Принимая от него заявки, я поняла, что он переживает за каждого своего пациента. Приветствуя меня по понедельникам, он поздравлял с началом рабочей недели, интересовался настроением, остроумно вел разговор. Не забывал подчеркнуть значимость моей работы для всей больницы. Это меня очень воодушевляло. Каждый его звонок становился для меня праздником. Он стал мне чем-то близок.

Заведующая отделением предложила мне сходить к Владимиру Дмитриевичу на обучение по оказанию экстренной реанимационной помощи. Но мне показалось, что не следует встречаться с ним, дабы не растерять свой единственный «изюм». Лучше просто общаться с ним по телефону и продлевать удовольствие от наполняющих светлых чувств.

– Слушай, а сколько тебе лет? – спросил Владимир Дмитриевич в один из звонков. – По голосу лет тридцать пять.

– Нет, древняя я уже, Владимир Дмитриевич, – краснея от смущения, залепетала я.

– Ну сколько? Тридцать восемь? – он не мог угомониться.

– Старше. Мне, сорок пять, – честно призналась я.

– Ну а что ты стесняешься, хороший возраст. На жизнь ты уже смотришь реально.

– Ну да, в сказки не верю – сама уже их сочиняю.

В ответ мой собеседник лишь рассмеялся и пожелал хорошего дня.

Я уже знала, что Владимир Дмитриевич приблизительно моего возраста. Очень любит свою дочь. Про жену никому ничего не рассказывал, поэтому в его отделении не знали, в каком он статусе – женат или разведен.

В последующие дни заявки от реанимационного отделения давала его коллега Светлана Николаевна.

Вот и все, подумала я, развеяла его иллюзии в отношении себя. Ну да ладно, я же все равно не буду здесь работать долго. А за то, что вдохновлял меня, благодарна.

Подъезжая к дому, я заметила, как сосед-Монстр паркует машину. Вот уж с кем не хочется встречаться, и так нет настроения. Решила переждать, пока он уйдет, а потом уже припарковаться. Сосед все делал не спеша. Почему-то начал протирать боковые стекла и оглядываться по сторонам.

Я вырулила за дом – там достаточно парковочных мест.

Монстр стоял у подъезда. Проходя мимо, я обратила внимание на его сияющие карие глаза и приятную улыбку. Коротко пострижен, побрит, одет в темно-синие джинсы, легкую черную куртку, на ногах достаточно чистые черные кроссовки. А он спортсмен, подумала я, подтянутый и высокий.

– Здравствуйте, – поприветствовал он меня.

Я с ухмылкой кивнула:

– Опять какие-то претензии ко мне?

– Нет, то есть не знаю, к Вам или нет. Кто-то с балкона постоянно отряхивает свои ковры, скатерти, одежду. Все летит ко мне, – начал было он, но я прервала:

– Кто-то надо мной или подо мной постоянно делает ремонт, шумит и пылит, купил ударный инструмент и на нем барабанит, как будто хочет, чтобы мой мозг вылетел из головы.

– Вы меня неправильно поняли, я не обвиняю Вас, просто хотел попросить не делать этого, – немного заикаясь, промолвил сосед.

– В нашей семье никто этого не делает, у нас нет ни ковров, ни скатерти, у нас большой стеклянный стол, хотите проверить?

– Нет, не хочу, извините, хорошего вечера, – пробубнил угрюмо сосед.

Лучшая защита – это нападение. Пусть подумает, прежде чем что-то сказать. Живет в многоквартирном доме и должен осознавать, что он тут не один.

Оставив соседа, я поднялась на лифте на свой шестой этаж, открыла дверь квартиры и услышала непонятные хлопки.

– Мама, привет! Мам, ты где? – громко спросила я.

Она на балконе вытряхивала старый коврик, который я убрала в кладовку еще пару лет назад.

– Мама, что ты делаешь? Пыль летит людям в окна, разве так можно? – возмутилась я.

– Этот коврик мы еще с отцом покупали, он из натуральной шерсти, ручной работы. Памятная вещь, – начала оправдываться мама.

– Давай отвезем его на дачу. Он хорошо будет смотреться в предбаннике. Ты не против?

– Давай, – еле выдавила мама.

