И в них я увидел, что она не врёт. Ее нарочитая откровенность меня удивила и заставила призадуматься. Что-то в этом всем было как-то неправильно. И мне даже показалось, что она не просто признаётся в своих прегрешениях, а ведёт откровенный разговор, к которому давно готовилась.

— И в чем подвох? — спросил я и вызвав теневика, отправил его осматривать окрестности.

— А нет никакого подвоха. Я просто во всём признаюсь, потому что жить мне всё равно осталось недолго.

— Ну почему же недолго. А новое тело? Оно же может ещё пожить — допустил я крохотную вероятность, вспомнив про призрачные зеркала, способные навсегда выгнать иного. — Та чьё тело ты заняла. Надеюсь она была не против? И вообще, очень интересно, а Щукарь вообще знал об чудесном омоложении бабки Матрёны?

Выслушав мои вопросы, Матрёна усмехнулась, причем это сделали сразу оба её лика.

— Это тело досталось мне месяц назад. Я не хотела, но пришлось согласиться, для того чтобы дожить до этой минуты. Полковник Ярцев расстарался и провёл очень рискованный ритуал. Кстати, тело принадлежало одной душевнобольной девочке, так что жить в нём, то ещё извращённое удовольствие. Теперь мне приходится каждый день, общаться с ней у себя в голове. Я пытаюсь её исцелить, но пока безрезультатно. А насчёт Щукаря, так зачем ему знать то, что может ему помешать делать дела.

— Делать дела? И какое же дела он для тебя исполнял? — зло спросил я.

— Раньше он долго сдерживал расходящуюся по округе нечисть, а теперь вместе с тобой должен попытаться изменить положение вещей. Я готовила его к этому долгие годы — призналась Матрёна.

— Вот оно значит, как. Значит у тебя карга старая, в голове только высокие цели, ради которых ты пойдёшь на всё. Понимаю, получается можно и по чужим головам потоптаться. Где-то я подобное уже слышал, причём не раз.

— К мысли о необходимости подобного приходят все, но не всем дано такое исполнить. Я решилась и потому сейчас сижу здесь перед тобой. А если ты спросишь, почему сейчас жизнь именно Щукаря, а не моя, висит на волоске, то я тебе отвечу. В тех многочисленных вариантах нынешних событий, тени которых я видела каждую ночь, на протяжении долгих лет, именно он смог подобраться ближе всех к исправлению сложившегося положения вещей и предотвращению надвигающейся катастрофы. И тебе Ведьмак суждено в этом всём участвовать.

Я понял, что она имеет ввиду, и зло порождённое этим пониманием, едва не заставило меня поднять руку и выстрелить ей в лоб. Едва сдержав порыв, я недовольно покачал головой.

— Значит если я сейчас сяду с Машей в машину и уеду, то все варианты твоих ведений сгорят в топке? — с некоторым злорадством, поинтересовался я.

— Ведьмак, все причастные отлично знают, что будущее предсказать невозможно. И я сама так не разу и не увидела, что будет после этого разговора. А ведь я вела его не раз, в разных обстоятельствах и с совершенно разными людьми. Однако теперь я уверена, что ты Ведьмак не сможешь уйти и отправишься туда куда суждено.

Помотав головой, я прокрутил в голове всё сказанное и подняв пистолет, взвел курок.

— Матрёна, объясни перед смертью, одну вещь, зачем ты натравила всех на нас с Щукарём, ведь можно же было за столько много лет хорошенько подготовиться и попытаться сделать дело, никого не подставляя, и не устраивая этот сложный и кровавый спектакль?

— Кровь и жертвы, это единственный вариативный способ, который в моих видениях, помог добраться до этого разговора. Я же тебе уже говорила, при любых раскладах, дальше для меня одна тьма — сказала Матрёна и тяжко вздохнув, уставилась в ствол пистолета.

В этот момент мой указательный палец зачесался, и я буквально поскрёб им ребро спускового крючка. Мне не хотелось больше ничего доказывать Матрёне, явно фанатично преданной своему замыслу, но в последний момент я передумал и всё-таки заговорил:

— Ты выиграла, я отправлюсь и попытаюсь вытащить упёртого деда. Но не потому что ты это предвидела, а потому что это правильно — проговорил я сквозь сжатые зубы, и вернув курок на место, опустил пистолет. — А ты старая кошёлка, живи с этим дальше.

