Марима хотела ещё что-либо сказать, порываясь опровергнуть или что-то возразить, но, к сожалению всё было так, как сказал Лирин. Её родители были очень недовольны её выбором, кроме того, они, к её, глубочайшему сожалению, были правы. Лирин был умным, весёлым, добрым и хорошим, но у него не было того, за счёт чего он смог бы стать хоть кем-то.

Он был умным, но не достаточно, чтобы поступить в хороший университет, и получить достойную работу. Он не имел родителей, что могли бы ему помочь. У него особо не было друзей, так что вряд ли среди них найдётся кто-то, кто сможет ему помочь, а в перспективе и ей.

У него ничего не было. И он ничего не мог ей дать, в то время как она была из хорошей семьи. И может она не считала себя лучше него, но её родители считали. И пока она жила с ними, и они её полностью обеспечивали, она не могла пойти против. Вернее она уже пошла, когда начала с ним встречаться. Но как видно, ничего не получилось. Она хотела ещё что-либо сказать, но медленно начинала подниматься буря. Поднялся сильный ветер, который начал её жёстко хлестать. С неба начал падать снег, а потому находиться на улице стало просто невыносимо.

— Прости. И… желаю тебе всего самого лучшего, — сказала довольно тихо Марима, но Лирин её услышал, после чего она спешно пошла в сторону выхода со школы, ведь там её ждала мама на машине. В то время как Лирину предстояло идти в эту бурю до детдома самому.

Когда Марима ушла, Лирин наконец-то повернулся в её сторону и увидел лишь её спину и отдаляющий силуэт. Он стоял в довольно смешанных чувствах. Его обуревал как гнев, который клокотал внутри него, так и опустошение. Гнев был вызван тем, что то, что он сам сказал, он уже слышал от других ребят. Именно с такими словами и бросали или расставались большинство детдомовских (только если они не встречались друг с другом, там причины расставания обычно другие). Потому он и решил продолжить за неё эти слова, так как от самого себя они прозвучат менее обидно, менее больно будет от них на душе, после того, как они будут произнесены вслух.

Гнев был направлен на то, что слова эти были правдивы. Подавляющее большинство ребят, что выходят из детдома ничего не добиваются. Уходят работать на заводы, или в лучшем случае продавцами в магазинах, не говоря о грузчиках или криминальных элементов. Таких людей как Аркана, которая смогла поступить — единицы. И то, её пример не совсем показатель. Ведь она в детдоме не с младенчества или хотя бы с раннего детства.

У большинства таких детей есть хоть какой-то стержень, который успели заложить родители. И пожив сначала в семье, а затем, оказавшись в детдоме, они сразу замечают разницу, причём не в лучшую сторону. Отсюда и такая запредельная мотивация и стремления, если и не жить лучше всех, то хотя бы жить так же, как и до.

Опустошение же было связано с тем, что она ему действительно нравилась. Была ли она любовью всей его жизни сложно сказать, но то, что Марима запала ему в сердце, это можно сказать с уверенностью. И услышать, как его бросают лишь из-за того, что он детдомовский, неприятно, больно и печально. Его судят не по личным качествам, а лишь по косвенным и второстепенным, от того, быть может, и больнее, чем, если бы она сказала, что он просто ей разонравился. Впрочем, сейчас уже поздно что-либо менять, да и возраст не тот, чтобы подумать о чём-то таком возвышенном.

Лирин стоял крепко сжимая кулаки, которые ненормально пульсировали, отдавая голубизной. Его глаза горели ярче прежнего, и теперь казалось, даже после того, как гнев окончательно сойдёт, его глаза всё равно останутся ярко-голубыми, как знак, отметка, или быть скорее последствия сегодняшнего дня.

Он не вызывал бурю, вернее сознательно этого не делал, потому как, так отозвалась природа, на его призыв, на гнев, что был внутри него. Она хотела уничтожить то, что являлось источником его гнева, ведь если убрать источник, то, скорее всего, уйдёт и причина.

Но, кроме того, буря хотела защитить Лирина, ведь он чувствовал опустошение. Чувствовал себя незащищённо, уязвимо, а потому она стремилась укрыть его от всех невзгод и проблем.

