Ротбаум сделал еще одну большую находку, узнав, что Acerta, как компания, зарегистрированная в Нидерландах, имеет право на голландский инновационный ящик - статус, позволяющий снизить ставку корпоративного налога до 5%. Это обстоятельство не было учтено в Acerta, которая планировала перенести свой официальный адрес в Калифорнию. В то время американские фармацевтические компании спешили слиться с европейскими, чтобы получить такие налоговые преимущества. Настойчивость Ротбаума помогла спасти Acerta от потери.
Но у Acerta были проблемы, которые Ротбаум не мог решить, и это выводило его из себя. В производстве лекарственных препаратов, которое осуществлялось с привлечением подрядчика, возникло множество проблем, что привело к конфликту между Ротбаумом и Тьердом Барфом в Нидерландах. Барф был невероятно талантливым химиком, но он не был химиком-технологом. У Барфа не было обширного опыта в области химии, производства и методов контроля, необходимых для производства больших количеств препарата для амбициозной клинической программы Acerta. В этих испытаниях ингибитор BTK должен был применяться хронически, изо дня в день. Препарата требовалось очень много.
Реальность открытия целого ряда клинических испытаний в сочетании с тем фактом, что капсулы будут ежедневно проглатываться пациентами в течение нескольких месяцев, а может быть, и лет, создавала уникальную проблему снабжения. Будучи глубоко экономной, компания Barf не решилась сделать предварительный заказ на оптовые партии некоторых труднопроизводимых исходных материалов, необходимых для производства препарата. Эта осторожность привела к многомесячной задержке массового производства, а производственные проблемы у контрактного производителя усугубили ситуацию. Если бы Acerta не смогла обеспечить препаратом пациентов, участвующих в испытаниях, то они были бы вынуждены прекратить лечение. Такой исход мог погубить репутацию компании Acerta среди врачей-ученых академических медицинских центров и, возможно, погубить все начинание. Если бы компания шла с отставанием, с такими неудачами нельзя было бы мириться, тем более что ее соперник был не только далеко впереди, но и сотрудничал с гигантом.
Когда пришло время дать химическое название ингибитору BTK, Ротбаум назвал его акалабрутиниб. Частица "cal" в названии означала Калистога. Ротбаум считал, что компания Acerta возникла на основе опыта - успехов и неудач - накопленного в Pharmacyclics и Calistoga, компании, которую он поддерживал и которая разработала ранний препарат иделализиб для лечения ХЛЛ с рецепторами В-клеток. Ротбаум и Хамди приняли на работу нескольких бывших сотрудников Calistoga, таких как Роджер Ульрих, который стал директором по науке, а также вошел в совет директоров Acerta, и Дейв Джонсон, директор по медицинским вопросам среднего звена Calistoga. Связи Acerta с компанией Pharmacy clics продолжали расширяться с приемом на работу Джесси МакГрейви (Jesse McGreivy), который сгорел в Pharmacyclics. Возможно, инициалы Ротбаума и не вошли в название компании Acerta, но его успехи были признаны.
ЛЕТНИМ ФРИДАЙСКИМ вечером Уэйн Ротбаум только что въехал в свой дом в Хэмптоне (Quogue). Он и его семья уже три часа стояли в пробке на выезде из Нью-Йорка, когда ему позвонил Ахмед Хамди. Хамди сообщил, что хочет прекратить повышение дозы акалабрутиниба для пациентов в рамках начального клинического исследования компании Acerta.
Первое испытание препарата на человеке было организовано как исследование с изменением дозы, прежде всего для оценки безопасности таблетки. Планировалось, что при увеличении дозы клиницисты получат более полное представление о том, как препарат Acerta действует на организм. Еще одним несомненным плюсом было то, что можно было наблюдать и за эффективностью. Как и в большинстве первых исследований на людях, идея заключалась в том, чтобы найти биологически оптимальную дозу, которая обеспечит наибольшую эффективность при наименьшем вреде. Но в этот вечер Хамди сказал Ротбауму, что он хочет прекратить изменение дозы и не повышать ее выше начальной. Он объяснил, что препарат практически полностью блокирует BTK, подавляя его сигнал на 90% в течение более чем четырех часов, и получает ответы пациентов.
