Новый вариант «Ивана Сусанина», показанный на сцене 2 апреля 1939 года, стал классическим361, прочно закрепившись в репертуаре Большого театра362 (14 апреля 1941 года состоялось сотое представление «Ивана Сусанина»363). Поэтому Фадеев, чувствительный к малейшим переменам в идеологическом климате, не мог, зная о твердом намерении музыкальной секции выдвинуть А. М. Пазовского и С. А. Самосуда на премию в области оперного искусства364, проигнорировать еще не напечатанную работу Глебова, премирование которой, кроме всего прочего, свидетельствовало бы о внимании членов Комитета к пристрастиям вождя. Итоговый список кандидатов на премию был прочитан В. Я. Виленкиным; попутно в него вносились поправки: В. Я. ВИЛЕНКИН (читает): Поэзия: Асеев – «Маяковский начинается», Тычина – «Чувство единой семьи» (sic!), Янка Купала – «От сердца», Твардовский – «Страна Муравия», Самед Вургун – «Свободное вдохновение», Леонидзе – «Детство вождя», Бажан – «Бессмертье», Чиковани – Стихи, Маркиш – «Великий перелом», Наири Зарьян – «Царицынская эпопея». А. А. ФАДЕЕВ : <…> я рекомендую снять Самед Вургуна, Чиковани и Бажана. В. Я. ВИЛЕНКИН (читает): Проза : Шолохов – «Тихий Дон», Сергеев-Ценский – «Севастопольская страда», Лео Киачели – «Гвади Бигва», Ванда Василевская – «Пламя на болотах», Катаев – «Белеет парус одинокий», Панферов – «Бруски», Яновский – «Всадники». Драматургия: Погодин – «Человек с ружьем», Самед Вургун – «Вагиф», Корнейчук – «Платон Кречет», Крапива – «Кто смеется последний», Галкин – «Бар Кохба», Сельвинский – «Рыцарь Иоанн», Светлов – «Сказка». Критика: Игорь Глебов – «Глинка», Грабарь – «Репин», Гуковский – «Очерки по истории русской литературы XVIII века» (sic!), Гурвич – «В поисках героя», Мышковская – «Толстой. Работа и стиль», Рафили – «Низами». <…> А. А. ФАДЕЕВ : <…> Может быть, поставить Кирпотина – его работы о Пушкине и Лермонтове. Это солидная, самостоятельная работа. Будут говорить: замолчали солидного работника. <…> Вл. И. НЕМИРОВИЧ-ДАНЧЕНКО: Вношу в список Кирпотина – «Пушкин и коммунизм» (sic!)365. Баллотировка длилась два часа (с 13:00 до 15:00); в счетную комиссию вошли: И. Москвин, В. Веснин и Е. Кузнецов. Заключительное заседание Комитета планировалось провести 4 января 1941 года366 в 17:00 (фактически оно состоялось на час позже – в 18:00). Всего в баллотировке приняли участие 32 члена Комитета; голоса распределились следующим образом367. По разделу прозы было решено присудить 3 премии первой степени (М. Шолохову, С. Сергееву-Ценскому и Л. Киачели). По разделу поэзии также предлагалось присудить 3 премии первой степени (П. Тычине, Я. Купале и Н. Асееву). По разделу драматургии – 3 премии первой степени (Н. Погодину, С. Вургуну и А. Корнейчуку). По разделу литературной критики и искусствознания Комитет распределил лишь 2 из 3 премий первой степени (И. Грабарю и И. Глабову)368. К протоколу заседания прилагались подготовленные В. Виленкиным краткие характеристики всех рекомендованных кандидатов369. 12 января 1941 года в «Правде» был напечатан итоговый вариант постановления № 2600 «Об изменении порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству»370 от 20 декабря 1940 года. Эта неожиданно появившаяся после почти трехнедельной задержки публикация ввела Комитет в некоторое замешательство, в результате чего 13 января 1941 года было созвано экстренное пленарное заседание, на котором смогли присутствовать лишь 18 человек371. На нем было решено сохранить порядок голосования, закрепленный в итогах предыдущего пленума, а обсуждение ограничилось рассмотрением добавочных кандидатур на учрежденные 50-тысячные премии. Вместе с тем Храпченко заметил, что внесение премий второй степени меняет и принципиальный смысл. Тем самым подчеркивается, что могут быть работы разного