В тот же момент у девушки перед глазами все поплыло. Вещи обрели странную текучесть. Она попыталась зафиксировать свой взгляд на каком-нибудь предмете, но любой из выбранных объектов, быстро струясь, выплывал из поля зрения. Во рту появилось странное ощущение, которое бывает при заморозке, когда удаляют нервы из зуба. Света попробовала пошевелить языком. Он не подчинялся.

– Все во рту онемело? – Полувопросительно сказал маг.

Девушка, борясь с тошнотой кивнула. Кивок не получился. По ее собственным ощущениям, Света проделала сложное зигзагообразное движение головой.

– Не беспокойся. Через несколько минут онемение пройдет, и координация восстановится.

Еще раз кивать девушка не решилась. Она закрыла глаза, и перед ними поплыли замечательные красочные узоры. Они плавно переливались один в другой. Среди них возникали какие-то образы, картины. Которые, в свою очередь, растворялись в извивающихся цветных пятнах, рождающих новые изображения.

– Открой глаза! – Приказал чей-то голос.

Выходить из иллюзорного мира было неприятно, но девушка почему-то подчинилась. Теперь во внешнем мире ничего не расплывалось. Вещи обрели прежние четкие, пожалуй, излишне четкие границы. И этих границ у каждого предмета оказалось по несколько штук.

Любая вещь, на которую Света обращала внимание, превращалась в подобие матрешки. С той лишь разницей, что все внешние слои были совершенно прозрачными и проникали друг через друга.

– Ты можешь говорить? – Прогрохотал переливчатый голос. В ушах несколько раз затухающим эхом повторилась эта фраза.

– Не знаю... Не знаю... Не знаю... Не знаю... – Все тише и тише, до полного исчезновения первоначального звука.

Девушка вдруг заметила постоянный шумовой фон, который ее окружал. “Бом -бом”, – медленно бил басовый колокол. Ему вторили колокольчики помельче: ”Длинь-длинь-длинь.” Прислушавшись, Света поняла, что слышит таким образом удары собственного сердца. Это маленькое открытие наполнило ее такой радостью, что девушка весело расхохоталась.

– Садись. – Прозвучал очередной приказ. Подчинившись, Света посмотрела на Гнуса и замерла от восхищения.

От тела мага мощными волнами расходились потоки сияния. У него тоже было несколько оболочек, но они были несравнимо ярче облаков, окружающих неодушевленные предметы. Каждая из них имела свой превалирующий оттенок цвета.

Посмотрев на свою руку, девушка увидела, что и с ней самой творится то же самое. Кисть висела в розоватом облаке теплой энергии. Но мало того, под кожей тоже виднелись множество переливающихся волокон. Они скользили друг относительно друга, переплетались, не останавливая ни на миг своего плавного движения.

– Что ты видишь?

Эти звуки уже не громыхали, Света видела всю гамму чувств выраженных в словах. Здесь была смесь любопытства, раздражения, безжалостности, гордости, еще каких-то эмоций, которым девушка не могла подобрать названия. Одной из частей ее сознания не понравилась такая смесь, но эта часть была слишком мала, чтобы обращать на нее внимание. Эйфория захлестывала любые проявления здравого рассудка.

– Что ты видишь? – Повторился прежний вопрос. Гораздо более раздраженно.

Перед Светой было так много интересного, что она попросту забыла ответить в первый раз.

– Всего много. Они одно в другом.

Ей хотелось рассказать о своих наблюдениях одновременно и коротко, и понятно. И произнесенная фраза показалась девушке верхом совершенства.

Гнус понимал, что под влиянием галлюциногена у Светы возникнут затруднения с выражением мыслей. И по реплике девушки, он сделал вывод, что она уже находится в состоянии экстрасенсорного восприятия.

Взяв восковую куколку, Гнус дал ее в руки Свете:

– Смотри не него. Это твой отец. Ты его видишь. Ты отчетливо видишь, что он сейчас делает.

Маг подозревал, что защита, созданная Дарофеевым, прикрывает информацию только от него, Гнуса. Если это было так, то прорезавшееся на небольшое время астральное видение Светланы, сможет его найти.

Можно, конечно, было и самому, с помощью нескольких методов, преодолеть “черную дыру” Пономаря, но затраты сил на это мероприятие были необоснованно велики. Куда проще воспользоваться его дочерью, как отмычкой, открывающей доступ к уязвимым местам противника.

Вперившись взглядом в восковую фигурку, Света увидела, как она меняет пропорции и на самом деле превращается в Игоря Дарофеева. Он сидел в незнакомой обстановке и ножницами вырезал из газеты прямоугольник.

– Он. Сидит. – Нараспев сказала девушка.

Опасаясь, как бы девушка не потеряла контакт, Гнус дал ей небольшой металлический крест, состоящий из четырех букв “Т”, соединенных основаниями. По центру этой фигуры находилось небольшое отверстие.

– Наложи это ему на голову.

Света повиновалась. На Дарофееве возникла квадратная плоская шапка. Это производило весьма комичное впечатление, и Заяц очередной раз покатилась от смеха.

Теперь маг вложил в пальцы девушки длинную иглу:

– Проткни его через дырку.

Несмотря на нетвердость в руках, Света попала острием в отверстие с первого раза. Надавив на закругленный конец иголки, она проткнула Дарофеева насквозь.

Несколько мгновений ничего не происходило. И вдруг девушка увидела, как ее отец отбросил ножницы и схватился за голову. В ту же секунду Света сама почувствовала страшную боль, пронзившую ее тело с головы до ног.

Увидев, как исказилось мукой лицо Зайца, Гнус выхватил из ее ладони восковую куколку. Девушке тут же стало легче.

– Что случилось?

– Он корячится. И я за ним.

– Сейчас больно?

– Нет. У меня такая штука...

Не став выяснить, что за штука имеется у Светы, маг приказал ей:

– Теперь закрой глаза и отдыхай.

– Все сделали мы надо как?

– Да. Все в порядке.

– Хорошо как это было просто я буду закрыть отдыхать ты здесь я хорошо тут... – Девушка не вдумывалась в смысл произносимых слов. Ей было приятно говорить.

Оставив бормочущую Свету, Гнус заперся в своей комнате. Там он спрятал фигурку в железную коробочку и приступил к работе.

Оставив просмотр Дарофеевских дел напоследок, маг-чернушник визуализировал Рыбака.