– Ее замужество будет лишь формальностью, – перебил его Кендал. – В обществе об этом никогда не должно стать известно. Вы всегда хорошо к ней относились, так помогите ей, как всегда хотели.

– Вам не кажется, сестра могла бы многое объяснить в этом случае? Она готова к браку лишь на бумаге?

Альтернативу в этой ситуации Бриггс не рассматривал. Его отец скончался, когда он был почти ребенком, потому принял решение спешно жениться, чтобы произвести на свет наследника. Он обвенчался с Сереной в двадцать один год и в двадцать три потерял супругу. Он был без ума от нее, был уверен, что их связывает если не любовь, то хотя бы дружба.

Как он был наивен!

Ее взбалмошный характер он принимал за бурный темперамент. Частую смену настроений приписывал страстной натуре. Периоды активности и апатии сменялись, и он вскоре мог уже предугадать, что последует. Вскоре интервалы стали длиннее, высшая степень тревоги сменялась депрессией, длящейся месяцами. Потом все разрушилось. Серена перестала с ним разговаривать, и тогда он начал медленно осознавать, что был слишком романтичен для существующего положения дел. Он верил, что эта женщина станет тем человеком, с которым он может быть самим собой.

С Беатрис он познакомился, когда та была еще девочкой, и сразу почувствовал к ней симпатию. Она жила почти узником в своей комнате. Бриггс редко ощущал подобное притяжение к людям, впрочем, он и не стремился к общению. Он герцог, люди сами пытались установить с ним контакт.

Но эта девочка…

У него возникло желание рассмешить ее, найти повод для улыбки в мире, который, похоже, отчаянно стремился не давать его.

Если Бриггс и понял что-то важное в жизни, так это то, как тяжело смириться с той жизнью, которую не выбирал и которая совсем не подходит его характеру. Потому Бриггс всегда заходил проведать Беатрис, когда наносил визит другу, привозил ей сладости из Лондона. Увидев протест в ее глазах, ощутил родство душ. Ведь судьбы их были во многом схожи, он тоже жил не так, как желал, не в той семье, какой бы хотел. Возможно, даже больше – он никогда не выбрал бы добровольно роль наследника титула.

О Беатрис он мог бы сказать, что душа ее оказалась не в том теле. Оно было не в состоянии соответствовать бунтарскому духу. Он всегда старался ей потворствовать. И теперь это пошло во вред ему же самому. Он никогда бы не решился обречь девушку на брак с ним. В длинном перечне жизненных ошибок было и то, чего он ожидал от женщин. Он был молод и глуп, потому полагал, что супруга, которая, разумеется, была девственницей в их брачную ночь, со временем изучит его предпочтения и разделит их. Как же надежды были далеки от реальности!

За годы, прошедшие со смерти жены, в его постели побывало немало женщин. И они не были леди. А леди и замужество… все это лучше оставить навсегда в прошлом.

– Вы сможете вести привычный образ жизни, – продолжал Кендал, словно жениться – пустяк, о котором не стоит много думать. – Наследник у вас уже есть. Возможно, Беатрис родит, если пожелает, ребенка, с которым будет заниматься. Она… видите ли, очень этого хочет. Я знаю, поскольку доктор сказал, что беременность для нее нежелательна.

– Она не может иметь детей? – Бриггс был удивлен, он ничего не знал об этом.

– Ей не стоит рожать. Я в этом глубоко убежден. Она способна стать матерью, однако вам известно, каким слабым было ее здоровье в детстве. По мнению врачей, роды станут ненужным риском. Именно по этой причине она не дебютирует в сезоне.

– Вы ей так все объяснили? – спросил Бриггс.

– Да.

– Что конкретно вы ей сказали, Кендал?

– Что ей не стоит выходить замуж. Что она не выйдет замуж, а заботиться о ней буду я. Что, разумеется, выполню, ведь моя обязанность – обеспечить ей надлежащий уровень жизни.

