- О-о-о – протянул Грейг, высмотрев что-то новенькое, - глядишь и поротых к нам прислали. – показал на пылящую колонну арестантов. – Ну прям по всем сусекам соскребли! Расстарался Иван Григорьевич, никогда от него такой прыти еще не видывал. Поротых это хорошо! За одного битого – двух небитых дают. Знамо, за двоих арестанты драться будут.

- Эй, каторжные! – бодро выкрикнул с высоты мостика, - Молите Бога за государыню-матушку! Потому, ежели б не милость ея, то гнить бы вам в остроге до скончания поганых дней ваших... А теперь хотя бы как люди помрете - в бою, на хлябях зыбких...

- Виват, Екатерина! – отозвался с берега караульный поручик, что шел рядом с колонной. Арестанты промолчали. Еще не свыклись с мыслями о том, что свободу получили. На море помирать-то вестимо лучше, чем на каторге. Правда, все едино помирать.

- Ваше высокопревосходительство! – раздался звонкий голос за спиной адмирала.

Грейг обернулся, несколько удивленный – на флоте по именам и отчествам именовали друг друга. Перед ним застыл, звякнув шпорами, высоченный кирасирский офицер:

- Позвольте доложить. Ротмистр Вальтер фон Гринвальд командирован с командою Казанского кирасирского полка в средиземноморскую экспедицию.

- Сколько у вас людей, ротмистр? – прищурился адмирал.

- Четыре офицера, вместе со мной, ротмистр Генрих Лантинг, маеор Отто фон Ребиндер, корнет Александр Медер, ротный квартирмейстер, два капрала и 36 кирасир. Всего 43 человека. Батальонным начальником должен был быть подполковник граф Сиверс, да приболел по пути и по не здоровью в Петербурге остался. – кирасир рапортовал четко.

- Ну что ж, ротмистр, размещайтесь и привыкайте к морской ныне службе, почти, как в седле качает. – усмехнулся. - Думаю, что боевое крещение вы получите в море. Лошадей, как видите, у нас нет, придется по артиллерийской части состоять. Ну а коль до абордажей дойдем, так палаши ваши в самый раз будут. И… - на шпоры серебряные ткнул, - железки-то сними. Неровен час споткнешься, аль зацепишься за оснастку. – Моряки, вокруг адмирала стоявшие, засмеялись дружно, сильно смутив ротмистра. Гринвальд даже покраснел.

- Ну-ну, не обижайся. Это я так, по-стариковски ворчу. – улыбался Грейг. – У нас, на морях, служба тяжелая, да и шутки, как вода, соленые. Но с шуткой и служить веселее. Привыкай, кавалерия, и не обижайся. Хватит! – строго оборвал все хохочущих моряков.

- Самуил Карлович! – контр-адмирал фон Дезин легко взлетел на мостик. – Пакет от императрицы нашей.

- «Следовать с Божьей помощью вперед, искать флот неприятельский и оный атаковать! И после победы идти к Карлскроне.» - зачитал вслух Грейг. Оглянулся по сторонам и приказал: - Господ адмиралов и командиров кораблей прошу ко мне на совет!

- Тебе, Мартын Петрович, - фон Дезину, - в авангарде быть. Для лучшего надзору. Ибо экипажи твои самые слабые. В кордебаталии я останусь, а арьергард поручим Козлянинову. Понимаю, что экипажи наши из сплошных рекрутов собраны, зеленых, аки трава майская, но объявить всем, что ныне лишь на флот едина надежда. Токмо эскадра наша путь шведу на Петербург прикрывает. С Богом, господа! Курс на Гогланд. Набирать люфт ! – и протяжно запели горны.

Флот двигался очень медленно - ветра не хватало. Лишь к 5 июля начали огибать остров с юга. А на следующий день на горизонте показались шведы.

- Между нордом и вестом видны корабли неприятельские! – выкрикнули с марсов.

Сошлись линиями между банками Стеншхер и Калбоденгрунд. Ветер был слабый, но выгодный для русского флота. До пяти часов вечера противники маневрировали, стараясь выбрать позицию поудачней. К исходу пятого часа, Грейг отдал команду:

- Спуститься на неприятельскую линию и вступить в бой!

Затрещали барабаны, эскадра стала выстраиваться в боевую линию. Но мало было опыта у командиров. Фон Дезин со своим авангардом отстал безнадежно, 74-х пушечный «Иоанн Богослов» под командой Вальротта вывалился за линию, за ним отвернули 66-ти-пушечные «Дерись» Коковцева и «Память Евстафия» Обольянинова, запутавшись в парусных маневрах. Все преимущество огневое в миг потеряли. Зато остальные горели желанием драться. И сошлись!

