разозлился. Вот подохнет, думаю, свалится к Лёше под дверь, тогда посмотрим, как он сможет и дальше игнорировать этого кота. Или Лера вдруг увидит, что папочка палец о палец не ударил ради спасения котика. Но злость моя проблему никак не решала. Я не мог ходить с этим камнем на душе, поэтому даже не позавтракав, приступил к решению проблемы. Благо, еще со вчера план у меня был.

Кривая и холодная усмешка искривила его губы.

– Я позвонил 112. Мне ответил бездушный женский голос, как будто я говорил с роботом, а не с человеком. Она спросила, что у меня случилось, я рассказал… И тут я снова вспомнил Лёшу, как он горько усмехнулся и сказал, что МЧС теперь даже к людям не ездит. Эта бездушная холодная тварь на том конце провода отчитала меня и посоветовала не занимать линию из-за всякой ерунды. Я пытался сказать, что животному нужна помощь, что он может быть больным и заразным, в ответ услышал: «Так звоните в ветслужбу». И бросила трубку. Мразь. Кхм! Извините.

– Просто зло берет. Живут на наши налоги, а свою работу делать не хотят. Вот искренне желаю всем таким тварям: чтобы когда им понадобится помощь, все точно так работали – сантехник не приедет из-за «такой ерунды», пусть дом заливает прорванная труба, скорая не возьмет в больницу «с такой ерундой», помрешь от аппендицита, менты не приедут на вызов, когда к ним в дом кто-нибудь лезть будет… Это справедливость, так и должно быть, что посеешь, то и пожнешь. И всем им этого желаю, всем никчемным работникам из всех профессий. Вот пусть как ты свою работу для других делаешь, так пусть и для тебя все остальные свою работу делают.