– Ничего дурного!? А кто передушил всех овец?!

– Так волк же, – промямлил мальчишка. – Его давеча же подстрелили…

Но Патрик не слушал его.

– Вот поставим этого призрака тебе на спину, защитник оборотней и демонов,  – мстительно прошипел он, – обложим вас двоих хворостом и подпалим! Славный костер будет!

– Не связывайся с ним, Густав, – сказала хозяйка. – Поди лучше позаботься о лошадях господина.

– На костер? За что? – меж тем заинтересованно поинтересовался приезжий. Он уписывал свой ужин, с любопытством  прислушиваясь к перебранке. Ни капли страха не отражалось в его чертах, видимо, он не понимал, что над головой его нависла настоящая беда. – Вы собрались меня сжечь за то, что я ем левой рукой?!

– Как будто этого мало! – фыркнул Патрик.

– Но это неправильно, – с легкой улыбкой произнес альбинос , уставившись своими алыми глазами  на взбешенного Патрика.

Его тонкое, красивое, породистое лицо так и лучилось доброжелательностью, и Патрика это взбесило еще больше.

– Здесь я решаю, – рявкнул он, – что правильно, а что не очень! Это мой город! Я здесь закон! Эй, ребята – хватайте этого фанфарона! Сейчас мы нанижем его на вертел и испечем, поливая маслом!

Помощники Патрика с готовностью ринулись  на альбиноса с победными криками, и первый же, кто собрался коснуться его, отлетел обратно, сшибая  прочих с ног, как кегли.

Тонкий, изящный, такой чистенький и светлый молодой человек внезапно оказался очень силен, буквально  таки невероятно, магически. Он отвесил нападавшему такую оплеуху, что челюсть служке клирика сломал и распечатал нос.

Вмиг его доброжелательность сменилась сосредоточенной злостью, он подскочил на ноги, сжав кулаки. Патрик, рассматривая свою растерявшуюся команду, считающую на полу потерянные зубы, взвыл.

К настоящим схваткам клирик и его помощники были не готовы. Что там – девку утащить в застенки, или деревенского дурачка пинками загнать в подвал – это легко. А тут, кажется, посерьезнее противник нарисовался… привыкший к дракам, тренированный, ловкий.

– Ах ты, – вопил Патрик, выхватив свою волшебную палочку и наставляя ее на альбиноса. – Некромант, поди?! А ну, покажи свою палочку! Я хочу видеть ее, нечисть!

– С превеликим удовольствием, – елейным голосом произнес альбинос и с грозным звоном выхватил черный длинный узкий меч с  перевитой гардой.  – Сейчас я вас буду учить, что есть правильно, а что нет, мерзавцы.

Увидев черное острие, нацеленное ему в грудь, Патрик как-то незаметно для самого себя оказался на  жопе, уползая в дальний угол, как краб, задом наперед.

– Магия пресвятая, – шептал Патрик, пуская лужу. – Высший Инквизитор…

– Выше некуда, – поддакнул альбинос. – Позвольте представиться – Тристан Пилигрим, королевский бастард. Ну? Еще построишь догадки о том, какая нечисть меня породила?

Страшный альбинос наступал неторопливо, угрожающе покачивая своим оружием, и Патрик уже здорово пожалел, что ввязался в ненужную ссору с приезжим. Совсем позабыл о том, что весь остальной мир, в отличие от его городишки, живет совсем по другим правилам!

– Так значит, – тяжело произнес Тристан, сверкая красными глазами, – оборотни тебе не нравятся? А ты кто таков, чтоб решать, кому жить, кому умереть? Магия сотворила их таковыми Это их естество и их особая магия. Ты что, умнее магии?

Патрик отчаянно затряс головой, отрицая всяческий свой ум, да так, что его обрюзгшие щеки заходили, как холодец, и Тристан опустил меч.

– Руку целуй, – брезгливо произнес он, протягивая белоснежную тонкую кисть Патрику.

Величайшая милость, какой удостаивались только короли и красивые дамы!

Патрик радостно свернул мокрые красные губы трубочкой и потянулся к руке Инквизитора. Но тот  вот же хитрый гад! – почти на размахиваясь, вдруг влепил ему сокрушительную пощечину, да так, что зубы лязгнули и ум закатился за разум.  Патрик, вытаращив глаза, со свернутыми в трубочку губами, крутнулся и воткнулся носом в пол. Сознание почти вылетело из его головы.

