- Ты кто таков? – грозно спросил его генерал, для убедительности ткнув сапогом.

- А, все равно конец, - подумал Юханссон безразлично, и попросил спекшимися губами. – Пить дайте!

Кто-то из казаков, не дожидаясь разрешения генерала, прислонил ко рту пленного флягу с водой. Вода была теплая и с каким-то странным привкусом, но капрал с жадностью напился.

- Спасибо! – кивнул он в знак благодарности напоившему его.

- Что вы еще поите эту скотину? – возмущался Спренгпортен. - Он только что покушался на мою особу и ранил вашего товарища!

Казаки плечами пожали недоуменно:

- Что такого?

- Он будет вздернут! Какая ему разница? – непонимал генерал.

- Даже ежели и вздернем, как ваше превосходительство изволит приказать, так все равно, по-людски вздернем. Хоша они и как звери-оборотни с нашими солдатами поступали, но мы-то христьяне. Вешать, но по-людски. – разъяснить пытались.

Спренгпортен не слушал, снова пнул раненого шведа:

- Ты кто?

- Капрал Юханссон, королевский драгунский полк. – медленно ответил пленный. Запираться не было никакого смысла. Они пролили много крови, теперь пришел его черед отвечать за содеянное.

- Отчего в русской форме? – вопрос был глупый, и так понятно.

- Маскарад. – Поморщился капрал.

- Это все выдумки вашего сумасшедшего короля! – генерал не удержался от восклицания.

- Он был и вашим королем! – дерзко ответил Юханссон.

- Сколько вас было? – не обратил внимание Спренгпортен.

- А скольких вы убили? – спросил капрал.

- Он спрашивает скольких вам удалось убить? – генерал повернулся к Кисилеву. Казак подумал. Позагибал пальцы:

- С этим семеро будет!

Спренгпортен перевел пленному. Тот кивнул:

- Значит, трое осталось. Капитан Гусман, фенрик Левинг и один из солдат. Не знаю, который из наших спасся. – Капрал опустил на грудь окровавленную голову. Потом резко поднял и спросил Спренгпортена:

- Господин генерал, вы меня повесите?

- А ты что думал? Ты покушался на особу, облеченную высочайшим доверием самой императрицы России! – Спренгпортен гордо вздернул мясистый подбородок. И казакам, - вздернуть!

- Один вопрос! – с трудом пошевелился пленный капрал.

- Ну что еще тебе? – недовольно откликнулся генерал, - и так столько времени из-за вас потеряли.

- Кто меня свалил? Дайте взглянуть перед смертью! Подивиться. – неожиданно попросил некогда могучий швед.

Велико же было его удивление, когда вперед вышел подросток, мальчишка можно сказать.

- И чем же это он меня…? – почти прошептал Юханссон. Спренгпортен расслышал последние слова капрала, усмехнулся и перевел Кисилеву:

- Покажи ему есаул, чем ты его так попотчевал. В изумлении оный прибывает.

- Да я и сам удивляюсь, как уж сподобился бугая завалить. – Честно признался Митрий, - А угостил-то вот ентой, нагаечкой. Мне ее сам Григорий Андреевич Дьячкин подарил. И на хвосте свинец, и в рукояти. Сперва хлестанул, опосля огрел.

Ничего не сказал Юханссон, но все понял. Головой лишь качал пораженно, когда волокли его казаки к сосне подходяшей. Петлю быстро сладили:

- Ты веревку-то покрепче взял-то? – один другого тихо спросил, - не ровен час оборвет, вона боров какой здоровый.

- Не боись, - отвечал второй казак, - крепка веревка. Сдюжит!

Вчетвером подняли наконь, лошадь под уздцы подвели к петле веревочной, просунули в нее голову приговоренного:

- С Богом, родимай! – и хлестнули коня по крупу. Затрешал сук сосновый, согнулся под тяжестью. Но сдюжили и сук и веревка. Юханссон подергался немного в последних судорогах, и все. Казаки папахи сняли, перекрестились:

- Прости его душу Господи! – Опять на головы нахлобучили и по коням.

- Надобно остальных бы сыскать… ваше превосходительство! – Кисилев напомнил Спренгпортену. – неровен час уйдут. Ищи потом ветра в поле.

Генерал отмахнулся от казака:

- Не наша забота! Пускай другие ищут. Вам приказано меня охранять – вот и сполняйте!

- Так ведь самые, что ни на есть, главные тати остались! – возражал Митрий.