уровня. И премия второй степени должна быть расчитана (sic!) на молодых, талантливых людей. <…> Поэтому я считаю, что список кандидатов должен быть вновь пересмотрен и дополнен новыми кандидатами372. Вопрос по кандидатам от литературной секции решался на заключительном заседании 14 января 1941 года373 Храпченко, прочитав «Гвади Бигва» уже после голосования, пришел к выводу, что «на первую Сталинскую премию это не „тянет“, это среднего качества произведение»374. Его мнение разделил и Немирович-Данченко. Асеев же резонно заметил, что такое впечатление у читавших сложилось из‐за посредственного перевода, добавив, что этот роман – «единственная [из выдвинутых текстов] вещь на современную тему в прозе»375. Несмотря на негативную характеристику, данную Храпченко роману Киачели, итоговый список произведений, номинируемых по разделу литературы, оставили в прежнем виде. Протокол заключительного заседания Комитета вместе с другими документами был передан в Совнарком 15 января 1941 года. По распоряжению председателя туда же были направлены и рецензии на номинированные тексты376. 16 января 1941 года М. Храпченко послал Сталину и Молотову докладную записку о работе экспертов на бланке Комитета по делам искусств. В ней сообщалось, что комитетчики признали нецелесообразным проводить перебаллотировку в связи с двумя дополнительно проведенными пленарными заседаниями. Интересно, что, несмотря на недовольство художественным уровнем текста Киачели, Храпченко не внес соответствующую правку в проект постановления, оставив список кандидатов на премии по литературе неизменным377. В дальнейшем он будет охотно корректировать подготовленные в Комитете списки, внося свои рекомендации не только по степени присуждаемых премий, но даже по отсутствующим в списках кандидатурам. Представленный в Политбюро список378 имел лишь одно отличие от подготовленного в Комитете по Сталинским премиям: из числа кандидатов был исключен Игорь Глебов, вероятно, по причине незавершенности книги о Глинке. Все учрежденные правительством премии были распределены между отобранными авторами, однако высшее партийное руководство имело свой взгляд на то, какой должна быть первая плеяда сталинских лауреатов. Более того, мы не располагаем никакими источниками, которые позволили бы судить о дальнейшей судьбе присланных в правительство документов. Доподлинно неизвестно, проходили ли в этот двухмесячный промежуток с середины января по середину марта 1941 года специальные заседания Политбюро, на которых обсуждались кандидатуры, или в итоговом постановлении мы имеем дело с проявлением сталинского индивидуализма. Вождь, судя по документам, советовался с кругом приближенных, но принимал окончательное решение, исходя из сугубо индивидуальных предпочтений. вернутьсяСр. восторженные отклики в прессе: Городинский В. Иван Сусанин. Новая редакция спектакля в ГАБТ // Правда. 1939. № 92 (7778). 4 апреля. С. 4. вернутьсяПодробнее об истории постановки оперы Глинки в 1939 году см.: Изотов Д. В. Идеология и музыкальный театр эпохи сталинизма // Вестник Академии Русского балета им. А. Я. Вагановой. 2017. № 3. С. 67–73. О политическом значении нового варианта классического произведения см.: Волков С. М. Большой театр. Культура и политика. Новая история. М., 2018. С. 315–357. вернутьсяСм.: Сергеев О. Сотый спектакль «Ивана Сусанина» // Правда. 1939. № 104 (8512). 15 апреля. С. 6. вернутьсяКроме Пазовского и Самосуда, на премии по разделу оперного искусства были выдвинуты: В. В. Барсова (за роль Антониды в «Иване Сусанине»), М. Д. Михайлов (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»), А. С. Пирогов (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»), М. О. Рейзен (за роль Ивана Сусанина в «Иване Сусанине»). Пять из девяти премий (две премии первой степени и три премии второй степени) по разделу оперного искусства приходились на оперу «Иван Сусанин» (см.: Протокол пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 17 об.