И я было практически возликовала, но атмосфера в спальне вдруг совершенно изменилась, свет стал приглушеннее, гардины задернулись на окнах, а Каенар холодно приказал: — Сними халат и иди ко мне!

От возмущения, я едва не задохнулась, но прежде чем, сумела выговорить хоть слово, ощутила жар по всему телу. И поднимаясь с кресла, развязывая пояс на халате, я снова и снова пыталась избавиться от чар инспиратора, но в этот раз методика магистра Оррена не работала совершенно. Мой разум сопротивлялся, но мои ладони сбросили халат, ноги переступили через упавшую ткань, а рука протянулась навстречу приглашающему жесту вдохновителя, коего вполне можно было бы назвать искусителем.

— Я сомневаюсь, что в данный момент вы используете чары инспиратора, — все же сумела выговорить.

— Не желаю ничего слушать. — Отрезал Каенар.

И схватив за запястье, резко притянул меня к себе.

Мир совершил переворот, я внезапно оказалась лежащей на кровати, а мой рот был запечатан поцелуем — злым, яростным, жестоким и жадным. Никакой обманчивой нежности, лишь адская смесь первобытного желания, усиленного агрессией и силой мужского превосходства. Я рванулась, но Каенар перехватил мои запястья, прижал к прохладе шелковой простыни, и замер, вжимая мое тело в свою постель и вглядываясь в мои перепуганные глаза.

— Что, не нравится? Ничего, сейчас исправим.

И он снова прикоснулся к моим губам Тогда, десять лет назад, поцелуй герцога Риддана был подобен шквалу и шторму, сминающему, поглощающему, разрушающему, но сейчас я внезапно поняла, что Каенар умел соблазнять женщин. Превосходно умел. Ошеломительная нарастающая страстность, упоительная сладкая, отзывающаяся истомой во всем теле нежность, и невероятная, лишающая разума, чувственность. Каждое касание, каждое прикосновение, каждое движение вызывало желание замереть, закрыв глаза и отдавшись во власть уверенного, опытного и любящего мужчины

Любящего?!

/Треск и грохот сломленных ворот /

/Усмешка на жестоких губах Ангела Смерти /

/И чудовищный приказ:/

/«Убить. Всех!»/

Резко отвернувшись, я прервала поцелуй, и теперь тяжело дышала, пытаясь сбросить наваждение, и удержаться от истерики этого мужчину я боялась более десяти лет. Моим кошмаром наяву был Эльтериан, но какую бы боль он не причинял мне, я всегда точно знала, что герцог Риддан будет куда более жесток.

— Даже так не понравилось? насмешливый вопрос.

— Прекратите это! потребовала, с трудом сдерживая рвущийся из груди крик.

— Не могу, — теплые губы коснулись моего уха, слегка прикусили мочку и по телу вместо освежающего разум холода, прошлась дурманящая волна тепла, — и не хочу. А сейчас, Асьен, я сделаю так, что и ты не захочешь это прекращать.

В голове помутилось в тот же миг. Горячие губы вновь накрыли мои, требовательно заставляя раскрыться навстречу его власти и желанию, а в моем теле просыпался голод, никогда ранее мною не испытанный. А поцелуй Каенара переставал быть опытным и слегка снисходительным — искусные касания сменялись полными всепоглощающей страсти, руки соскользнули по запястьям, возвращая свободу движений, но сильное тело вдавило в кровать, и я отчетливо ощутила, насколько возбужден кронпринц. И насколько он превосходит Эльтериана как силой возбуждения, так и размером. Низ живота заныл от предчувствия боли, наваждение почти схлынуло, я попыталась вырваться, уперевшись ладонями в грудь Каенара и пытаясь оттолкнуть его, но чары инспиратора оказались куда сильнее, чем я могла себе даже представить в следующий миг мои руки скользнули по широким плечам, обвивая могучую шею и притягивая мужчину к себе, а тело изогнулось, в том же безумном стремлении стать ближе, как можно ближе, раствориться в его страсти и полностью принадлежать тому, кто сейчас дышал столь хрипло и надрывно, что я перестала слышать собственное дыхание.

И Каенар остановился.

Приподнявшись, он удерживал свое тело на вытянутых руках до тех пор, пока я, не пришла в себя и не убрала осторожно собственные ладони с его плеч.

