– Я готов поставить на это пять золотых монет, – заговорщицки зашептал кто-то за их спинами. – Но Стейн… Неужто ты думал, что старик явится сюда один?

Локхарт расхохотался, обернулся и дружески хлопнул подкравшегося к ним здоровяка по плечу.

– Эрло! Ты, наконец, выбрался из своей берлоги?

Ивэн быстро приметил плащ, отороченный бурой шкурой с костяной брошью в виде головы медведя, и признал в мужчине наследника рода Толдманн, некогда правившего в погибшем Ангерране. Его темно-русые волосы были почти напрочь сострижены, нос был изломан сразу в двух местах. Как и многие северяне, он носил боевые отметины с гордостью – под глазом опрокинутым полумесяцем залег совсем свежий шрам. При каждом взгляде на его лицо можно было приметить новые отпечатки былых битв, но ярче всего были не они, а его глаза – глубоко синие как у новорожденного.

– Ваше Величество, – мужчина склонился в нарочитом поклоне. – Мое имя Эрлоис Толдманн. Несомненно, вы слышали обо мне. И я счастлив, что король Аарон оставил после себя наследника помимо того, которому я мечтаю выпустить кишки.

Принц одного из некогда самых могущественных королевств разительно походил на разбойника, но только слепой мог не разглядеть в нем благородной крови. Ее не могли скрыть даже странные рисунки на его шее и щегольский расписной кушак на поясе. Если бы его род не пал, он прибыл бы во дворец с многочисленной свитой и в серебре.

– Мой брат умеет производить впечатление, – усмехнулся Ивэн, поглядывая на начищенные сапоги Эрлоиса.

– Я впечатлен скорее вознаграждением, обещанным за его голову, – с подкупающей откровенностью признался тот.

Ивэн слышал, что Толдманн живет в Дагмерском лесу среди ловцов, но не мог вообразить, что его глаза так жадно поблескивают, как только речь заходит о дукатах.

– Следовало отдать и тебя на воспитание монахам, – одернул наемника Ханрик. – Они бы научили тебя приличиям. Видит Создатель, я не справился.

– Вне сомнений, Эрло безнадежно испорчен, – иронично скривил губы Морган, но решил тут же польстить лорду. – Однако ты воспитал прекрасных дочерей и внучек.

– Что это? – громко спросил Эрло. Он отвел взгляд от виноватого лица Ханрика, и только потому приметил, что двое слуг проносят к трону массивный ларец из черного отполированного дерева. Его украшала искусная резьба.

– Кто преподнес его? – Стейн насторожился, разглядев на нем не стоящего на задних лапах волка Брандов, а большую, остроухую и острозубую морду зверя – то был скорее оборотень, нагоняющий немалое беспокойство.

Один из слуг растерялся, ощутив на себе неожиданное внимание господ, и не заметил, что наклонил ларец сильнее, чем следовало – его крышка с глухим стуком рухнула на пол. Другой обернулся и увидел скрытое внутри. Витая ручка сама выскользнула из его рук. Мужчина вскрикнул, и отскочил прочь. Ларец опрокинулся и по полу галереи заструились черные ленты змей.

Ивэн глядел на них как завороженный, но Морган, стремительно оттолкнул его прочь. Стейн в тот же миг ударил по мраморному полу огнем, оставив на нем черные подпалины. Эрлоис с завидной ловкостью перерубил двух змеенышей, отбившихся от клубка, невесть откуда выхваченным ножом.

– Я не знаю ничего! – проговорил слуга, выронивший ларец. Он попятился, но наткнулся на стражников, откликнувшихся на суматоху слишком поздно.

– Ваше Величество! – закричал другой. – Мы не знаем, кто принес его!

– Я знаю, – пожал плечами Эрло.

Стоя на коленях, он играючи поддел острием ножа все еще извивающегося змея, и разглядывал его почти любовно.

– Это полуденница, – мягко улыбался он. – Ядовитая как грех. Их ядом отступники смазывают свои стрелы. Эти змеи – не иначе как дары вашего брата, Ваше Величество.

– Должно быть, он оскорбился тем, что я не позвал его на пир, – хмыкнул Морган.

Лорд Ханрик взирал на умирающую змею белый, словно снег, что не скрылось от глаз Ивэна, как и вымученная ухмылка дяди.

«Они боятся. Пусть и открыто не признают этого», – нехотя признал он.