–18). вернутьсяСтенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 163–166. В декабре 1956 года Кирпотин напишет, что именно Фадеев повлиял на исчезновение его книги из итоговых бюллетеней: «Когда Молотов в первом туре выдвинул на Сталинскую премию мою книгу „Наследие Пушкина и коммунизм“, Фадеев молчаливо сорвал выдвижение» (Кирпотин В. Я. Ровесник железного века. С. 660). вернутьсяВ материалах фонда не сохранилось данных о членах Комитета, присутствовавших на заключительном заседании. Но, по-видимому, список участников может быть восстановлен на основании документа, содержащего подписи участвовавших в голосовании экспертов: В. И. Немирович-Данченко, Р. М. Глиэр, А. П. Довженко, А. В. Александров, Г. Ф. Александров, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, И. О. Дунаевский, А. Е. Корнейчук, Е. М. Кузнецов, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, А. А. Хорава, М. Б. Храпченко, М. Э. Чиаурели, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Список членов Комитета по Сталинским премиям при СНК СССР в области литературы и искусства, опустивших бюллетень 4 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 74–74 об.). вернутьсяПротокол заседания счетной комиссии по баллотировке кандидатов на соискание Сталинских премий 1940 г. в области литературы и искусства, 4 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 60–61. вернутьсяСм.: Протокол заключительного пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 13–14. вернутьсяСм.: В Совнаркоме СССР: Об изменении порядка присуждения Сталинских премий по науке, изобретениям, литературе и искусству, 20 декабря 1940 г. // Правда. 1941. № 12 (8429). 12 января. С. 1. вернутьсяНа экстренном заседании Комитета присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин (см.: Протокол экстренного пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 13 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 21). вернутьсяСтенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 13 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 184. вернутьсяНа заключительном заседании Комитета присутствовали: В. И. Немирович-Данченко, А. П. Довженко, А. В. Александров, Н. Н. Асеев, И. Г. Большаков, В. А. Веснин, А. М. Герасимов, А. Б. Гольденвейзер, И. Э. Грабарь, А. С. Гурвич, А. Е. Корнейчук, Янка Купала, С. Д. Меркуров, С. М. Михоэлс, А. Г. Мордвинов, И. М. Москвин, В. И. Мухина, Н. Я. Мясковский, С. А. Самосуд, Р. Н. Симонов, И. Я. Судаков, А. Н. Толстой, А. А. Фадеев, М. Б. Храпченко, Ю. А. Шапорин, Ф. М. Эрмлер (см.: Протокол заключительного пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 5. Л. 3). вернутьсяСтенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 14 января 1941 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 2. Л. 231. вернутьсяВ будущем практика квалифицированного рецензирования будет вытеснена, а вместо нее эксперты будут заниматься подготовкой аннотаций к рекомендованным и отвергнутым текстам (уже в 1950‐е годы задачу подготовки аннотаций к выдвинутым текстам возьмут на себя другие ведомства, в том числе Комитет по делам искусств во главе с Кружковым). вернутьсяВероятно, это объясняется тем, что Храпченко к тому моменту не прочел текст Киачели целиком. В марте 1942 года он скажет: «Ему (Киачели. – Д. Ц.) присудили Сталинскую премию; потом я прочел и удивился: неужели за это можно давать Сталинскую премию?!» (Стенограмма пленарного заседания Комитета по Сталинским премиям, 2 марта 1943 г. // РГАЛИ. Ф. 2073. Оп. 1. Ед. хр. 7. Л. 82 об.). вернутьсяСм.: РГАНИ. Ф. 3. Оп. 53а. Ед. хр. 4. Л. 134–135. |