– Скольких людей ты сжег, – голос Инквизитора над головой грохотал как гром в лихую грозу, – только за то, что они ели левой рукой?!

Поверженный Патрик молчал.

Он был слишком потрясен, чтобы говорить.

– Троих, ваша милость, – снова влез осмелевший мальчишка-служка, обрадованный тем, что появился тот, кто сможет обуздать жестокость Патрика.

– Троих, значит, – задумчиво произнес Тристан – и снова протянул руку слегка очухавшемуся Патрику.  – Целуй!

Патрик снова послушно сложил трясущиеся губы в трубочку, преданно заглядывая Инквизитору в глаза. Он знал, что сейчас последует, но ослушаться не рискнул.

Предчувствия его не обманули.

Инквизитор – на сей раз резко размахнувшись, – что есть силы врезал по щетинистой физиономии Патрика, и тот, два раза обернувшись вокруг своей оси, рухнул, как боксер, пропустивший хук в челюсть.

– Завтра, – тяжело отпыхиваясь, встряхивая узкой, заалевшей кистью, произнес Тристан, – я жду этого мерзавца на площади. Напомню ему, что значит служение…

Хозяйка проводила Инквизитора до самой лучшей, самой дорогой комнаты – в ней была ванна, кран с горячей водой и самая удобная постель во всей гостинице, – а сама вернулась в зал, чтобы подмести осколки, собрать выбитые зубы и замыть пятна крови.

Патрика и его шайки уже не было. Патрик не осмелился даже спрятаться и дождаться женщину, чтобы отомстить ей за то, что она впустила инквизитора, хотя эта выходка была бы полностью в его духе, и молодая женщина спускалась  в зал с опаской.

Однако, обошлось.

Она закончила с уборкой ближе к полуночи.  От работы ломило поясницу, глаза слипались – так хотелось спать, – но она все же решила постучаться к новому постояльцу, узнать, не нужно ли чего. Признаться, ею двигало не только любопытство – ранее никто из важных господ не посещал их маленького городка.

Молодой инквизитор не только своими магическими способностями и белыми перчатками смутил ее разум.  Молодая женщина, изо всех сил сопротивлялась свербящему, зовущему чувству, но ее словно на аркане тянуло туда, в комнату, освещенную присутствием красивого альбиноса.

«Да, красивый», – думала она, поднимаясь по скрипучей лестнице и с замиранием сердца приближаясь к дверям комнаты.

Она постучала, но ей никто не ответил? Спит уже? Тут бы ей и уйти, но ноги не несли прочь. Инквизитор словно приколдовал ее. Хозяйка делала шаг назад, к лестнице, но почти тотчас же возвращалась к двери снова и в нерешительности останавливалась.

«Войду, – решила, наконец, она,  обнаружив, что дверь не заперта. – В конце концов, это мой долг – заботиться о посетителях».

Она вошла, крадучись, и тотчас со вскриком рванула обратно, к дверям, едва не уронив свечу, потому что необычный гость ее, отодвинув в сторонку ширму и загородив ею окно,  блаженствуя, лежал в ванне, отогревая уставшее тело в горячей воде.

На его гладком ровном лбу сияли капли пота, руки свободно лежали на бортах ванны, голова была откинута на валик, который инквизитор соорудил из банного полотенца. Все то, что приличной замужней женщине видеть было нельзя, было погружено в воду и замаскировано пышными хлопьями пены.

– А, вот вы, наконец, – произнес инквизитор, приоткрыв один глаз. – Что ж так долго-то. Я зову, зову. Ну, куда же вы побежали?

Это означало лишь одно – инквизитор действительно приманил ее своей магией. Все равно что пальцем подманил.

– Вы не одеты, ваша милость, – пролепетала женщина, пряча глаза. Стыд-то какой! Если муж узнает, что она была в одной комнате с голым мужчиной!..

– Ничего он не сделает, – угадав ее мысли, или даже магически прочитав их, ответил инквизитор. – Я не замышляю ничего дурного против вас и вашей чести. Вы мне нужны для дела.

– Это вы так считаете, – немного осмелев, произнесла хозяйка гостиницы, – что ничего дурного нет в том, что вы без штанов, а я в одной комнате с вами заперта. У мужей же на эти вещи совсем другие взгляды.