Небо, до того бывшее чистым, стало стремительно сереть, а затем и чернеть. Буря усиливалась, и ветер, который до этого казался Мариме холодным, и который хлестал её, сейчас показался бы детским лепетом.

Лирин, который стоял до этого неподвижно, наконец-то пришёл в движение. Машина, на которой должна была уехать Марима, удалилась уже как десять минут назад. А потому, Лирин решил, что пора и ему отправиться домой. Несмотря на то, что он шёл сквозь бурю в простой одежде, ему было не холодно. Кроме того, казалась, что буря сознательно уменьшает своё воздействие на него.

Так, до него лишь изредка долетал небольшой ветерок и изредка легко ложился снег на поверхность одежды, впрочем, быстро тая. Так он и добирался до детдома совершенно один в окружении бури. И хотя на улице было многолюдно для такой непогоды, а машины сновали туда-сюда, чувствовал он только одиночество, негодования и небольшую обиду.

И пока он шёл, то дал себе обещание, что такого больше не повторится. Что он добьется успеха, и ему ещё будут завидовать. И хотя идти до детдома было недалеко, всего лишь пройти пару сотен метров, а от того и ходили почти все дети самостоятельно. Но именно этот путь длиной в пару минут, породил его стремления, стремления на лучшую жизнь.

Этот путь, который с одной стороны короткий (сама дорога), а с другой длинный (то, как появились его стремления) был пройден за ничтожно малое количество времени. Но его хватило для того, чтобы он успел с одной стороны всё обдумать, а с другой успокоиться. Ведь даже, несмотря на то, что он не мог видеть себя со стороны, он понимал, как выглядит. Его глаза светились, вокруг него бушевала буря, а от рук исходило морозное свечение.

Когда он входил на территорию детдома, он был уже совершенно спокоен, и ничто не выдавало его еще недавно скверное настроение. Он шёл уверенно, а в его глазах уже горели нотки осознанности, ведь план, по улучшению своей жизни, уже был готов. Оставалось лишь воплотить всё это в жизнь.

У него уже были заготовки, было всё, что нужно было для реализации его плана. Вернее почти всё. Но эти детали были незначительны, нужно было лишь чуть постараться и слегка изменить уже имеющиеся идеи. Кое с кем договориться, попросить вернуть одолжения, которые были у него запрошены. Пустить кое-какие слухи, и он даже знает, кто ему в этом поможет. В общем, предстоит трудоёмкий процесс, который в итоге должен дать ему то, чего он хочет.

***

На следующий день после бури, в город прибыла чёрная машина. Она ничем не выделялась из общего потока, и только знающий или внимательный, смог бы заметить небольшой глаз на дверях. Око императора, секретная служба, про которую знают немногие, а те, кто узнают, обычно не слишком и счастливы этим новым знаниям. Око императора тайное ответвление ИСО — имперского следственного отдела, который занимается расследованием внутренних дел, которые могут пошатнуть основу государственности. А око занимается расследованием всего, что связано с родам и одарёнными, и подчиняется лично императору.

Из машины вышли двое. Оба в черных, неприметных костюмах, с совершенно не запоминающими лицами. Теми самыми, пройдя мимо которых, не вспомнишь уже через пару минут. Но всё же между ними можно было заметить различия. Один из них был старше, и среди них двоих явно был главным. Второй же был помоложе и сейчас со всей серьёзностью слушал более старшего и опытно напарника.

— Наша задача разобраться в том, что здесь произошло. Ты же прочитал доклад? — поинтересовался Дисран у своего более молодого коллеги Корна.

— Да, я успел всё прочитать, — кивнул Корн.

— И что ты об этом думаешь? — Дисран видел в своём напарнике неплохой потенциал, но из-за своей неопытности, он пока не мог раскрыть все свои навыки. Поэтому он всегда давал ему время, чтобы тот выразил свои мысли, которые всегда можно направить в нужное русло или что бывает реже, заменить на правильные, если молодой коллега ошибся в своих размышлениях от и до.