— Я не поняла, ты против Романа или за, — хмыкаю я.

— Бабуля, папа хороший. Он поможет тебе, — встревает во взрослый разговор Егор, что позволяет себе крайне редко. Но тема папы для него очень важна.

— Не знаю, что и сказать вам. Роман просил благословения на отношения с тобой, внучка. Поздновато он, конечно, об этом вспомнил, но лучше так, чем никак, — поджимает губы Ульяна Васильевна. — Да и Диме он звонил. Тоже спрашивал разрешения и приглашал приехать в Москву. Сказал, что предложил тебе жить вместе, пока в разных комнатах.

— И что вы решили с папой? — тревожно интересуюсь я.

— Не будем мы вставлять палки в колёса ваших отношений, Кира, — загибает фразу бабушка.

— Что вы не будете делать, бабуля? — переспрашивает Егор, с изумлением смотря на старушку.

— Вмешиваться мы не будем, милый, — улыбается внуку женщина. — Не маленькие вы с Романом. Надеюсь, сами поймете, нужны ли вы друг другу. А вот если ты скажешь: “Нет. Не нужен мне Чаровский”, тогда другой разговор будет.

— Спасибо, бабуля, — с облегчением выдыхаю я.

— Я и в отношения сына с его молодухой не вмешиваюсь. Хотя там бы надо. Но я пока терплю, — опять поджимает губы Ульяна Васильевна.

— Папа не маленький, как ты только что сказала. Ему просто нужно понять, кто рядом с ним.

— Как бы деньги все Димины не профукала эта профурсетка, — озабоченно выдает бабушка.

— Кто? Профу-сетка? Это кто? — опять возникает Егор с очередным вопросом.

— Не слушай бабулю, милый, — смущается старушка, поняв, что при внуке говорит не то, что нужно.

Наутро Василий Кузьмич привозит бабушку в санаторий. Я устраиваю ее в уютной комнате, чем-то напоминающей нашу с Егором. Раскладываю ее вещи и оставляю на попечение медсестер.

Сами мы с Егором отправляемся домой. Квартира встречает нас спертым воздухом и жарой. И поскорее открываю форточки, чтобы проветрить помещение. Делаю влажную уборку, запускаю машину — нужно перестирать вещи, что мы привезли из санатория. Иду в магазин, холодильник-то совсем пустой, а есть нам с Егором уже хочется. Варю суп с фрикадельками, быстро и сытно. На ужин планирую сварить пельмени. На большее сегодня я не способна.

К вечеру я устало сажусь на диван и включаю телевизор.

«И кто меня заставлял еще и окна помыть да шторы перестирать?» — хмыкаю я, глядя на результат моих трудов.

— Мама, папа уже беспокоится. Ты целый день не отвечаешь на его звонки, — говорит сын, заходя в мою комнату.

— Я и не слышала звонков, — удивляюсь я, ища гаджет, который благополучно лежит в моей сумочке.

И правда, десять непринятых вызовов от Романа. Надо перезвонить Чаровскому, а то еще придумает то, чего нет. Уже заношу палец, чтобы набрать номер Ромы, и застываю. Только сейчас до меня доходит весь смысл сказанной сыном фразы.

— Егор Романович, а скажи-ка мне, как с тобой связался папа? — спрашиваю я, сверля малыша серьезным взглядом.

— Сегодня утром мне Василий Кузьмич передал от папы телефон, — тихо признается мальчик.

— И когда это он успел сделать?

— Пока ты бабулю отводила, — шепчет Егорка, опустив голову. — Мне нельзя было брать телефон? Василий Кузьмич сказал, что он недорогой, как раз для таких малышей, как я, — оправдывается мальчик, протягивая мне простенький гаджет.

— Нет, Егор. Я не против того, что папа подарил тебе телефон. Просто надо было мне сказать. А то получается, вы за моей спиной что-то решаете. Это нехорошо.

— Я думал, ты не разрешить, — растирая слезы по лицу и всхлипывая, говорит Егорка.

— Ну чего ты плачешь? — обнимаю я сынишку и целую в мокрые от слез щеки. — Я разве монстр, чтобы лишать тебя простого телефона. Как оказалось, он выручил нас.

— Ты точно не против? — с надеждой спрашивает мальчик.

— Точно.

— Мам, знаешь, я не буду брать в садик телефон, — внезапно сообщает Егорка. — Ни у кого из наших нет телефонов. Зачем мне выделяться?

