Но нельзя жить, отгородившись от мира неприступной стеной, тем более если постоянно живешь на самом «переднем крае», у входа в горы, и перед тобой неоглядная равнина, чуть затуманенная пылью степных табунов.

Жить в таком месте — значит установить добрые отношения с иноязычными кочевниками, общаться и даже породниться с ними, усваивать элементы их культуры, делиться своими опытом и знаниями.

Так и сделало мудрое местное племя, земли которого лежали на стыке ландшафтных и этнических зон.

Исконно горский кавказский погребальный обряд требовал захоронения покойника в каменном ящике или в грунтовой яме, обложенной булыжником. Степняки хоронили соплеменников под земляной насыпью (курганом).

Как согласовать два различных ритуала, если кобанское племя принимало многих выходцев и беглецов из среды кочевых орд, если значительная часть жителей поселка родилась уже от смешанных браков? Выход был найден. В Каменномостском могильнике открыты погребения в каменных ящиках с курганными насыпями над ними. Ревнители обоих обрядов могли быть спокойны.

И в самих гробницах набор сопровождавших покойников вещей столь же интересен своим синкретизмом. Прекрасные типично кобанские черные глиняные сосуды с лощением и глубокой нарезной орнаментацией уживаются в инвентаре могил с бронзовыми удилами, широко распространенными у кочевников. Великолепные образцы исконно местных бронзовых украшений (браслетов, шейных гривн, серег, пуговиц и пр.) соседствуют с наконечниками стрел степного скифского типа.

Особенно примечательно оружие. Скифские племена VII века до н. э. заслуженно завоевали славу распространителей на Северном Кавказе лучшего по тем временам оружия: бронзовых втульчатых наконечников стрел, железных копий и железных коротких мечей-акинаков. В Каменномостском могильнике археологи встретились и с железным оружием степных типов и с бронзовыми кобанскими кинжалами. Но любопытнее всего, что здесь найден кинжал с железным клинком, но еще с бронзовой литой рукоятью из круглого массивного стержня с грибообразным навершием и перекрестием в виде угловатых крыльев бабочки. Точно такие биметаллические кинжалы известны и из нескольких других мест в Центральном Предкавказье. Пограничные племена, усваивавшее элементы степных культур, но и не порвавшие своих кровных кобанских традиций, удовлетворялись этим своеобразным сочетанием привнесенных и местных черт в быту, культуре, идеологических представлениях.

Самым интересным погребением на древнем кладбище оказалась последняя из исследованных могил, раскопанная в 1954 году.

В каменном ящике из тяжелых плит скорченно на боку лежала женщина. На ее груди нашли большое бронзовое зеркало с ручкой, которая заканчивается бараньей головой. На руках были бронзовые браслеты; у черепа — бронзовые серьги, застежка (фибула), бусы. У правой руки — бронзовые щипчики — пинцет; в ногах — красивые чернолощеные сосуды. Казалось бы, что здесь особенного? Обычное погребение кобанской женщины — модницы и франтихи, заботливо следящей за своей внешностью, о чем говорят зеркало и туалетные щипчики для бровей.

Но мы ознакомились еще не со всеми вещами, сопровождавшими покойницу и отразившими черты ее характера и образа жизни.

На поясе умершей лежал распавшийся на части короткий и прямой железный меч-акинак, рядом бронзовая цепочка для подвешивания точильного бруска (оселка), а с правой стороны скелета найден бронзовый наконечник скифской стрелы. За стеною же каменной гробницы лежал костяк коня, убитого и погребенного рядом с могилой своей хозяйки.

Значит, погребенная женщина еще и воин, всадник. Однако кобанские племена известны своими строгими патриархальными отношениями, исключавшими возможность появления среди горцев амазонок — особого разряда женщин-воительниц. Бранное дело, охота, всадничество на Кавказе — абсолютная прерогатива мужчин, и это право сильного пола почти никогда не оспаривалось. Почему же в Каменномостском могильнике оказалось вдруг богатое погребение амазонки?

