Я еле оторвался взглядом от одухотворённого лица фанатки и глянул на Никольскую.

Она следила за мной не моргая, заметно стиснув челюсти и прищурившись.

Хах… Что-то пошло не по плану, Киса?

Её неудержимая злоба настолько бросалась в глаза, что я не мог уныло не ухмыльнуться. Зачем же было начинать игру на нервах, если сама Никольская была не в состоянии стерпеть даже часть того, что заставила меня испытывать.

— Спасибо, — равнодушно пожал я плечами, снова обратив внимание на пускающих слюни поклонниц. — Как зовут-то вас?

— Их зовут Арина и Даша, — подала суровый голос Никольская, скрестив на груди руки. — Вы хотели с ним сфотографироваться?

От командирского тона Никольской мои брови скептически вздёрнулись. Но девки чхать хотели на Еву.

— Слушай, Господин… А можно будет остаться у тебя в номере? Просто, мы приехали сегодня на концерт из-за города. Нам далеко добираться.

Ах вот как…

Она чуть не закипела, хватая ртом воздух. Муратов, послушный мальчик, всё также молчал, отдельно от нашей компании развлекая себя курением.

— Да! — кивнул я, не находя больше сил улыбнуться и шумно сглотнул. — Кровать большая, места троим хватит.

Дыши глубже, Никольская. Не захлебнись от ревности.

— А почему бы тебе не снять девушкам номер? — она, горделиво тряхнув уложенной после концерта шевелюрой, только что умудрилась нажить себе двух врагов.

Фанатки готовы были повырывать ей клочья волос за место в моей кровати. Не ожидал, что Ева способна так низко пасть из-за каких-то безобидных поклонниц… И всё никак не мог отойти от того, что она сделала.

— Ну мы как-нибудь сами разберёмся, без чужих советов. Да, Господин? — раздражённо бросила одна из девок, с гонором окатив Никольскую презренным взглядом.

Та обессиленно сглотнула, уставившись в белый от освещения асфальт.

Мне было далеко до понимания того, что творилось с Евой. Я лишь невольно отплачивал ей той же монетой. Разве что-то было не так?

— Вань, — зашевелила она губами. — Тогда ты приходи в мою комнату.

Я остолбенел, чувствуя, как горло сковало удушливым протестом. Приобнял девок крепче.

Это было очень глупо, Никольская! Боюсь, даже школьницы способны на более изощрённые методы привлечения внимания.

Ей не хватало только начать перечислять позы для секса.

— Зачем Ване приходить в твою комнату? — холодно процедил я, боясь заглянуть в её ненавидящие глаза.

В них можно было сгореть заживо.

— В номере у Вани с Юрой шумно. Ты же знаешь!

Какая заботливая девчонка!

Я горько ухмыльнулся и проследил за Муратовым, настороженно поведшим в нашу сторону бровью.

Есть идея получше.

— Вань, а пошли ночевать с нами в номер?

42. Грёбаный психолог

— Вань, а пошли ночевать с нами в номер? — у Никольской заволокло пеленой взгляд.

В отношениях с Виолеттой Муратов был весь такой правильный, душный. Если сейчас он откажется в пользу Евы, я сочту это за повод размозжить его кудрявую башку! Отказаться может только тот, кто побоится ранить чувства девки! А зачем ему осторожничать, если их ничего не связывает?

Муратов подошёл к мусорному ведру, вальяжно стряхивая пепел. По губам, которые Ева жёстко терзала, ожидая ответ, можно было догадаться. Ванечка не подконтролен ей так, как бы этого хотелось. Он продолжал стоять с надменным выражением лица, которое никогда теперь не слетало с него даже при посещении сортира в автобусе.

— Ванюша, решайся, — захохотала блондинка. — Ты так загадочно молчишь. Кивни, если тебя держат в заложниках.

Тогда он обернулся на меня, тряхнув своими мерзкими кудрями, и продолжил выбешивающе пялиться. Раздражённо приподнял брови, будто на что-то намекая…

Он бл*дь не мог ответить при посторонних! Я же пришёл проследить за тем, как он держит язык за зубами! Сука!

— Прошу прощение, — раздалось за нашими спинами.

