– Вперед!

У них не было времени для ликования. Как только подступы оказались чисты, Артур приказал лучникам двигаться через холм – Пятый королевский полк все еще бился у прилеска. Принц хромал, но уже сам взбирался на вершину. Морган дожидался его, чтобы протянуть руку. Его больше не сковывал холод. От крови и дыма, от криков ярости и боли он чувствовал себя хмельным. По ухмылке Артура он видел, что тот несет ему очередную колкость, дружескую насмешку и ему не терпелось услышать ее.

Где-то в гуще боя успел ударить Форсетти – яркая вспышка озарила все вокруг и тут же погасла. Морган оглянулся на нее и тут же безотчетно ощутил, что в следующий миг все оборвется. Все вокруг заволокла беспросветная мгла, прежде чем он успел осознать увиденное.

Арбалетный болт вошел в шею Артура мягко, бесшумно, пробив ее насквозь. Он глядел широко распахнутыми глазами на Моргана прямо у его ног, не успев забраться на последний выступ. Его губы шевелились, но вместо слов с губ лилась кровь.

Те самые лучники, что выкрикивали имя принца с гордостью, теперь смешали его с ужасом. Но Морган не видел их. Он не мог приметить, что старик, встреченный на холме, бросился к Артуру, как и тот юноша, не выносивший запаха войны. Морган смотрел на южанина в багровой куртке саламандр, стоящего среди камней. Он был немногим старше убитого им принца. Статный, благовидный юноша и, очевидно, безгранично смелый и верный своему королю. Он выжил среди тех, кто умер, и не бросился в бегство среди тех, кто остался жив. Он закладывал в арбалет новую стрелу, и Морган знал, что та предназначалась ему.

Он не ощутил жалости, когда поднял стрелка над камнями, и его позвонки стали выгибаться один за другим, противоестественно корежа тело. Он закричал почти сразу, но не громче, чем кричал сам Морган. Их объединила боль, непостижимая в своей многогранности, но смерть встретила лишь одного из них. Морган ослабил хватку, когда понял, что та навсегда приняла южанина в свои объятия. Безжизненное тело тряпичной куклой упало у подножия холма туда, где тлели сотни других. А Артур лежал в окружении лучников, и его кровь струилась за ворот, заливала камни и землю, которые ему никогда не достанутся.

– Нет, нет, нет, нет… – как одержимый шептал Морган, бросившись к принцу, зажимая его рану руками. Кровь пульсировала, стекала между пальцев и была горячей, как расплавленное серебро.

– Он мертв, – не своим голосом проговорил Пратт. Он увидел все, но не побоялся положить руку на плечо Моргана.

– Я все исправлю! – прокричал тот, в ярости вывернувшись из цепких пальцев.

– Вперед! Я сказал вперед, трусливые псы! – неожиданно рявкнул на лучников воин, и его голос стегнул Моргана как хлыст.

Стоя на коленях в крови друга, он силился одолеть охвативший его ужас. Ледяными лапами тот сжал ему сердце, но Морган боролся, не желая отдавать ему и разум. Он готов был впасть с отчаяние от дикой пляски войны, но больше всего – от того, во что он превращался, почуяв ее.

– Если ты боишься, значит ты еще мертв, – Морган пробубнил себе под нос слова, что так любил повторять Кейрон, а до него – его отец, и все его предки.

Он закрыл глаза Артура, оставив на его лице следы потемневшей крови и земли, а Янош Пратт нависал над ним скалой.

– Доставай меч, и дерись так, словно знаешь, что война не терпит праведных и милосердных, – он снова бесцеремонно сжал плечо Моргана, но на этот раз заставил его встать. – Бери меч, иначе умрешь.

Они вновь вернулись на вершину, откуда были видны стены города, где то и дело вспыхивали яркие проблески огня. На поле битвы, раскинувшемся перед ними, его больше не было. Они шли быстро, и их сапоги то и дело путались в траве, восходящей до колен. Морган наконец достал из ножен на спине меч – он подумал, что Артур хотел бы увидеть бегущих южан вместо беспросветной скорби. Он был должен ему, ведь не с ним разделил предназначенную и ему смерть от стрелы.