– Донельзя трусливое подношение, – Ивэн заставил себя произнести это вслух с напускной бодростью, неуклюже загромыхавшей в его голосе. – Эрлоис, я благодарен за вашу бдительность.

Над ловцом навис Стейн и протянул ему раскрытую ладонь – все гости, попадая на пир, должны были вручать свое оружие страже во имя общего спокойствия в месте, где собрались Север и Юг. Так должны были сделать все, но сколько гостей также, как и Эрло оставили при себе ножи?

– Брось. Оставь его, Стейн, – попросил Морган, положив руку на его плечо.

– В самом деле, оставьте, милорд, – проговорил принц мертвого города церемонно, поднимаясь с колен. – И кинжал, что спрятан у вас самого в голенище сапога, не беспокойте. Не кажется ли вам нелепым отбирать у меня оружие там, где каждый маг может рискнуть расправиться со мной движением руки? Если вдруг мне положена награда за бдительность, то прикажите выписать с кухни солонины для моих ловцов. Они оберегают наш покой, пока я здесь набиваю брюхо и потрошу ядовитых змей.

От иного подобные слова были бы оскорбительны, но Эрло легко очаровывал людей.

– Наглец, – с губ бледного Ханрика сорвался заразительный смех.

– Как ты приметил кинжал? – возмутился Стейн.

– Я не примечал, – пожал плечами Эрло. – Ты сам признался, что он всегда с тобой.

– Распоряжусь дать вам и вина, – пообещал Морган.

Ловец спрятал нож обратно за кушак. Это, несомненно, была работа Стейна – с яшмовой кроваво-красной рукоятью и страшными зазубринами у основания лезвия, нож настоящего душегуба. Увидев его, Ивэн призвал себя не обманываться. Много веков в жилах Толдманнов и Брандов текла одна кровь, но теперь, сквозь завесу времени, было трудно разобрать узы, связавшие их. Сложно было сказать, кто выглядел опаснее – сам Эрлоис или же его оружие.

Только услышав смех, Ивэн вновь позволил себе расслабиться. Он потянулся в шее, желая ослабить платок, плотно сковавший ее, но, одумавшись, быстро одернул руку. Вокруг нестерпимо пахло подпаленным змеиным мясом, дарами смерти, высланными его братом Галеном. И этот запах душил его. Он думал оставить гостей с Морганом, но Эрлоис вдруг последовал за ним к краю галереи, захватив со стола кубок с вином.

– Так кто победил? – неожиданно для самого себя Ивэн заговорил с ним, разглядывая кружащих в нижнем чертоге гостей. Ему захотелось говорить с Толдманном как со старым другом, и ему не пришел в голову ответ на вопрос почему.

– Простите? – ловец прищурил и без того хитрые глаза, и облокотился спиной на одну из колонн.

– Стейн Локхарт дерется со всеми, для кого пускает в ход кузнечный молот. Мне нестерпимо интересно узнать, чем закончился ваш бой.

– О, вы заметили мой нож! Разумеется, Локхарт надрал мне задн… – рассмеялся Эрло, но вовремя опомнился. – Он победил. Но, позволю заметить, что тогда я был очень молод. С тех пор прошло довольно много времени, и немало отступников могли бы подтвердить мое мастерство. Но они, разумеется, не могут.

«Оттого что мертвы», – усмехнулся мысленно Ивэн.

– Вам хватает духу биться, в то время как их магия безгранична.

– Лорд Меинард, тот старик, что опекал меня, говорит, что я слишком глуп, чтобы испытывать страх. А я скажу, что их кровь льется также проворно, как и наша, если вспороть в нужном месте, и плевать, что она черная, – он вскинул голову и, проведя ладонью поперек собственного горла, очень выразительно указал, где сподручнее резать. – Я не маг. Здесь, в Дагмере, чтобы заполучить хоть каплю уважения, мне следует быть в десять раз быстрее и сильнее, чем любой из них. Недостаточно быть просто человеком знатного рода, и ваш отец разделял мои мысли. Да осветится его путь там, в другом мире!

Эрло поднес кубок к губам и сделал короткий глоток.

– Хотите знать, отчего я все же живу здесь? Во всем мире не найдется другого места, где можно увидеть женщин такой немыслимо влекущей красоты.

Ивэну представилось, что ловец отправился за ним лишь для того, чтобы высмотреть сверху самую прекрасную их них.