Чуть не подставился! Не сразу отреагировав на посторонний голос, я нахмурился своим мыслям. Слишком привык к его присутствию, перестал держать в голове, с кем по-настоящему имею дело — потому что Муратов полностью слился с образом Юдина. И Никольская без конца мешала мне контролировать его поведение! Я за самим собой уже не замечал оплошности, пока придумывал, как поставить её на место!

Ева, чуть поёжившись, как-то встревоженно дышала, избегая смотреть мне в глаза.

— Кхм-кхм! — в нашем кругу возникла администраторша, с которой я недавно виделся в своём номере. — Уважаемые постояльцы! После двенадцати на территории отеля запрещено находиться гостям! Либо прощайтесь, либо заселяйтесь!

Девица в галстуке то ли от холода, то ли от недовольства, скрестила руки. Внаглую заглянула в лицо сначала пошатнувшейся блондинке, а потом её смутившейся подружке, подозрительно щурясь. Я невольно ослабил объятия, буквально отдав их на зрительное растерзание работнице.

— Девушки, вам восемнадцать-то есть? Я вас без родителей не заселю!

Мы все настороженно замерли. Я замер. Чуть не поперхнулся…

Вообще-то я думал, они ровесницы Евы, но теперь, когда администраторша озвучила вслух, закрались подозрения.

Плавно убрав руки, я грозно уложил их на грудь, уже наблюдая, как блондинка — самая смелая из двоих — закатила глаза.

— Кхм… Что значит, восемнадцать? Разве шестнадцать лет — не возраст согласия?

Твою же ма-а-ать… Во что я чуть не вляпался?

Работница выпучила на меня круглые изумлённые глаза, будто я успел совратить малолеток прямо в их плохо охраняемой подворотне. Лучше бы следили нормально за камерами, придурки. Незваные гости здесь тусуются явно не один час!

Муратов скривил свои поганые губы в насмешливой улыбке, пытаясь отвернуться, очевидно, чтобы не заржать. И просиявшей Никольской, к сожалению, заметно и стремительно полегчало.

— Я понял. Вызову вам такси, — блудницы недоделанные!

— Да ну блин, Господин! Мы не против остаться, правда!

— Зато я против! Говори адрес!

Это не месть! Это бл*дь черте что!

Я, пробираемый ночным холодом, вызвался проводить малолеток до приезда машины. Никольская с Муратовым, исполненные насмешливого сочувствия, поднялись на этаж, бросив меня наедине с озабоченными девицами. Они ещё долго умоляли меня остаться, а я, заколебавшись возиться с тупицами, стрельнул сигарету у Андрюхи. И как же его угораздило отлучиться от абсента?

Никотин никак не притуплял агонию. Безвкусный дым улетучивался с горького языка под тупые разговоры девок, которых я, надеялся, что видел в последний раз. Отстегнул им денег за такси и… За фотографии. Подружка блондинки удалила их на моих глазах. А минут через двадцать утомительного ожидания приехала машина и увезла их в далёкий-далёкий пригород Барнаула.

Я остался один в чёрном дворе, высверливая взглядом фонарь, под которым Ева и Лёша соприкоснулись губами. Тлел от сожаления заживо, словно у надгробия.

В шуршащей тишине иногда раздавался рёв ночных гонщиков. А иногда и выкрики из окон отеля, явно принадлежащие нашим. Я так ни к чему и не пришёл. Только окоченел до дрожи…

Не было сил справляться с тем, что обосновалось в груди. Поэтому я, плохо соображая тяжёлой головой, просто унёсэтос собой вместе с паршивыми воспоминаниями.

На этаже, щиплющем теплом лицо, слышалась суета — пьянчужкам пригрозил охранник. Двери в номера были открыты, а люди в нечеловеческом угаре плутали из одной комнаты в другую. Переговаривались, кричали и подбирали по гостям свои вещи. Я слился с нашей толпой, морщась от аромата спирта, прошёл в свою комнату и сделал вид перед самим собой, что ложусь спать.

А когда в коридоре стихло, нашёл себя разбитым у двери в её спальню, которая почему-то оказалась приоткрыта.

***

— Не молчи, Вань. Скажи, пожалуйста, что-нибудь, — он раздражённо умыл лицо ладонями и проигнорировал её, сидя к Еве спиной. — Ты обиделся?

Мне казалось, что меня не существовало. Только два их силуэта в свете ночника из-за узкой щели.

— Нет, — отрезал он, не поворачиваясь.