Месса

Часть 1.

Жуска

Лето. Пригород Адма. Северо-запад Империи. Дорога в село Жуска. День.

Табрис ведёт отряд на северо-запад Империи. Он неспешно продвигаться по северной границе владений Твердыни Адма глубже на запад. Его путь вровень граничит с землями северной Твердынью Сигор.

За три дня дороги в сёдлах они прошли четыре села, что делятся по своей принадлежности пополам между Твердынями. Впереди ещё долгий поход по необозначенным владениям самого Императора, так как Фермилорды прилегающих земель до конца не могут определить принадлежность, чьи поселения расположены на их стороне. Граница большей своей частью тянется вдоль реки Лепра, которая делит некоторые поселения пополам, соединяя их лишь мостом.

Могучий варвар Шакс верхом на своём мохнатом вепре замыкает шествие по протоптанной дороге. Он чувствует себя лишним в этом отряде эрелима, от того и мается в отсутствии драк, в которых он нескромно хорош.

Табрис же, наоборот, идёт первым верхом на племенном белом скакуне Дестриэ́ из Твердыни Адма. В руке его знамя Императора, он ведёт за собой отряд вплоть до села Бокетто, что удалено от Столицы на две декады дней конной прогулки. Среди отряда имперцев из четырёх конных всадников Император сам лично послал писаря Луку с нечёткой целью – вести под запись путь следования.

Для селян очень важно внимание Императора, с появлением эрелима Табриса они чувствуют, что их помнят и не оставят. Такие походы регулярны, и совершают их эрелимы раз в квартал по трём направлениям вдоль границ земель Фермилордов. Решение споров, поддержка веры… Эрелим для селян – длань Императора в таких походах, он судья и пастырь в одном лице, несёт слово и молот Императора.

Приближение отряда к следующему селу под ёмким названием Жуска заметили ещё на подходе. Миряне выбежали на дорогу, радостно встречая кортеж, дети смеются, счастье переполняет их, но, когда позади всех появляется варвар, в глазах селится страх неопределённости. На массивном вепре, что от долгой дороги запыхался и хрипит, переходя даже на глубокое рычание, Шакс пугает одним своим видом абсолютно всех. Взрослые хватают детей и шарахаются, не понимая, пленный он или нет, да и как вообще реагировать на это чудовище безудержной силы.

– Люди! Праведные жители Империи! – приподнялся в седле Табрис, одновременно взмахнув знаменем над головой. – Я, Табрис, эрелим на службе Императора, пришёл с миром в Ваш дом.

– Тебя мы знаем, а что за чудовище с тобой? – из толпы вырвался скребущий голос и тут же укрылся среди взволнованного населения.

– Со мной братья Имперцы, каждый из них верен животом и духом нашему Императору, – Табрис не прореагировал на выпад из толпы, лишь взглядом скользнул по лицам.

– Зачем чудовище привёл? – вновь прозвучал скребущий голос, но и опять Табрис не увидел, кто производит волнение.

– У Империи новый союзник, и он со мной! – всё же ответил он на скользкий вопрос из толпы и подошёл к варвару. Шакс невозмутимо сидит в седле, не выдавая даже хладнокровным взглядом какую-либо эмоцию, хищным зверем чуя страх в мирянах, и совершенно не ощущает угрозы. – Шакс сын Харота племени Острых Рубил по согласию Императора Вириона заключил мир, – Табрис указал рукой на Шакса открытой ладонью, трактуя доверие. – Серебряный тубус на его поясе с оттиском Печати Императора свидетельствует об этом и подтверждает мои слова.

– Нас продал Император… – еле слышно послышался всё тот же скребущий голос, но достаточно громко, чтобы Табрис его услышал.

– Кто это сказал? – уже не выдержав саботажа из взволнованной толпы, Табрис рванул своего коня за уздечку, и тот резко развернулся на людей. Он всего лишь на миг оголил лезвие гладиуса, пронзая взглядом напуганных перед собой мирян, но этого было достаточно, чтобы толпа вздрогнула. – Кто смеет нести такие речи? – в ответ лишь испуганные глаза и тишина от них. Радость лиц мирян сменилась страхом и замерла на них как неподвижные маски. – Выйди, я сказал! – миряне попятились, но никто не вышел. За их спинами ворота в село Жуска, по сути, спрятаться негде, и всё же никого. – Где староста сего села? – выдержав паузу, Табрис задвинул в ножны оголённое лезвие гладиуса. Следом сделал шаг навстречу к эрелиму впереди стоящий мужик. Невысокий, лохматый, но крепкий, с широкой костью, сразу заметно от тяжёлой работы. Лохмотья никак не выделяют его из общей массы люда, все как один трудятся, чтобы выжить.

