Несмотря на безобразие этого существа в душе мальчика рождался не страх, а просыпались воспоминания… И вот он уже возбужденный и веселый быстрой скороговоркой проговорил: «Лиза? Лиза! Это ведь ты? Ну не молчи же, Лиза! Я хочу потанцевать с тобой!». В глазах девочки, или вернее того, что раньше было беззаботной и хорошенькой девочкой, появились озорные огоньки. Узловатые руки, похожие на сухие стебли камыша, потянулись к мальчику, который тут же рассмеялся, увидев, что сестра решила поиграть с ним как раньше. Он взял своими розовыми мягкими ладошками ее желтые, в паутине словно в митенках, птичьи пальцы и весело запрыгал и задергал ножками, как танцор африканского племени. Мальчик смеялся и чувствовал себя самым счастливым ребенком на свете. Еще бы! Впервые ему удалось обмануть свою гувернантку и сбежать от ее бдительного ока. Затем перейти через быстрый ручей, чего раньше ему не позволялось, наконец, пересечь кукурузное поле и оказаться в этом высоком неизведанном им замке. Он пережил забавное приключение и был рядом с человеком, который понимал его и играл с ним сейчас. Он улыбался и смотрел на иссушенное желтое создание, в глазах которого теперь блестели слезы. Он был младше своей сестры на четыре года, и он был старше своей сестры на целую жизнь.

Где-то далеко заиграла знакомая мелодия будильника, становясь всё громче и громче. Пора было собираться на работу. Ника резко открыла глаза, не переставая учащенно дышать. Несколько мгновений потребовалось на то, чтобы осознать, что это был сон, а она – в своей кровати с фараонами на подушке и плакатом «Зачарованных» над головой. Далеко-далеко от неведомых брата с сестрой, высокого старого амбара и вечно голодных пауков. Уже не в первый раз ее сновидения приобретали форму кинофильма со своими персонажами, декорациями, сюжетом. Сны, где нет даже намёка на ее собственное существование. Как будто, ложась в кровать, она клала рядом ноутбук с включенным сериалом и смотрела его всю ночь напролёт. Иногда это были комедии, случались и драмы, хорроры, приключения, и каждый раз она жалела, что отчетливо помнила всё от начала до конца лишь в первые минуты после пробуждения, через час же – словно засвечивалась плёнка. Поэтому Ника схватила лежащий неподалеку бумажный блок-кубик, нащупала на полу карандаш и хаотично начала фиксировать все детали сна, пока они ещё не стерлись окончательно из ее памяти. Исписанные листочки один за другим отрывались и падали на пол, сопровождаемые непрерывным скребущим звуком грифеля. Зачем она это делает, Ника толком не знала. Просто почувствовала, что эту историю нужно сохранить. А уж если память наверняка подведёт – пускай за неё это сделает бумага.

Ника выскочила из автобуса и скорым шагом направилась к видневшемуся над верхушками деревьев Ленину. Пару дней назад она вместе с другом Тимуром зашла на огонёк к его бывшему однокласснику, некоему Косте, а точнее, на вечер настолок и гитарных переборов. Их «крокодильная» команда неплохо сработалась, в процессе игры даже родился локал мем, да и собеседником Костя оказался интересным, поэтому, услышав в прихожей вопрос о номере телефона, Ника подумала: «Почему бы и нет?».

Настроение у неё было преотличное. Как всё-таки замечательно быть беззаботной девчушкой с горящими глазами и громадьем планов. Да, за эти чудесные годы неминуема расплата в виде старости, котлето-каше-борщей, детских капризов и ипотечных платежей, но всё это будет когда-нибудь потом, в другой, более взрослой жизни, а значит и думать об этом ещё рано.

Сейчас же она в полной мере наслаждалась своей молодостью и не собиралась терять ни единого дня. Заметив восхищение в глазах Кости при виде её стройной фигурки в легком джинсовом платье, Ника довольно улыбнулась:

– Привет!

– Привет! Думал, ты не придёшь.

– Почему это? Не так уж сильно я и опоздала, – сказала она, глядя на часы.

– Вовсе нет. Пятнадцать минут для девушки это и не опоздание даже. Я просто боялся, что ты меня продинамишь.

