Пока Лина занималась самобичеванием, Максим Оциола, подросток одиннадцати лет, мчался по лестнице, чтобы как можно скорее оказаться подальше от родителей и их тараканов.

– Ромаш, через десять минут буду, выходи, – крикнул он по ходу в трубку другу и пробежал очередной пролет.

Многоэтажка, где они проживали, находилась в двух кварталах от гимназии, поэтому дойти до одноклассника так быстро ему не составило бы труда.

Спустившись на пару ступеней, парнишка отвлекся. Телефон, как назло, не захотел залезать в карман, и Макс принялся с усердием пихать аппарат в узкую тканевую полость. Человеческая тень мелькнула рядом с перилами, кто-то ощутимо задел плечо подростка.

– Извините, – буркнул Оциола и обернулся, чтобы взглянуть на поднимавшегося.

На верхних ступенях никого не оказалось.

Смутившись, Макс ускорил шаг. Призраков и демонов из фильмов и игр никто не отменял. Мало ли какая дикость шныряла в элитной новостройке и ждала случая пообедать человеческим детенышем.

Накрутив себя страшилками, Макс вылетел из подъезда, словно ошалелый орангутанг. На улице оказалось тепло и солнечно. Гуляли старушки с собаками и мамочки с малышней. Первые пожелтевшие листья шелестели от легкого ветерка и тихо падали на деревянные лавочки. Ничто не предвещало начало Армагеддона.

Люди и шум машин успокоили именинника, и он неспешно побрел к гимназии.

Бакинская 25 располагалась совсем близко от городского парка. Кованые ворота, разноцветные клумбы с флоксами и петуниями, улыбчивые дети на фото у крыльца располагали гостей к соответствующему настроению. Гостей, но не гимназистов, многие из которых презирали родные пенаты похлеще утренней овсянки и первомайских выступлений местных звезд.

Напротив гимназии, через шоссе, стояли гаражи. Часть из них давно разрушилась и больше походила на руины советского постмодернизма, другая часть была перестроена и обновлена. Предприимчивые собственники использовали постройки в качестве складов и ремонтных мастерских.

Макс и Ромка договорились встретиться именно там. Школьники частенько терялись среди землянок, дабы спокойно покурить или устроить драку между главными задирами классов.

Сегодня Макс планировал преступление номер один. Для этого он вытащил из портмоне отца помятую пачку и запрятал в карман джинс несколько сигарет.

Друга еще не было. Парнишка вышел к заброшенному гаражу с надписью на воротах «Вход воспрещен». За обвалившейся стеной из красного кирпича он сел на импровизированную лавочку, закрыл глаза и, наконец, выдохнул.

– О, кого я вижу!

Рыжеволосый, веснушчатый Ромка похлопал Макса по плечу и присел рядом. От резкого приседа кудри первого подпрыгнули.

Макс, не открывая глаз, вытащил сигарету и подал новоприбывшему.

– Нее, не в кайф. У меня есть кое-что поинтереснее.

Оциола поднял веки и с насмешкой уставился на Ромку. Тот был известным сказочником и частенько заливал истории, над которыми потешалась вся гимназия. Так что ж он придумал на этот раз?

– Колись, френд. Что притащил?

Рома, по очевидной причине прозванный Рыжим, вытащил самокрутку из газетной бумаги и подал однокласснику.

– В честь дня рождения презентую вкусняшку!

Макс недоверчиво покосился на «вкусняшку», поджал губы. Мало ли что принес друг. Чай, полынь или другую гадость, чтобы прикольнуться. Проверять парню совсем не хотелось.

– Кринж словил? – засмеялся парень. – Не боись, натуральная вещь. У старшего братана стырил.

Ромка подпалил самокрутку и смачно затянулся. Слегка закашлявшись, он подал папиросу Максу. Бледные щеки подростка порозовели, и глаза заблестели ярче обычного.

Максим взял подарок и последовал примеру товарища. Раз Ромка не побоялся пробовать эту гадость, то ему сдрейфить никак нельзя. Вдохнув едкого дыма, совсем непохожего на тот, к которому он привык за полгода посиделок за гаражами, парень кашлянул и зачесал нос.

Голова внезапно закружилась, ноги стали ватными. Парень слегка испугался, попытался подняться, но не смог. Мир вокруг резко изменился, калейдоскопом переворачиваясь в новых, неизведанных комбинациях.

