- Да! Конечно! – девушка даже встала, - Я согласна. Надо ехать.

- Я восхищен вашей преданностью, фрекен фон Вальк. – Майор даже встал и низко поклонился перед девушкой. – Мой экипаж не так удобен для длительного путешествия столь нежного и хрупкого создания, но он к вашим услугам.

- Пустяки! А когда мы можем ехать?

- Чем скорее, тем лучше. На пути нам встретился казачий разъезд, и как вы понимаете, нам стоило большого труда разойтись с ними.

- Как вам это удалось?

- Я сказал, что состою в аньяльской конфедерации, и еду к русскому военному командованию, спасаясь от мести короля Густава.

- Что такое аньяльская конфедерация?

- Это и есть тот самый заговор, к которому по неосторожности примкнул ваш отец.

- Может, он сделал это из-за гибели матушки? – ее глаза опять наполнились слезами.

- Возможно! Мне очень жаль! – склонил голову Гусман. – Но, фрекен фон Вальк, нам следовало бы поторопиться.

- Да-да. Я сейчас, я не заставлю вас долго ждать.

- И еще… - остановил он, собравшуюся уже покинуть комнату девушку. – Я прошу вас, никому не сообщать, куда мы отправляемся. Вы понимаете степень нашего общего риска… - произнес он просящим тоном.

У Ольги мелькнула мысль:

- А как же дедушка? Господи, он с ума ж сойдет! Он и так уезжая очень переживал. И на тебе ж. Но я не могу не ехать!

Гусман видя какие-то внутренние колебания и раздумья Ольги, поспешно добавил:

- Фрекен фон Вальк, если вас что-то смущает, вы скажите, и я поеду обратно один, потому что я уже выполнил свое обещание, данное другу - просто передать вам его просьбу.

- Нет! Мы едем вместе. Совсем немного и я буду готова. – Ольга стремительно вышла из горницы и метнулась в свою светелку. Она быстро схватила первую попавшуюся под руки корзинку, покидала в нее какие-то свои вещички, и пошла было назад. Но проходя мимо светелки деда, замерла на мгновенье, потом решительно толкнула дверь и вошла внутрь. Под стопкой книг, что во множестве лежали у старика на столе она обнаружила несколько листков бумаги и вытянула один из них. Схватив перо и обмакнув его в загустевшие чернила девушка с трудом нацарапала записку:

«Милый дедушка! Не волнуйтесь, мне пришлось срочно покинуть вас. Причина кроется в вопросе жизни или смерти моего отца. Он арестован и лишь я могу спасти его. Любящая Вас и Петра, Ольга».

Гусман уже нервно похаживал взад вперед по горнице.

- Куда запропастилась эта очаровательная Хельга? Нет, она положительно мне нравиться! Кажется, я поменяю свои планы насчет ее. Ну что за черт, где же она? Дорога каждая минута.

Запыхавшись и чуть раскрасневшись, вбежала девушка:

- Я готова, господин майор.

- Она просто прелестна. И еще совсем ребенок! – Гусман даже застыл на мгновенье, залюбовавшись девушкой. Но тут же опомнился:

- Прошу вас!

На дворе Хадсон с высоты козел уже о чем-то болтал с Дуняшкой, не понятно, правда, на каком языке. Левинг одиноко стоял чуть поодаль.

- Кони накормлены? – Гусман быстро спросил возницу. Хадсон утвердительно кивнул:

- И напоены!

- Тогда в путь! Из ворот и сразу направо, до первой развилки, потом налево. Немедленно! – и распахнул дверцу экипажа, помог забраться внутрь Ольге и сел следом сам.

Дворовая девка остолбенело смотрела, как молодая хозяйка куда-то уезжает. Ольга успела ей крикнуть:

- Так надо, Дуняшка. Не беспокойся. – Гусман уже захлопнул дверцу. Хадсон стегнул лошадей и экипаж покатил к воротам. Левинг, чуть замешкавшись, поднялся в седло и тронулся за ними.