Виновниками этого интересного и единственного пока в кобанских древностях случая были, по-видимому, все те же степняки. Но уже не собственно скифы, а близкородственные им савроматы, населявшие Нижнее Поволжье и Подонье и очень рано (со времен совместных походов со скифами в Закавказье в VII веке до н. э.) появившиеся в северных районах Предкавказских равнин.

За савроматами недаром с легкой руки их скифских и греческих современников закрепилось прозвище «гинекократоменов», то есть женоуправляемых. Отличительной чертой общественного строя этих кочевников было явно привилегированное положение женщины. Женщина у некоторых савроматских родов была не только главой семьи и рода. (Иногда савроматки становились даже предводителями племен.) Среди савроматок были и жрицы, и смелые всадницы, неустрашимые воины, спутники и ратные товарищи мужчин в ближних и дальних военных предприятиях.

С недоумением взирали античные писатели — выразители сугубо патриархальных взглядов своих народов и стран — на своенравных, могущественных и равноправных с мужьями савроматок. Они записывали ходившие среди туземцев легенды и истинные факты: «Их женщины ездят верхом, стреляют из луков и мечут дротики, сидя на конях, и сражаются с врагами, пока они в девушках; а замуж они не выходят, пока не убьют троих неприятелей, и поселяются на жительство с мужьями не прежде, чем совершат обычные жертвоприношения. Та, которая выйдет замуж, перестает ездить верхом, пока не явится необходимость поголовно выступать в поход», — писал псевдо-Гиппократ в V веке до н. э. Древние авторы пытались объяснить столь далекую их мужскому и гражданскому пониманию картину «женского засилья» всевозможными мифологическими доводами, из которых главным было стремление произвести женоуправляемых савроматов от легендарного племени амазонок. Между тем и сами-то легенды о «враждебных мужам» амазонках (целых «племенах», состоявших исключительно из женщин-воительниц), живущих на Северном Кавказе, были порождены как раз сильными матриархальными тенденциями савроматского общества, объяснить которые современники могли не иначе, как путем фантастических обобщений.

В трудах советских ученых Б. Н. Грекова и К. Ф. Смирнова собран и проанализирован большой историко-археологический материал, подкрепленный яркими этнографическими примерами, не оставляющий сомнений в существовании значительных пережитков матриархата у савроматских племен. Савроматок и впрямь можно назвать амазонками. Смелые воительницы при жизни, они такими же уходили в загробный мир. В савроматских женских погребениях Поволжья и Приуралья находят оружие (стрелы, копья, мечи), конскую сбрую и останки коня.

Наша амазонка погребена у подножия Кавказских гор на кладбище местного кобанского племени. Кто же она — единственная женщина-воительница и всадник среди кобанских современниц?

Мы никогда не узнаем точно, кто она, эта амазонка. Минувшие 25 веков надежно скрыли тайну ее жизни и смерти.

Может быть, она — савроматка по рождению, вышедшая замуж за кавказца. В таком случае она долго прожила в его племени, в его поселке, ставшем вскоре и родиной ее детей. Она выполняла необходимые и нелегкие домашние работы. Ее похоронили по местному ритуалу (скорченно, в каменном ящике), ибо теперь это ритуал ее семьи, многих поколений ее потомков. Но всю жизнь помнила женщина о своем происхождении, о гордом и независимом положении подруг-савроматок. Она хранила меч и стрелы, с которыми вошла в дом мужа, и, наверное, не раз разгоряченный умелой всадницей конь уносил ее в полынное раздолье степей, и вновь перед мысленным взором женщины вставали годы юности, прошедшие среди кибиток родного племени кочевников. Возможно, она не теряла связи с савроматами, ибо самая ценная вещь в ее могиле — это бронзовое зеркало так называемого ольвийского типа VII–VI веков до н. э. Такие зеркала изготовлялись в далеком греческом городе Ольвии, что находился вблизи устья Днепра. Из Ольвии предприимчивые купцы отправлялись по проторенным дорогам в дальние страны, и один из самых излюбленных путей вел через Скифию, в глубь савроматских земель Поволжья и дальше на восток.