Из-за развалин показалось белое существо, похожее на зефирину, и медленно подплыло к ноге Макса.

– Ты тоже его видишь? – взвизгнул Макс и толкнул в плечо Ромку.

– Кого? – удивился тот и совсем глупо, по-детски рассмеялся.

Из пожухлой травы гаража напротив высунулось с десяток таких же существ. Белесые тельца, толкаясь и сбивая друг друга, двинулись в сторону ребят. Вместо глаз и ушей, крошечные твари имели углубления в форме воронок, во рту виднелись острые, почерневшие зубки.

Первый зверек поднялся до бедра Макса, злобно пискнул и прижался ртом к правому локтю.

Мальчик вскрикнул от резкой боли и испуга, схватил хищную тварь и попытался оторвать от руки. Безуспешно. Челюсть зефирины, сродни ротовому аппарату пиявки, вгрызлась в кожу и начала медленно высасывать живительные соки.

Подросток подпрыгнул на месте, стал крутиться, извиваясь всем телом, словно змея. Что делать, он не знал, а друг помогать не собирался; лишь сильнее смеялся при виде его кривляний. Определенно Ромка не видел того, что лицезрел Макс, иначе бы не вел себя так беспечно.

– Пора, Мар, пора, – затрещали неприятными, деревянными голосами остальные зефирины. Заволновались, задвигали пухлыми отростками конечностей.

Скрипучие голоса, издаваемые ими, мало походили на людскую речь, но Максу почему-то были понятны слова, которые они выкрикивали.

«Это они ко мне обращаются? Почему Мар?» – подумал подросток.

Электрические импульсы в мозгу замедлили свой бег до минимума. Видимо, наркотик в самокрутке возымел действие на организм, но то, что злобные твари были плодом его фантазий, Оциола отверг. Больно живыми и реальными казались зефирные человечки.

Стиснув пальцами противоположной руки белесую пиявку, парень рванул скользкое тельце влево. Раздался писк. Тварь оторвалась и взорвалась в руке, словно тюбик с пастой. Холодная жижа внутренностей поползла по коже неприятными зудящими соплями.

– А-а-а-а, – закричал Максим, стряхивая гадость.

Ромка, который вот уже минут пять хохотал над товарищем, смахнул слезы с глаз и почесал заболевший живот. Таким Макса он никогда не видел и это немного пугало. Хотя и было смешно до колик.

Обычно сдержанный, Оциола заставлял одноклассников трепетать от страха. Своим приходом он производил эффект взорвавшейся бомбы: все ребята, кроме Ромки, пугливо прятали глаза и усаживались как можно дальше от пассивного агрессора. Получить оплеуху или разбитый нос от Маска было делом привычным даже для девочек, стоило спросить про его семью или назвать Мышью.

То было до сегодняшнего дня. Сейчас же Максим походил на загнанного зверя.

Мышино-серые волосы, из-за которых его нередко обзывали в младших классах, растрепались и взмокли от пота, в черных глазах застыл ужас. Кожа смуглая с красными точками подростковых прыщей побледнела.

Схватив рюкзак с земли, испуганный парень метнулся к дороге. Кирпичи под ногами, пожухлые кусты ничуть не смущали беглеца. Он перемахивал через преграды молодым сайгаком. Летел, что есть сил. Когда показался забор гимназии, и до асфальта осталось не больше десяти шагов, в груди кольнуло.

Земля закружилась и рухнула.

С усилием открыв глаза, Макс понял, что это не земля упала ему на голову, а он свалился на нее и не может пошевелиться.

Прошла секунда, другая. Тьма окутала подростка, и он отключился.

В следующий раз, когда Оциоле пришлось поднять усталые веки, земли под ним не было. Точнее, ее заменила кровать с дурацким покемонным бельем трехлетней давности и мокрой от пота подушкой.

Родная спальня встретила парня не особо приветливо. В ней находились трое: набыченный папаша с мамой и мужчина в белом халате.

Врач хмыкнул.

– Будет жить. Не волнуйтесь, – начал он и бросил укоризненный взгляд на кровать. – Выйдем. Пусть отдохнет.

Когда дверь захлопнулась, Макс спустился с потертых простыней и на цыпочках подошел к двери. Голова перестала кружиться, и уже почти не тошнило. За здоровье он не беспокоился. А вот отношение доктора встревожило не на шутку. Интересно, что он скажет предкам?