— Егор, скажи, как ты смотришь на то, чтобы сменить садик? — решаю задать важный для сына вопрос.

— А зачем? — удивляется он.

— Честно говоря, я не знаю, где находится квартира папы. И если мы переедем к нему, то, возможно, тебе придется поменять детский сад.

— Не знаю, мама, — опять хлюпает носом малыш. — Как вы решите с папой, так я и будет.

— Но у тебя же друзья в группе, — вспоминаю я, и ответом мне служит тяжелый вздох.

— Да, Слава Беркутов.

— Не переживай раньше времени. Я поговорю с папой. Возможно, мы что-то и решим, — договорить я не успеваю, телефон вибрирует в моей руке.

Отлично, он еще и на беззвучном стоит. Еще бы я услышала звонок.

— Добрый вечер, Рома, — говорю я.

— Наконец-то, Кира. Заставила ты меня понервничать. Почему ты весь день не отвечаешь на звонки? — тараторит Чаровский, и одновременно с этим кто-то звонит в дверь.

— Рома, подожди, пожалуйста, ко мне кто-то пришел, — говорю я и откладываю гаджет на столик в прихожей.

Чисто машинально открываю дверь и застываю в изумлении.

— Ты что тут делаешь, Чаровский? — спрашиваю я, в изумлении глядя на неожиданного визитера.

— А что мне было делать? Ты не отвечаешь на звонки. Игнорируешь меня. Что-то случилось? Казалось бы, вчера все было хорошо, ты даже согласилась переехать ко мне, — выдает Роман, сверля меня пристальным взглядом. — Разрешишь войти? — спрашивает он.

Только сейчас я обращаю внимание на трость в руке Ромы. Вот же черт...

— И как ты вообще доехал до нас с больной ногой? — возмущенно ругаюсь я.

— Я на машине, да и недалеко ехать. Я живу в паре кварталов от вас, — отмахивается мужчина.

— Проходи в гостиную, — показываю рукой, куда нужно идти, и застываю в изумлении. — Ты живешь так близко? Я и не знала. Думала, твоя квартира в каком-нибудь респектабельном районе.

— А зачем мне респектабельный район? — фыркает Чаровский и устало садится на диван.

Видимо, и правда нога у него болит еще. А тут вдобавок я почти что вынудила его приехать к нам с Егором.

— Ты забываешь, что я, можно сказать, с детства рос среди простых людей, — продолжает Роман. — Учился в обычной школе. Универ закончил самый ненавороченный. Мне в первую очередь нужны были знания, а не знаковое имя учебного заведения.

— Я к чему спрашиваю, просто не хотелось бы переводить Егора в другой детский садик.

— У Егора хороший сад? Ему там нравится? — серьезно интересуется Чаровский.

— Нравится. И друзья у него есть, — начинаю говорить я, но меня прерывает радостный возглас Егора:

— Папа! Ты пришел к нам в гости?

— Как видишь, — улыбается сыну Роман.

— Ты, наверное, переживал из-за того, что мама не отвечала тебе. Так она целый день уборку свою делала, — выдает меня малыш. — Да, она еще кушать варила. Ты голодный, пап? Давай мы тебя покормим? — неожиданно приглашает его Егор.

Рома удивляется не меньше меня.

— Спасибо, сынок. Если честно, то я не обедал. Как выписали, я на работу рванул. И сейчас бы в офисе сидел, если бы не вы.

— Значит, идем, мы накормим тебя, — решаюсь я пригласить Чаровского к столу.

— Ты точно не против, Кира? — спрашивает Роман.

— Идем, — зову его я. — Кстати, а где находится твой офис?

— На… Так, ты решила подловить меня? — смеется мужчина. — Поймала, что уж сказать. Да, офис у меня не в двух кварталах от твоего дома. Немного дальше, — хмыкает он.

— И насколько подальше? — интересуюсь я, наливаю в тарелку суп и ставлю ее в микроволновку.

— Четыре остановки на метро. Согласись, недалеко для Москвы?

— И как ты будешь добираться до офиса, если нога еще болит? — продолжаю я допрос.

— Кира, я не каждый день появляюсь в офисе. Например, завтра я планировал работать дома. Поверь, я собираюсь выполнять требования врачей. Это и в моих интересах тоже. Для меня много значит то, что ты переживаешь за меня, Кира, — глухо говорит Роман и не спускает с меня внимательного взгляда.

Только сейчас я осознаю, что и правда беспокоюсь за Чаровского. И почему, зачем я это делаю?