Глава 35

Прыжок в бездну

Прииск.

Из того провала, в котором исчез старый Ведьмак, по-прежнему вырывался огненный факел. В сгущающемся с каждой минутой, вечернем сумраке, он очень походил на газовый. Однако подсознательно я чувствовал, что это пламя ближе к тому что порождали Рыжая и Щукарь.

За прошедшее время, окружающая дыру, земляная насыпь обуглилась и к провалу невозможно было подойти ближе десятка метров, не получив ожогов кожного покрова.

— И что теперь? — спросила Маша и явно инстинктивно, боязливо покосилась на пламя.

— А дальше я зайду внутрь, а ты останешься здесь — честно ответил я.

— А если моя кошка захочет пойти с тобой? — спросила девушка и заглянула мне в глаза.

— Даже если сильно захочешь, всё равно не сможет. Билетик у меня только один? — ответил я и показал девушке артефакт, позволяющий телепортироваться на неопределённое расстояние. — К тому же, кошке в огонь нельзя, сама понимаешь, если шерсть обгорит, то я себе этого не прощу.

— Гена, ещё раз спрошу. Почему тогда ты идёшь? Ведь можно просто уехать в Москву и не слушать бред этой женщины.

— Я иду, потому что должен. Может я здесь и появился, чтобы исполнить именно этот долг — сказал я, имея ввиду, своё появление в этом варианте реальности.

— Гена, когда ты так говоришь, мне кажется, что передо мною стоит умудренный жизнью мужик, а не молодой парень.

— А может это так и есть. — Голос Матрёны донесся из-за деревьев, а потом появилась и она с сама на пару с Валетом.

Выйдя из леса, они принялись забираться на заросшую бурьяном, железнодорожную насыпь. Последний раз, когда мы их видели, парочка следовала за нами и отстала на пару сотен метров.

Похоже Матрена знала прямую тропку через тайгу, и так как мы топали строго по старой ЖД ветке, они сумели нас нагнать на изогнутом участке маршрута.

Валет усадил, явно уставшую Матрёну, на ржавый рельс. Затем подошёл ближе к пламени и закрыв глаза, принюхался так, как это обычно делал Щукарь.

— Старая, я так и не понял, почему ты в Артельной не осталась, а вместо этого за нами увязалась? Я же предупреждал, ты мне тут точно не нужна. Сидела бы там и досматривал свои видения — раздражённо отчитав Матрёну, я подсознательно почувствовал, что рад их с Валетом видеть, ибо оставлять тут Машу одной, точно не хочется.

Я понимал, что в случае моего невозвращения, она может психануть и натворить дел. А Матрёна, несмотря на всё что я о ней думаю, не позволит ей совершить какую-нибудь необдуманную глупость.

Матрёна словно почувствовала мои внутренние терзания и живущая под моложавым ликом старушка, хитро усмехнулась.

— Ведьмак, раз не хотел, чтобы я шла, так пристрелил бы около старого дома Авдотьюшки. Я же не была против, так что даже не сопротивлялась бы.

— Не, карга старая, я хочу, чтобы ты жила с этим всем дальше. Чую, та сумасшедшая что в тебе живёт, всё равно покоя не даст и когда-нибудь разбудит твою совесть.

Я договорил и почувствовал удовлетворение, когда увидел, как перекосило от нервного тика, её моложавое лицо.

— Я должна увидеть, что будет дальше и наконец узнать, правильно ли все это время поступала — заявила она, едва справившись с эмоциями.

— Хороши поступки. Стравливала чужаков и подставляла тех, кто всю жизнь тебе доверял. А ответь-ка мне бабка Матрёна, за ради какой высшей цели ты всё это творила?

— Я же говорила. Хочу, чтобы то что зреет на дне шахты, никогда не вырвалось наружу.

— А что там зреет? Объясни, раз уж разговор зашёл? — потребовал я.

Выслушав вопросы, Матрёна тяжко вздохнула и её истинный, морщинистый лик, вышел на первый план.

— Ох Ведьмак. Что-то совсем плохое там зреет, причём уже давно. Почитай с первого дня как люди на речке Золотянке золото начали мыть. Поначалу тут просто тьма потусторонняя просачивалась, да всякая мелочь с той стороны пыталась пролезть. Однако потом всё изменилось, когда первые старатели самородок в виде головы беса нашли.