– Я староста, – ощущая вину за чьи-то выкрики, он склонил покорно голову и снял с неё неопрятную шапку. По голосу ясно без расследования, будоражил точно не он.

– Как звать тебя, староста? – Табрис выдохнул своё напряжение.

– Таммуз, но можно Думузи, как Вам будет угодно … – не поднимая глаз, ответил тот.

– Все расходитесь по домам, а с тобой, староста Таммуз, давай пообщаемся, – Табрис вновь привстал в седле, его слова не звучат как вопрос, они обозначают волю. – Веди нас, староста Таммуз.

– А куда вести вас, господа?

– В расположение веди, – старосте ничего не остаётся, как смиренно вздохнуть, не поднимая взгляда, и подчиниться воле эрелима. Он повёл отряд к своему дому, что стоит на окраине села, так как и вести больше некуда.

Цоканье подков конницы рассекает село, но в селянах уже не чувствуется той радости, что была на подъезде, теперь преобладает подозрительная насторожённость, каждый боится даже встретиться взглядом с кем-либо из отряда. Взрослые прячут детей, да и сами не задерживаются на пути. По правую руку от дороги река Лепра делит это село надвое, оставляя на северной стороне шесть домов и с десяток на этой. Деревянный мост соединяет их в единое, но так ветхо, что, кажется, ненадолго. Сама река тянется к горизонту, уходя в Северное море, но по пути к Столице имеет несколько притоков вплоть до одного, что питает озеро Коцит в центре города Шеол.

Хлопнув дверью за собой, в дом старосты вошёл Табрис. С ним вошли два имперца и писарь, остальные остались караулить на улице, в том числе и Шакс.

– Скажи, Таммуз, что сейчас было там за недовольство? – Табрис замер в центре гостиной, обозначая своё возмущение. Он окинул взглядом сверху старосту, что повинно стоит перед ним, а после перевёл взгляд в сторону. Деревянная изнанка скромного жилища работящего селянина и ничего лишнего.

– Слухи ходят, я сам их слышу.

– Какие ещё слухи, староста Таммуз? – повысил голос Табрис, словно плетью хлестнул его вопросом.

– Люди… – он прижался, словно сдерживая боль от кнута. – Люди приходят разные и говорят много…

– А кто это был там, в толпе? – Табрис продолжает беспощадно хлестать Таммуза своими вопросами.

– Не знаю, господин, сам не понял…

– Не ври мне, староста Таммуз.

– Не вру, господин, Создателем клянусь, – он пал на колени к ногам эрелима и прикрыл голову.

– Встань, староста Таммуз села Жуска, – Табрис отшагнул от его выпада, ему не нужны такие почести, ему достаточно уважения.

– Таммуз? – вдруг раздался женский голос от проёма с соседней комнатой, где появилась его жена с малым дитём на руках.

– Всё хорошо, Инанна, иди к себе, – оторвал голову от пола тот и посмотрел на неё так, будто его здесь бьют.

– Встань, я сказал, – вновь стеганул словом Табрис бедолагу, и он приник к полу ещё сильнее. – Да что с тобой, староста Таммуз? – Табрис склонился над ним и силой поднял его за ворот. – Успокойся и стой ровно…

– Да, господин, как скажете, господин… – он трясётся и не может собраться, что-то бубнит под нос и теряется глазами.

– Говорить можешь? – Табрис сбавил напор и подошёл к его супруге, что не послушалась и по-прежнему стоит в проходе. Её взгляд напуган не меньше, чем старосты Таммуза. Руки её начинают трястись с каждым шагом приближения к ней эрелима, это заметно по ребёнку, что от вибрации начинает улыбаться и переходит в звонкий смех, который разливается по гостиной.

– Да, могу, господин, – в спину Табрису ответил дрожащим голосом староста Таммуз, видя, как тот подходит к его жене. – Прошу, господин…