Но как тогда некроманты оживляют трупы? С помощью магии и маны? Но что она делает с трупами?

Определенно, на это тратится много маны. Как минимум, на “неоживление”. Но как после? Они ведь ходят. Едят плоть, судя по рассказам торгашей. Им верить — себя не уважать, конечно. Но чем черт не шутит?

Возможно, они существуют, благодаря поеданию энергии с нейронного кружева? Просто у них нет навыка вампиризма? Или они не могут им воспользоваться? Наверное так. Иначе бы где-нибудь встречалась нежить-маги. Возможно, даже нежить-маги всё-таки есть, но они только из магов и получаются. Много бед такая напасть принесет.

Как же всё-таки недостает знаний. Может, и зря я закопал те книги? Но с другой стороны, и пользоваться ими не собираюсь. Да и на костре рисковал бы быть сожженным в новом доме. Возможно, вместе с домом. И тетей, и дядей. Если заниматься этим — то уходить в лес жить. Или далеко, за селений десять, крупных, чтобы точно никто не нашел. Пол лета пешком идти столько. Это если не останавливаться на сон. И еду. Нет, нужен какой-то другой вариант.

Надо будет поспрашивать в деревнях соседних не пропадали ли у них мужики, два десятка. Так и вычислим. Всё же отвечать за смерти стоит. Даже родне. Как минимум, дочерей ихних наши заберут и сыновей. А то наши так и вымрут. Так хоть помощь старикам будет. А коли откажутся — солдаты найдут другое наказание. Поэтому на такие условия согласятся в любом случае.

В том городке наших из молодежи, уехавших, живет под три десятка. Кто без жен еще, с удовольствием к нам вернутся, на новое место. Ведь живут они либо у подмастерьев, либо в чужих семьях на правах обязательного заключения брака с дочерью, ну или сыном, коли это девица.

Да, землю в надел дают только погорельцам, беглецам с других краёв и других пришельцев из дальних и не очень деревень.

Всё внутренности растряс в дороге. Останавливались на короткий обед из холодных каш и мяса, в туалет ходили по разные стороны повозок, мужики справа, бабы слева. Не до приличий. Все же беда общая, даже бытовые стеснения убирает с соседями.

Надо было соорудить себе костыль. Отёк на ноге от тряски стал проходить медленнее. Сейчас бы окунуть стопу в горячую воду. Надо долечить, а то так и на всю жизнь хромым останусь, как дядя стращает.

Послеобеденное время пролетело чуть быстрее. Бабы хныкали, но плакать в дороге ни у кого сил не нашлось.

Было очень грустно. Но новая жизнь — новое счастье. И так уж получилось, что старому счастью здесь не место.

Как только солнце начало клониться к горизонту, все повозки встали. Самый бойкий мужик из пришлых, начал командовать.

— Всё слушаем меня! Меня зовут Боромир. Повозки расставить полукругом, коней распрячь, стреножить и накормить. Дрова есть? Отлично. Делаем пять костров рядом, на них готовим еду. Как только еду с готовили, все костры тушим, кроме одного. У него мужики дежурить будут по очереди.

Наверное, чтоб зверь опасное не проворонить.

— После ужина расстилаете все тряпье по повозкам, в которых везёте скраб, чтоб не настыли. И, внимание, никто, слышите, никто не спит на земле! Даже на остывшем кострище. Чтоб все были здоровы. Желающие первыми подежурить, подойдите.

— Малик, сиди, куда ты, у тебя ж нога. — Забеспокоилась тётя.

— Всё в порядке, тёть. Я заодно ногу погрею у костра. А то ноет. В воде то горяченькой не попарить в походе.

— И то верно, ну давай, только осторожнее, не перенапрягись.

— Не перенапрягись, тёть, я ж просто у костра буду, да глазеть по сторонам.

— Ну хорошо. Запомни где телегу поставили, ночью меж нас ляжешь.

— Хорошо. И это… Спасибо за заботу, вы единственные, кто у меня остались.

— Ой, да чего уж там, или давай, ступай только аккуратно. — отвернулась тётя, смахивая краем платка слезу.

Хорошая у меня родня. Тётя в свои 30 уже статная женщина. Многочисленные морщинки показывали её трудолюбие. И что труд её не из лёгких.