– Сосед снизу жалуется, что кто-то вытряхивает вещи и пыль летит к нему в комнату.

– Я все поняла. Пойдем ужинать, я приготовила рыбу с рисом и овощами. Как дела на работе? Ты будешь чай или кофе? – мама решила тактично уйти от неприятного разговора.

– Все обычно, тускло и однотипно. Давай выпьем лучше отвар с ромашкой.

Хорошо, что рядом есть мама. Как бы ей ни было самой тяжело, она всегда помогает мне, поддерживает. После смерти отца часто стала болеть, похудела. С отцом они прожили сорок девять лет. Разное случалось за эти годы, но они всегда находили решение даже из самых сложных ситуаций.

– Когда придет Лиза?

– Сегодня она задержится, какой-то проект по скульптуре надо закончить в мастерской. Может, поедет ночевать к отцу, позже позвоню, узнаю, – ответила я.

Недавно, просматривая ленту новостей, увидела, что после введенных ограничений в связи с коронавирусной инфекцией возобновились рейсы в Индию. Поинтересовалась стоимостью путевок в Гоа. Конечно, цены не совсем совпадали с нашими возможностями, но именно в Гоа я ощущаю настоящую свободу. Два года назад мы ездили туда вдвоем с мамой. Были так счастливы! Когда я медитирую, представляю себя именно в том месте, где нам было комфортно.

Если поедем еще раз, то обязательно побываем в Хампи, где находятся древние индийские храмы, мечтала я.

– Мам, как ты смотришь на то, чтобы перед Новым годом съездить в Гоа?

– Даже не знаю, ноги совсем не ходят. Конечно, очень заманчиво, – неуверенно проговорила мама.

– Тогда я буду следить за ценами на путевки. Может, скинут немного. Возьмем тебе скандинавские палки, будем ходить босиком по песку, – с улыбкой сказала я маме.

На работе скучно. Мечталось теперь только об Индии, мысленно я была уже там. Подари нам, Вселенная, возможность хотя бы десять дней полюбоваться рассветами и закатами на Аравийском море!

Наконец цены на путевки упали, и я в турфирме забронировала две путевки, но в каком районе Морджима находится отель, так и не поняла. Где-то между Северным и Южным Морджимом.

Теперь я жила в предвкушении путешествия. Мама развеется, и я буду чувствовать себя молодой, красивой, счастливой, несмотря ни на что.

Заведующая отделением с недовольным видом приняла мое заявление на отпуск: теперь ей надо искать замену на эти десять дней. Я не стала ничего говорить, оправдываться, к тому же кто-то уже настойчиво названивал.

– Привет, – услышала я ставший уже родным голос в трубке.

– Здравствуйте, Владимир Дмитриевич, – вспыхнула я от неожиданности.

– Видишь в окошке солнце? – спросил он.

Я машинально встала и подошла к окну. Сквозь полуголые деревья и серую дымку облаков проскальзывал ярко-апельсиновый солнечный круг.

– Да, солнце решило порадовать напоследок перед зимними холодами, – ответила я, кажется, очень нежно.

В трубке молчали.

– У Вас будут сегодня заявки? – я решила переключить внимание Владимира Дмитриевича от обозрения осеннего солнца.

Он продиктовал фамилии больных, их возраст, номера историй болезни, диагнозы, группы крови, резус факторы, фенотипы и количество компонентов крови.

Дома я беспрерывно думала о нем. На целый день зажегся огонек счастья. Этот человек спасает сотни жизней, видит часто и смерть, при этом ему не чужды человеческие радости. Наверняка он очень интересный, умный и мудрый. Мне хотелось по-дружески побеседовать с ним о многом. Например, о том, что говорят люди после выхода из комы.

Я думаю, по ту сторону жизни есть что-то неизвестное людям. Как-то я уснула, рядом лежал мой кот; неожиданно я отделилась от тела и увидела сверху себя спящую и кота. Мне было не больно, но стало страшно. Я летала над ночным городом, видела еще несколько летающих человекообразных существ. Под утро полетела домой и вошла обратно в свое тело. Спустя много лет узнала о таком понятии, как выход в астрал.

Я разговорилась с медсестрой Светланой из реанимационного отделения:

– Тебе не страшно работать в реанимации?