- Сказано – не наше то дело! – возвысил голос Спренгпортен, в повозку забираясь. Но смягчился, дошло, что казаки его от смерти спасли только что, добавил, - Войне – конец скоро! Зря, что ли я ездил туда?

Казак плечами пожал – мол, мне-то почем знать.

- То-то! – генерал тяжело плюхнулся на сиденье, подушками выложенное. Повозка скрипнула жалобно. – Не зря! Давай, трогай.

Покачал головой казак, молча к своим пошел. Авдея легко ранило – в левое предплечье. Товарищи уже перевязали его и он, бережно придерживая покалеченную руку, поднимался в седло.

- Как? – спросил Кисилев, кивнув на перевязь.

- Да, мясо зацепило. – морщась ответил Авдей, - Пустяшно, заживет, как на собаке. Хорошо, не справа попал в меня, ирод.

- Тогда, давай за мной, братцы. – Митрий легко взлетел на коня, рукой махнул. - Пошли вперед!

- А энти? Шведы, что остались? Искать не будем? – окликнули его казаки.

- Эх! – сказал только, головой мотнул, и поскакал к проводнику.

Глава 11. Аресты.

«Кто мерзок, мерзостью змеиной обладает»

Рудаки

Гусман гнал лошадей без остановки. Он не чувствовал усталости и не обращал внимание на плачевное состояние своих спутников, особенно Левинга. Капитана насквозь прожигала досада и бешенство. Всё провалилось в тартарары. Все его планы мщения. Мало того, что отряд уничтожен, а Спренгпортен жив, так и девчонка, фон Вальк, осталась недоступной. Одна эта мысль приводила Гусмана в неописуемую ярость.

Маленький отряд, с ног до головы заляпанный грязью, на хрипящих от усталости загнанных лошадях, стремительно проскочил шведские передовые посты. Солдаты хватались за оружие, выскакивали на дорогу, но было уже поздно. Всадники удалялись, и топот их копыт стихал в лесной глуши.

Короля уже не было. Герцог Карл Зюдерманландский лениво и вальяжно выслушал Гусмана.

- Выходит, вы не справились с поручением моего царственного брата? – уловив суть доклада капитана, с легкой насмешкой проронил герцог. Возразить особо было нечего, и Гусман лишь до боли стиснул зубы. К досаде теперь добавлялась и обида. – А король так хорошо о вас отзывался… - подавляя легкую зевоту, добавил Карл. Его высочеству наскучила война, благодаря которой предстояло прозябать в этой финской глуши. Шведский флот, коим официально командовал герцог, был надежно закупорен русскими в гавани Свеаборга. Мало того, удалившись в метрополию, Густав возложил всю полноту ответственности за финляндские дела на брата.

- Хорош братец, – думал про себя герцог, - заварил кашу, устроил представление, и сбежал. А мне расхлебывать. – Самонадеянность, фантазии и самокрасование царственного брата все больше и больше раздражали Карла. – Что делать мне с этим капитаном? Очередной любимчик Густава? – рассматривал герцог заляпанную дорожной грязью фигуру капитана лейб-драгун. – А, отправлю ка его к Мейерфельдту.

- Вот что, капитан. – Карл слегка выпрямился в кресле, принимая более величественную позу, - я даю вам и вашим людям, что так счастливо спаслись от русских, – не удержался от иронии герцог, а Гусман лишь скрипнул зубами, - две недели отдыха. Можете провести их здесь, в Гельсингфорсе. Приведите хотя бы себя в порядок. – Карл еще раз с брезгливостью покосился на испачканный с ног до головы наряд капитана. – После отправляйтесь в ставку, в Ловизу. Там, генерал-лейтенант Мейерфельдт найдет вам применение. Идите, не смею задерживать вас более. – герцог слегка шевельнул рукой. Нестерпимо блеснули алмазы перстней.

Гусман низко склонился, и, не произнося ни слова, молча покинул апартаменты Карла Зюдерманландского, погрузившегося в собственные безрадостные мысли:

- Сперва мой царственный брат предлагал мне корону Курляндии, уверяя, что местное дворянство только и мечтает об этом, затем свои же шведские офицеры предложили мне корону Финляндии, явно не посоветовавшись с моим братом… И теперь я торчу здесь и должен пожинать плоды его предприятий… А почему никто не предложит мне корону Швеции? – мелькнула мысль. Но Карл сразу отогнал ее. Надолго ли…