Добрался Алексей Иванович до Кексгольма, зашел в отведенный ему флигелек, да так и не сомкнул глаз до утра. Одолели старика недобрые предчувствия. С рассветом заглянул к коменданту, не застал – рано слишком. Заспанный поручик-адъютант выслушал сетования старого полковника. Тот сослался на раны старые, просил передать, что на недельку-другую в имение назад поедет. Отношение к отставным офицерам было снисходительное, и по заслугам перед Отечеством, и по летам преклонным, потому просьба Веселовского никакого возражения со стороны адъютанта не вызвала. Напротив, юный поручик выразил сочувствие:

- Поезжайте, господин полковник, всем ведомо про ранения ваши.

Веселовский, не мешкая, опять в седло поднялся, денщик-драгун за ним, и поскакали в обратный путь, в Хийтолу.

Глава 19. Погоня.

«Прежде всего действовать»

Латинская истина.

Хадсон хлестал лошадей, что есть силы, подчиняясь приказу. Они быстро выскочили на тракт Кроноберг – Кексгольм, повернули на север. Дорога была оживленной, но спешащие по служебным надобностям воинские команды не обращали внимания на одинокий черный экипаж, сопровождаемый русским офицером. Здесь, на берегах Ладоги был глубокий тыл, мало ли едет какой генерал со своим адъютантом… Не доезжая Кроноберга, Гусман приказал уйти с большака на узкую лесную дорогу. Она должна была вывести их чуть правее Нейшлота, уводя их все ближе к шведским пределам Финляндии.

Киселев гнал лошадей крупной рысью, но отставание от шведов, а Митрий уже не сомневался в том, что они упустили противника, и казнился про себя, было большим. Они повстречались утром, разъехались в разные стороны, значит два дня пути. Казаки мало верили в успех погони, но не ворчали, а молчаливо скакали рядом. Понимали, что и их доля вины есть.

В Хийтолу они ворвались почти вместе с Веселовским. Полковник опередил их не намного и, прочитав прощальную записку Ольги, сидел совсем растерянный в светелке.

- Господи, девочка моя, внученька, куда ж ты бросилась, дитя неразумное, почто не дождалась старика, куда, с кем… - беззвучно шептали губы и крупные, стариковские слезы катились по морщинистому запыленному лицу, оставляя грязные подтеки.

- Барин… - прошептала напуганная Дуняшка, просунув голову в дверь.

- Что тебе? – шепотом ответил ей полковник, не сводя воспаленных глаз со злополучной записки.

- Там… - показала куда-то рукой, - там, барин, казаки какие-то…

- Ну и что казаки? – безразлично повторил за ней Алексей Иванович.

- Да тех же ищут, с которыми барынька наша… - Дуняшка заплакала, краем платка глаза утирая.

- Что? – Встрепенулся старый солдат. – Их уже ищут? Что ж ты… - вскочил, как молодой, отпихнул девку, и на двор опрометью.

Там он увидел нескольких казаков, о чем-то выспрашивающих окруживших их крестьян.

- Куда, куда они поехали? Да ты толком сказывай! – покрикивал на конюха, что корм давал шведским лошадям, сотник.

- Да по той дороге, что на Корелу ведет.

- Каку таку Корелу?

- Ну на Кексгольм по-ихнему.

- Не могли они быть на той дороге! – вмешался Веселовский. – Я сам прискакал из Кексгольма.

Казаки, увидев полковника, подтянулись. Митька вперед выступил, баском представился:

- Сотник полка атамана Григория Андреевича Дьячкина Митрий Кисилев.

- Сотник, милый, - к нему бросился Алексей Иванович, - что тебе ведомо? Куда они внучку повезли мою? Кто они такие? Не молчи, родной! Говори, сынок! – Веселовский прямо тряс Митьку за грудки.

- То не ведомо мне, ваше высокородие куда! – старался отцепиться от старика казачок. – ведомо лишь, что шведы это!

- Шведы? Ах ты беда, беда-то какая. А какие шведы-то? Сказывай, сынок, все что знамо тебе, сказывай старику. – не отставал от Кисилева.

- Ваше высокородие. Ну шведы, они и есть шведы! – сотник не знал, что сказать.

- Разные они, сынок. Ольгин-то батюшка то ж швед. Дочка-то моя покойная за ним замужем была. А потом у них и эта, конфедерация случилась, многие из шведов от короля откололись, да на нашу сторону подались. Так из каких шведов-то энти? – старик был почти в бреду.

- Ну точно не из этих! – тряхнув папахой мохнатой, изрек Митрий.

- А из каких?