Через час кушанья были готовы. В каши порезали мелко ломти вяленого мяса, скотину резать не стали, ни ледников нет, ни коптильнь. Да и солнце не особо жаркое, чтоб мясо заготавливать в таком количестве. Ещё по паре яиц всем досталось — куры и в дороге неслись неплохо. Телеги, накрытые сетями надёжно укрывали от излишне яркокого желания некоторых попробовать полетать.

— Вот, кушай, Малик. На новое место приедем, индюшек заведём. Они, птицы, хоть и не шибко живучие, но зато цыплят быстро делают. За сезон пара индюшек 3–4 десятка спокойно может принести. Четверть, или половина выживет — уже хорошо. Много мяса будет.

— А почему мы раньше их не держали?

— Держали, просто мал ты ещё любыл, чтоб помнить. У нас из-за засухи трав лечебных вокруг не осталось в то лето, ими надо цыплят кормить, да взрослых на всякий случай. И падеж случился. Жалко было, все наши бабы ревели. А ради индюшек вдаль идти — не с руки. Просто гусей побольше да кур держать стали. А ещё, у того городка недалече есть пруд к большой. Там и рыбачить можно. Ещё дальше — речка широкая, шагов двести. Так что и уток заведём. Там и надо то всего — пару селезней да уток, а дикие сами к ним привыкнут и ходить кушать в сени будут к нашим.

— Здорово.

— Ага. Эх, надо было раньше уходить. — Потупился её взор, а я поспешил перевести разговор на другую тему.

— А что там ещё есть?

Тетя сразу оживилась.

— А ещё, Малик, там есть мельница. Будем пшено, да рожь сеять окромя овса. И хлеб у нас будет. Очень сытно будем кушать. Прям как лет двадцать назад, когда староста наш толстым был аки барсук на сносях.

— Он самым толстым в деревне был?

— Ну ежели попа не считать, то да. Тот больше на хряка был похож.

— Да уж, представляю. — перед глазами встал несущийся на меня Святоша-кровосос. Видимо, на моем лице что-то отразилось.

— Не веришь? А зря. Тоже радоваться такой сытой жизни будешь. А чем больше еды — тем больше сил для работы. Даже уставать меньше будем, коли сыто заживём.

— Классно.

— Ну что, покушал?

— Да тёть.

— Тогда или к костра ногу греть, а бабы поедят пока, те, что готовили.

Около ближайшего костра стоял мужик, что ранее раздавал команды.

— Малик? Хромаешь как. Вот ногу и погреешь, расходишься потом. Слушай значит, объясню каждому. К костру сидеть спиной, чтобы в темноте видеть. Перед собой до колен сделать каждому по два кола, шкуру меж ними натяните. Это чтоб не дул вам в спину костёр, а то загоритесь ещё. По кругу от костра тоже шкуры, да одеяла, что мы привезли с собой, на палки выставите. Это чтоб, если ветер будет то все равно тепло оставалось в том месте, где сидите. Один отдежурил — будишь следующего. Дежурить по часа полтора. Тебе, как первому — пока первый засвет в небе не появится со стороны восхода солнца, коли первому дежурить проще. Это вон там. — показал он пальцем.

— Хорошо. У вас хорошо получается командовать.

— Солдатом был, старшим сержантом., пока в спину не ранили стрелой. Ни стоять не могу долго, ни сидеть. Либо хожу, либо лежу.

Заметил, что он то и дело переступает с ноги на ногу. А при ходьбе у него иногда подкашивается правая нога, будто в ямку ступает не глядя.

— Располагайтесь, в общем, через полчаса будешь на посту. А остальные — спите. — Обратился он к остальным мужикам.

— Если что случится, что делать?

— Правильный вопрос, пацан. Обычно на такое скопление народ никто не рискнет напасть, даже разбойники. В походе народ более готов к нападению, чем в деревне. Зверье же разве что бешеное забрести может в такую толпу. Нечисти в наших краях замечено не было. Если не считать нападение тех здоровых волков.

— Те волки — нечисть?

— Нет, волки не нечисть. Волки — зверье. — Странновато он разговаривает, с мысли на мысли прыгает. Наверное, и по голове в битвах прилетало. — В общем так Если зверье какое заметите — будите меня. Если стая волков — поднимаете шум, будите всех. Если людей увидите, любых, даже одинокого путника- будите всех мужиков, кто в дежурстве, и меня. А там решим. поднимать ли тревогу.