Первая любовь – потрясающее чувство. А если еще и взаимная, то счастье должно бить фонтаном! Я так считаю.

Меня к сожалению, угораздило влюбиться без взаимности.

Высокий, атлетически сложенный сероглазый брюнет – Дмитрий Самохин, впервые появился в нашем доме после Новогодних праздников. Бывать стал довольно часто, консультировал брата моего Костю, по финансовым вопросам.

Костька консультировался, а я влюбилась. Впервые в жизни влюбилась, в совершено не подходящего для моей первой любви Дмитрия Самохина. Взрослого парня, за полгода знакомства, ни разу не проявившего ко мне никакого интереса, не считая формального знака вежливости в виде короткого приветствия при встрече и дежурного вопроса: как дела в Универе?

– Все в порядке, – лепетала я, теряющая дар речи в его присутствии.

В его присутствии… Я не только дар речи теряла, я вообще впадала в ступор. Тупила, краснела, сбивалась дыханием, прислушивалась к звукам его голоса долетающего из кабинета брата.... Так продолжалось полгода, пока.... Хмурым осенним утром, на меня не обрушилась ужасная новость.

За завтраком, в разговоре с папой, Костя обмолвился, что начинает сотрудничество с новым финансовым консультантом, потому как завтра утренним рейсом, Дмитрий Самохин улетает из страны. Минимум на три года.

Сердце сделало кульбит и рухнуло в область пяток.

Как улетает? Зачем? Я его не увижу больше? Даже голоса не услышу? Три года.... Это же вечность…

С силой вонзила вилку в яйцо Бенедикт, желток яйца брызнул на белую скатерть.

– Верунь, аккуратнее, – мягко проговорила мама.

– В последний месяц осени,  все становятся нервными, – философски заметил папа.

– Не знаю, лично я раньше не замечал, чтоб Вера на нервной почве нападала на яйца! – подначил братец, щедро заваливая сметаной, свои любимые  блинчики с мясом.

Я извинилась, запихнула в себя злосчастное растерзанное яйцо, под надуманным предлогом смылась из-за стола. Отправилась к себе в комнату – страдать в одиночестве.

Страдала до самого вечера, наплевав на подготовку  университетского задания. Вечером пришла к выводу, что страдать и бездействовать мне надоело. Пора проявить решительность. В конце концов я теперь взрослая! Мне еще летом восемнадцать исполнилось!

Наводящими вопросами, аккуратно выведала у брата адрес проживания Димы Самохина. Сбежала из дома, пока родители на просмотр фильма отвлеклись, еду к Дмитрию. Признаюсь ему в любви! И.... Соблазню. Да. Соблазню. У меня получится… Он откроет мне дверь, я войду и сброшу с себя пальто. К ногам сброшу!

Как будто невзначай, повернусь оголенной спиной.... Красивым движением поправлю волосы и скажу....

А как я сброшу пальто, если он начнет помогать мне раздеваться? Не просить же его отойди, чтоб я верхнюю одежду смогла разбросать.... Как все сложно....

У меня все сложно, а проплывающий мимо город живет своей жизнью. Светит огнями реклам и уличных фонарей. Мокнет под мелким, больше похожим на завесу из водяной пыли,дождем, накрывшим улицы, дома, бульвары и скверы. Осень. Еще чуть-чуть и с деревьев опадут последние листья. Уже не золотые, а слегка поржавевшие листья.... Три бесконечно долгих осени мне предстоит прожить без Димы… Соблазню! Чтобы было что вспомнить темными осенними вечерами. И светлыми летними. И снежными зимними. И вообще.... Он тоже меня не сможет забыть, после сегодняшней ночи. Будет просыпаться и первая мысль в голове, обо мне. Вере Бариновой.....

– Вы не против, если я здесь остановлюсь? – водитель такси, глушит двигатель метров тридцать до центрального входа в жилой комплекс. Ну да, все парковочные места ближе ко входу, забиты автотранспортом бизнес – класса. Не хочет таксист слишком близко подъезжать к дорогущим автомобилям. От греха подальше.

Расплатилась наличными, путаясь в полах пальто, выбралась из салона.

Еще не поздно запрыгнуть назад в салон и попросить отвезти меня обратно....

Нет. Только вперед! К Диме!

Не останавливаясь дошла до широких ступеней, вбежала по ним.... Потянула за ручку массивную дверь из бронированного стекла. Трясусь осиновым листом. Но шагаю внутрь.

Стук каблуков по узорчатой мраморной плитке, отдается в мозгах. Что ж я так громко цокаю, как скаковая лошадь подковами…

Раздражающе узкое платье под длинным пальто, сковывает движение.

С каждым шагом волнуюсь все больше. Умираю от страха. Иду по огромному вестибюлю здания элитного жилого комплекса, в направлении пункта охраны. Бесстрастный секьюрити, равнодушно наблюдает за моим приближением.

– Добрый вечер, я Вера Баринова. К Дмитрию Самохину. В пентхаус, – подойдя, проговариваю осипшим от нервного возбуждения голосом.

Ладони от волнения становятся противно липкими, пальцы невольно впиваются в маленький кожаный клатч.

Руки бы вытереть, обо что попало, хоть о собственное пальто.

Что я творю? Только бы он был дома… Один…

Дома. Он точно дома… Где ему еще быть, если завтра рано утром улетает из страны. На целых три года.

– Дмитрий Борисович, к вам Вера Баринова.– где-то рядом звучит голос охранника, докладывающего о моем визите.

Пауза. Коленки дрожат, мысли путаются. Решительность тает....

– Да – да. Хорошо, – секьюрити кладет трубку на стойку.

– Вам направо, лифт поднимется непосредственно в пентхаус, – сообщает мне предельно вежливым тоном.

Киваю и снова сравнив себя с трясущимся осиновым листом, устремляюсь в указанном направлении.

Бесшумный скоростной лифт начинает движение  вверх, я смотрю на свое отражение в зеркале. Щеки пылают, глаза испуганные. Так дело не пойдет. Нет.

Придаю лицу выражение соответствующее образу роковой соблазнительницы. В моем представлении. Что еще…

Пуговицы! Непослушными пальцами, принимаюсь лихорадочно расстегивать пуговицы пальто. Иначе, как я его к ногам сброшу, с застегнутыми пуговицами? Не сметь трястись. Перестать бояться. Что может быть страшного, в намерении соблазнить любимого мужчину? Ничего

Безумству храбрых – венки со скидкой! – Мысленно цитирую сетевого поэта…

***

Верхние пуговицы расстегнулись легко, а вот нижняя… Зараза! Никак не хочет из петли вылезать.... Неловкое движение, клатч выскользнув из подмышки, падает на пол. Продолжая бороться с дурацкой пуговицей, наклоняюсь. Лифт прекращает движение, дверцы кабины разъезжаются. Прежде, чем я успеваю выпрямиться. Не меняя положения, поднимаю голову.