Воина, что бросился на него первым, он оторвал от земли и бездумно вспорол его мечом в опустошении, в беспросветной темноте. Он продвигался вперед шаг за шагом, отбивая, рассекая, пронзая, рубя. Лезвие врезалось в плоть врагов мягко, но дыхание с каждым разом становилось все тяжелее и резче.

– Сдохни! – выдохнул он, очередной раз обрушив меч.

Руалиец с перекошенным от страха лицом нашел в себе силы увернуться от удара, но тут же напоролся грудью на топорик Пратта – тому пришлось упереться сапогом в его спину, чтобы выдернуть лезвие. Они так и шли бок о бок, прикрывая друг друга, вырывая из-под ударов союзников. Воздух вокруг искажался и резал глаза – прилесок, где засела сотня, теперь погибал также стремительно, как десятки людей возле него и сотни под стенами Ангеррана. Двое магов, что ввинчивались в гущу боя как пробка в бутылку, умело сеяли панику, пускай порой оба не видели куда шли.

– Смотри! – завопил Пратт Моргану, подсекая его противника под коленями.

Тот закричал, рухнул на землю и получил топориком в грудь, но Морган не наблюдал за довершением расправы. Он глядел сквозь дым туда, куда указал Янош. За плотной стеной убивающих друг друга воинов высилась хоругвь Пятого полка. Теперь ее было сложно распознать – когда-то светлое полотнище, украшенное медведицей, теперь побурело от крови. Оно было захвачено руалийцами отчаянно бьющимися, чтобы сохранить его. Северяне силились пробиться сквозь стену длинных щитов. Потеря хоругви, пережившей немало боев, для них была величайшим позором.

– Захватим ее и все закончится, – голос Моргана стих до шепота, и Янош едва ли смог бы расслышать его, но махнул головой и перешагнул еще живого южанина, но из рта которого уже бежала розовая пена.

– Мы несем смерть! – он громогласно пророкотал боевой клич северян, кинувшись к ним на подмогу.

– Несем смерть! – побитые, израненные, умирающие ангерранцы незамедлительно вторили ему.

Воины из стены щитов разлетелись в разные стороны легко, как деревянные солдатики беспечной детворы. Пратт пробил брешь, через миг появилась еще одна. Морган сносил их с ног, проминая, сокрушая, разнося оборону южан. Он вырывал из себя всполохи магии до тех пор, пока они могли причинить вред лишь врагу. Пошатнувшись вперед, он с трудом устоял на ногах. Шаря глазами вокруг, он понял, что остался один. Его сковывала усталость, но впереди через пелену дыма все еще виднелась побагровевшая хоргувь. Он стоял в оцепенении, все еще крепко сжимая меч, в то время как по его губам и подбородку струилась кровь. Пределы собственной магии оставались для него неведомы, но в этом бою он ощутил их. Теперь она могла убить его также верно, как и клинок врага. Громоздкий меч в его руке остался единственным оружием.

На нетвердых ногах Морган приблизился к вороху яростных окровавленных теней, где было непросто отличить своих от чужих. Он занес меч, как только одна из них бросилась на него. Рыжебородый воин нацелился сбить его с ног, толкнув увесистым щитом, но стрела вонзилась в его раззявленный криком рот и, пройдя насквозь, вышла из затылка. Морган увернулся он его падающего тела, и тут же пнул в живот упавшего руками в грязь молодого северянина – тот откатился в сторону как раз вовремя, чтобы Моргану удалось отбить клинок, готовый разрубить его пополам. Перехватив удар, он заставил руалийца развернуться и ударил его сапогом в бок. Он упал, а спасенный Морганом северянин воткнул лезвие ножа в его грудь.

– Помоги мне, – Морган прокричал ему в лицо, не рассчитывая, что тот действительно пойдет за ним, но он ошибался.

Северянин намотал на руку ремни выпавшего щита и бросился следом.

Вскоре он был уже не один. Прорезая ряды южан, они шли все увереннее, прикрывая спины друг друга, и Морган уже не разбирал, сколько ангерранцев шли рядом с ним.

– Стрелы! – закричал кто-то из них, запрокидывая щит над головой.

Морган, не раздумывая, раскинул руками. Он сдержал и отбросил град стрел, обрушившийся на них. Сделав это, он ощутил, как по лицу вновь заструилась кровь, и мир вокруг поплыл и стал блеклым.