За окном светало

А в этой спальне слышалось безумное биение сердец, срывающееся хриплое дыхание Каенара и почти беззвучное мое, потому как даже дышать в такой ситуации оказалось страшно.

Медленно оглядев меня, кронпринц уже спокойно взглянул в мои глаза и ледяным тоном произнес: — Полагаю, ты сочтешь это несколько неэтичным. Но воздействие на тебя требует максимального владения даром, так что это был единственный способ довольно быстро вытянуть чары всех студентов инспираторов в академии. Надеюсь, ты сочтешь мои доводы разумными, раз уж речь идет о сохранении моей жизни и

Мою ладонь обожгло болью, а в спальне раздался хлесткий звук пощечины.

— Асьен! — ярость кронпринца вернулась тот час же.

Не дожидаясь продолжения, я вскочила с постели, и выбежала из спальни кронпринца.

Руки дрожали, подбородок тоже, глаза наполнялись слезами, а истерики не случилось лишь потому, что я испытывала и худшее. Но все же Да, неэтично, он прав в этом, никто не спорит, но если учесть, что речь идет о выживании всей его семьи Зачем он так со мной?! Почему нельзя было просто оставить меня в Суассоне, у меня ведь теперь нет никакой магии, я пустышка! За что?!

— Асьен, — раздалось за дверью, — тапочки и халат я оставляю здесь. Вернусь через час, повреждение энергетических жил займет время. И мне жаль.

Подавив судорожное рыдание, тихо ответила: — Вы лжете.

Усмешка и тихое: — Подобное более не повторится.

Пауза, а затем ироничное: — Вы можете начинать мною гордиться, Асьен, как видите, я превосходный ученик и уже научился давать обещания, которые не собираюсь исполнять.

Что ж, мстить Надежда Империи умел!

— Мои овации, — холодно ответила ему, и ушла в ванную комнату.

Глава 4

Сидя в остывающей воде, и бессильно держа мочалку, которой уже натерла кожу докрасна, я сидела и думала, что когда-то точно так же я пыталась смыть с себя прикосновения Эльтериана. Даже искренне веря в его любовь, я никогда не могла принять того, что происходило между нами в спальне. После этого мне всегда хотелось вымыться, и я так наивно полагала, что это возможно. Лишь несколько лет спустя, я узнала, насколько аномальными были пристрастия прекрасного принца Аларкада, так демонстративно любившего свое самое лучшее произведение магического искусства.

И вот это снова я. И мои руки с тонкими запястьями, на которых отпечатались следы сильных пальцев мужчины, и губы, горящие от поцелуев, и ощущение собственного бессилия Единственное, что изменилось — я не ощущала отвращения. Гнев, ярость, бессильную ярость, нарастающую ярость, которой уже было не важно, что она бессильная, но ни в момент поцелуя, ни сейчас, мне не было противно. А возбуждение, боюсь, я испытала впервые в жизни. И в результате, я злилась на себя в основном.

Впрочем, не только на себя.

* * *

В семь возвратился Каенар, постучался в дверь моей спальни, видимо заметив, что я так и не забрала свои вещи, но настаивать не стал.

В восемь подали завтрак, однако аппетита у меня не было, и захватив свою чашку с чаем, я ушла в свою комнату, под напряженным взглядом кронпринца и непонимающим взором сэра Матиуша, который уже мог вставать с постели, поэтому явился к завтраку.

В девять над академией прозвучало объявление о том, что Турнир начнется в десять часов утра и всем студентам боевого факультета полагается явиться на испытательный полигон.

И почти сразу в мою дверь осторожно постучали.

Я промолчала.

— Асьен, — раздался голос Каенара, — мне бы хотелось, чтобы вы сопроводили меня на Турнир.

А мне бы хотелось, чтобы меня отпустили в Суассон, но: — Как вам будет угодно, господин, — сдержанно ответила я.

— Ожидаю вас в гостиной, — уведомил кронпринц.

Еще несколько минут я сидела, уныло глядя в окно и мечтая просто исчезнуть отсюда, но напитанный кровью алый ковер в тронном зале, навеки застывший взгляд императора, одна из принцесс, лежащая на полу и прикрывающая руками живот, в тщетной надежде спасти свое нерожденное дитя, глухие удары стенобойных орудий в ворота Небесного Дворца