– Что? Что? С чего это вдруг мне так поступать? – рассмеялась Ника.

– С того, что дала мне несуществующий номер.

– Как это? Как же ты тогда отправил мне сообщение? – уже готова была она подловить его.

– У Тимура узнал настоящий.

– Чёрт! – девушка с силой хлопнула себя по лбу, а затем молитвенно прижала руки к губам. – Прости меня, пожалуйста!

На днях она поменяла сим-карту, но начисто забыла об этом, когда поздним вечером на автомате диктовала Косте свой старый номер. Никакой подлости с ее стороны не было, лишь глупое стечение обстоятельств. Наконец, вдоволь насмеявшись и ломая все каноны, Костя дал Нике её же телефонный номер, который она записала в блокнот.

На площади проходил гастрономический фестиваль: повсюду витал аппетитный аромат открытого огня; многоголосая толпа весело слонялась от одной палатки к другой, попутно рассматривая всевозможные изделия ручной работы; вдоль рядов прохаживались ряженые на ходулях; на импровизированной сцене заливался хор бабушек в народных одеяниях. Неожиданно Ника заметила как мимо её головы, едва не прилипнув к волосам, пролетело облачко сладкой ваты.

– Эй!

– Что такое?

– Да так… вот еще одно! – указала она на пролетавшую неподалеку белую ленточку, сиявшую сотней кристалликов в лучах солнца.

Они подошли поближе к крутящемуся барабану, откуда то и дело вылетали всё новые паутинки, и стали пытаться поймать их на лету.

– Есть! – засмеялась Ника и тут же, прохрустев, съела свою добычу.

Ветерок не прекращался, продавец усердно накручивал на палочки карамельные нити, и сладковаточный стелящийся снегопад и не думал стихать. Когда и Костя разжился кусочком, ребята последовали дальше, оставив этот праздник жизни позади.

Разговор поначалу касался обычных для такой ситуации вещей: из какого кто города, где учился и кем сейчас работает. И чем больше молодые люди узнавали друг о друге, тем сильнее крепла уверенность в неслучайность их встречи. Костя хотел упасть с головой в новые отношения, Нике надоели свидания-одноневки, иногда со слишком самоуверенными парнями, а подчас – и до боли сомневающимися в себе.

На их пути оказался университет, где, видимо, проходил выпускной – вся площадка перед ним была запружена нарядными ещё-пока-студентами. Проходя сквозь толпу, Ника почувствовала себя словно внутри аниме – повсюду были ярко-красные, болотно-зеленые, ядовито-жёлтые, сине-голубые с омбре и еще с десяток оттенков головы. В этом аляповатом море выделялись студентки с естественным цветом волос, хотя, казалось бы, всё должно было быть наоборот.

– Вспомнила! – выпалила Ника, когда университет уже скрылся из вида, а голоса, усиленные микрофоном, почти затихли.

– Вспомнила – что?

– Ты заметил все эти разноцветные прически у выпускниц?

– Их было очень сложно не заметить. Когда я учился, была какая-нибудь одна блондинка с розовой челкой на потоке, и все ее по этой детали знали. А сейчас, похоже, это превратилось в рутину. Яркие волосы уже не способ самовыражения, не вызов обществу, а, скорее, наоборот. Сливаешься с массой, чтобы быть как все. По крайней мере, мне так кажется.

– Может, ты и прав. Хотя я хотела в универе походить с… ну, не знаю, фиолетовыми волосами! Но выделяться не хотелось.

– Покрась сейчас.

– Да ты хоть представляешь, сколько с меня сдерут?

– А что ты вспомнила-то?

– А, точно. Когда мы шли там, у меня возникло какое-то дежавю, что ли. И я сейчас вспомнила, как в детстве доставала стержни из старых фломастеров и… Ты доставал их?

– Нет, не приходилось, – не смог сдержать улыбки Костя.

– Там была такая трубочка из мягкого пластика, а внутри цветные волокна. Вот их я извлекала, разлохмачивала, высушивала, а потом то ли нитками, то ли скотчем скрепляла с одного конца и вуаля! Пальцы, конечно, были все измазаны, зато мои куклы ходили в разноцветных париках! В довольно уродских париках, не спорю, но приходилось работать с тем, что есть.