Совершенно очевидно, что друг понятия не имел, что совершил, и он совсем не знал родную сестру. Беатрис была милой и тихой, это верно, однако вовсе не такой послушной, как могло показаться. За многие годы он не раз оставался на несколько дней в Байби-Хаус и знал, что Беатрис часто и подолгу не бывает дома и она находится совсем не там, где полагал Кендал. Он видел, как она выходила к обеду, запыхавшаяся, с красными от долгого пребывания на холоде щеками и запутавшимися в волосах листиками. Самым большим заблуждением друга была уверенность, что все так же относятся к его положению, как и он сам, считают его авторитет непререкаемым. Каждое его слово ловила лишь его подопечная Элеонора, сестра же, напротив…

– Понятно, – кивнул Бриггс. – Вы пытаетесь разрешить ситуацию, в которой мы оказались из-за вас, переложив с себя вину.

– Каким это образом я к этому причастен? – Кендал был явно возмущен.

– Вы сделали сестру пленницей до конца жизни. Она обречена жить здесь, в Байби-Хаус, в провинции, вдали от светского общества, друзей, свободы. Не понимаю, почему она выбрала меня как способ сбежать, но она все же нашла выход, верно?

– Что вы хотите сказать, Бриггс?

– Вы отослали юную леди, поэтому мы не сможем задать вопрос ей, но разве вы не видите, что она принялась действовать самостоятельно? Репутация ее разрушена навсегда. Если я не женюсь на ней, прослыву бесчестным человеком. Если же вы не бросите мне в этом случае перчатку, пострадает ваша честь. Для Беатрис единственный способ появиться в свете – выйти замуж, верно? Вы ведь едва ли будете позволять ей выезды. Так что из нас троих она единственная меньше всего пострадает.

– Так вы думаете?..

– Поверьте, я никогда бы не посмел покуситься на вашу сестру. Кроме того, как удачно сложилось, что она оказалась в моих объятиях именно в этом помещении, которым, как ей хорошо известно, вы пользуетесь для общения с гостями.

Бриггс видел, как глаза Кендала становятся огромными.

– Понимаю, вас это шокирует. Не все, друг мой, согласны, что вы всегда поступаете правильно. И Беатрис определенно из их числа.

– Беатрис, – повторил Кендал.

На этот раз голос его прозвучал обреченно. Затем он развернулся на каблуках и выбежал из комнаты, а Бриггс помчался следом, потому что… А почему бы и нет? Он уже не лучшим образом повлиял на репутацию юной леди, так что вполне может находиться рядом с Кендалом в ее комнате.

Они миновали лабиринты коридоров огромного особняка под звуки шагов друг друга по мраморному полу. Наконец Хью остановился и толкнул дверь перед собой. Служанка, стоявшая на коленях у камина, мгновенно исчезла.

Беатрис лежала на кушетке и выглядела убитой горем, отчего у Бриггса неожиданно сдавило грудь. Он познакомился с девушкой, когда ей было около четырнадцати, и не знал о худшем периоде течения ее болезни. Сейчас он невольно задался вопросом, выглядела ли она так же в то время. Бледная, измученная, без намека на ту искру жизни, всегда присутствовавшую в ее глазах.

Она села, и стало видно, как опухло от слез ее лицо, глаза покраснели. Она выглядела такой растерянной, что это могло развеселить, если бы не… ситуация в целом.

– Бриггс, – обратилась к нему Беатрис, – вы должны знать, что я не желала ничего подобного…

– Разве ты не хотела заманить Бриггса в ловушку? – спросил Кендал. – Тогда с кем же, дорогая сестра, мы должны были застать тебя сегодня вечером?

– Хью…

– Не пытайся меня одурачить, Беат, я знаю, каков был твой план. Признаю, Бриггс открыл мне глаза, но сейчас не время разбираться в этом. Признавайся, с кем тебя должны были застать и выдать потом замуж?

– Если бы на месте Бриггса был Джеймс, вам бы и в голову не пришло, что все подстроено.

– Значит, Джеймс, – скривился Кендал. – Джеймс. Тот твой друг из соседнего поместья?

Беатрис промолчала, но вскинула голову, явно желая выглядеть уверенно.

– Его отец торговец, – продолжал Кендал.

– Его отец граф. Такой же титул у отца Пенни, на которой ты собирался жениться.

Кендал замер при упоминании имени бывшей невесты.

– Это сейчас не имеет значения, – сказал он после паузы. – То, что подходит мне, не подходит тебе.