Откинулись крышки орудийных портов, выпустив наружу зияющие жерла пушек. Тотчас в межпалубные деки ворвались солнечные лучи, осветив привычный полумрак. Юнги носились, рассыпая белый песок.

- Это еще зачем? – озабоченно спросили непривычные к морским порядкам кирасиры-казанцы.

- Чтоб на крови своей не скользить! – пояснили им опытные канониры.

- Хосподи, пронеси и помилуй! – крестились кавалеристы.

Шведы начали первыми. Ядра впивались в борта русских кораблей, но те двигались, покуда не отвечая. На пистолетный выстрел шли. Наконец, Грейг махнул:

- Пли!

Грянули первые выстрелы. Орудийные стволы быстро раскалились. Картечь сметала все живое на своем пути, книппеля крушили такелаж. Пронзительно запахло смесью из пороховых газов и испаряющегося уксуса, что нещадно лили на пушки, охлаждая. Со шведской эскадры полетели брандкугели . Кое-где у русских вспыхнули паруса.

- Ответить тем же! – распорядился Грейг. – Атакуем флагмана.

И навалился «Ростиславом» на «Ее Величество Шарлотту» с герцогом Карлом Зюдерманландским на борту. Последний впал в оцепенение. Вокруг него умирали люди, рушился такелаж, а герцог невозмутимо стоял на палубе и раскуривал трубку. В один момент шведам даже показалось, что русские совсем их одолели, и перед флагманом замаячила перспектива сдачи в плен. Когда рядом с герцогом убило личного камердинера, брата короля попытались увести вниз, намекая на возможность нелицеприятного исхода боя, и даже предложили сесть в шлюпку, но он был не преклонен и упрямо отвечал:

- Я скорее готов умереть и взорвать корабль, чем сдаться!

Адмирал Врангель, видя упорствующего герцога, приказал немедленно командирам близлежащих кораблей оттаскивать флагмана за линию на шлюпках, а на прикрытие от всеразрушающего огня русских бросил вперед 60-ти пушечный «Ваза» под начальством храброго командира графа Бальтазара Горна. Полуразбитую и окутанную пламенем «Шарлотту» вытащили из-под огня. Вместе с ней отошли еще три шведских корабля, прикрывая флагман. Шел уже четвертый час сражения. Шведская эскадра начала отворачивать через фордевинд , Грейг приказал держаться правого галса . Сражение возобновилось. Теперь против «Ростислава» оказался «Принц Густав» с вице-адмиралом графом Вахтмейстером. Стопушечный «Ростислав» в упор расстреливал шведа, который с трудом отбивался своими 60 орудиями. Дуэль была неравной. Вахтмейстер приказал спустить флаг. Сев в шлюпку, он переплыл на «Ростислав» и церемонно вручил Грейгу свою шпагу.

- Флаг давайте, а шпагу заберите себе. Вы дрались храбро! – Грейг был честен по отношению к противнику.

- Я могу сказать лишь одно, - грустно ответил Вахмейстер, - мы не ожидали, что русские будут так стойко сражаться. Нас и короля Густава убеждали в обратном. Думаю, что нашему королю, стоило бы повесить тех, кто внушал ему это. Сегодняшний день показал, что шведы дрались, как англичане, а русские – как львы!

- Я англичанин, сэр, и могу это подтвердить! – поклонился ему Грейг.

- Если вы еще и засвидетельствуете это письменно, для моего короля, я буду весьма вам признателен. – склонился в ответ Вахтмейстер.

- Несомненно! – Грейг был истинным рыцарем.

Сражение затихло само по себе около десяти часов вечера. Стоял полный штиль и пороховой дым, так и не рассеявшись, окутал все горьким туманом. Корабли противников мерно покачивались, не видя друг друга из-за сплошной густой пелены.

В пылу боя, не заметили, как 74-х пушенный «Владислав» снесло в центр шведской эскадры, и он остался там один против пяти линейных кораблей. В его корпусе зияло 34 пробоины, а три пушки разорвались при стрельбе, покалечив уйму людей. Его храбрый командир Берг отбивался изо всех сил. Из 700 человек экипажа 257 погибло. С разбитым вдребезги такелажем, вышедшим из строя рулем и сгоревшими парусами он был обездвижен, и послал шлюпку за помощью к фон Дезину. Неподалеку оказались и Вальротт со своим 74-х пушечным «Иоанном Богословом» и Обольянинов с 66-ти пушечным «Памятью Евстафия» - в трубу с несчастным Бергом разговаривали, но ни малейшей защиты не оказали, а Коковцев на своем «Дерись» вовсе прошел мимо и скрылся от сражения, не обращая на призывы о помощи. Так шведы захватили «Владислав», да потихоньку за собой уволокли.