"Я не хочу рисковать и вредить ребенку", - сказал Хамди, добавив, что, по его опыту, полученному в компании Pharmacyclics при работе с препаратом Imbruvica, блокирования сигнала BTK на 90% было бы достаточно.
"Ахмед, мы должны быть близки к 100 процентам", - ответил Ротбаум. "Мне плевать на Pharmacyclics. Мы хотим отключить цель на 100 процентов за двадцать четыре часа".
Хамди опасался, что более высокая доза может вызвать плохую реакцию у пациентов и привести к нежелательным явлениям, которые могут повредить репутации препарата. Ротбаум с этим не согласился, отметив, что препарат гораздо более селективен, чем Imbruvica. Может быть, полное отключение мишени может предотвратить мутацию заболевания и устойчивость к препарату в будущем? Такая резистентность уже возникала к препарату Imbruvica и приводила к прекращению действия препарата после некоторого периода лечения. Может быть, сочетание препарата в более высокой дозе с другой терапией может привести к полной ремиссии и исчезновению всех признаков рака, а не к частичным ответам, которые обычно дает Imbruvica?
Этот спор перекликается с разногласиями, возникшими несколькими годами ранее в связи с повышением дозы препарата Imbruvica в компании Pharmacyclics, когда Дагган и Хэмди отказались последовать примеру Ротбаума, настаивавшего на повышении дозы. Ротбаум снова забеспокоился, что значительная часть эффективности препарата окажется невостребованной. Он прекрасно понимал, что любое ослабление эффективности будет оцениваться в сравнении с препаратом Imbruvica. "Ахмед, шесть чертовых пациентов", - сказал Ротбаум. "Вы даже не представляете, насколько безопасен наш препарат".
Но Ротбаум признал, что спор шел не о дозировке. Речь шла о власти. Дерзость Хамди угрожала и беспокоила Ротбаума.
"Ахмед, если ты, блядь, еще раз со мной поспоришь, я тебя уволю на месте".
Поскольку Ротбауму на тот момент принадлежало около 47% акций Acerta, Хамди не мог оспорить его решение. Хамди сдался, и увеличение дозы было продолжено после рассмотрения экспертной комиссией. Но этот эпизод послужил тревожным сигналом не только для Хамди, но и для Ротбаума. Ротбауму пришло в голову, что может возникнуть проблема с тем, что Хамди является одновременно и генеральным директором, и главным врачом компании Acerta. По мнению Ротбаума, Хамди выступал в роли судьи и присяжного по важным вопросам. По мнению Ротбаума, Хэмди в одностороннем порядке принимал решения и подрывал институциональные процессы. Для Хамди, который был приучен докладывать обо всем Ротбауму, этот звонок показался скорее продолжением разговора с реальным руководителем компании. Его удивило то, что Ротбаум внезапно перешел на другую сторону.
Между Хамди и Ротбаумом продолжались небольшие перепалки. Весной Хэмди представил на ежегодном собрании Американской ассоциации онкологических исследований реферат о ранних доклинических результатах применения препарата акалабрутиниб. Ротбаум, отдавший всем строгий приказ сохранять режим секретности, взорвался. Он не хотел, чтобы компания Acerta публиковала данные до тех пор, пока не покажет, что ее препарат может обогнать Imbruvica. "Что именно в режиме секретности вы не поняли?" - спросил Ротбаум. спросил Ротбаум. Хамди достал тезисы доклада на конференции.
В другой раз, около четырех часов дня в пятницу в Калифорнии, Хамди вез свою семью в гости к отцу на его девяностолетие. Они привезли торт и надеялись отпраздновать его до того, как отец Хамди ляжет спать. Обычно он не засиживался до шести часов вечера. В машине зазвонил телефон.
"Уэйн, вы на громкой связи. Я в машине со своей семьей. Мы едем к моему отцу. У моего отца день рождения".
