Анализируя современное российское законодательство о правовом статусе эмбриона, можно прийти к выводу о том, что в нашем обществе превалирует либеральная позиция.
На мой взгляд, данная позиция, удобна для развития цивилистического законодательства в рассматриваемом аспекте, но не уголовного. Поясню, это на примере исследования права собственности на биоматериал человека.
Обществу широко известно дело Мура39, клетки селезенки которого использовались для создания лекарства и принесли колоссальные доходы от продажи. Данный прецедент стал своего рода базисом для построения целой системы вещных прав, возникающих в отношении биоматериала человека.
Очевидно, что эмбрионы создаются для рождения новой жизни, при этом закон содержит прямую оговорку о запрете на промышленное использование эмбрионов. Так же, запрещено создание эмбрионов для целей клонирования человека. Эмбрион, в юридической литературе, рассматривается как объект, соответствующий всем признакам индивидуально-определенной, движимой, неделимой и потребляемой вещи. Дополнительно учеными исследуются вопросы хранения, использования и распоряжения эмбрионами, по сути изучается реализация триады права собственности на вещь.
Отмечу, что владение эмбрионом непосредственно, в физическом смысле, достаточно затруднительно, поскольку для его сохранности необходимы специфические условия, создание которых возможно лишь в медицинские организациях, созданных как Центры вспомогательных репродуктивных технологий, либо медицинских и иных организациях, имеющие в структуре лабораторию (отделение) вспомогательных репродуктивных технологий, при наличии лицензии на осуществление медицинской деятельности, предусматривающей выполнение работ (оказание услуг) по акушерству и гинекологии (использованию вспомогательных репродуктивных технологий). Однако, в соответствии с п. 52 Приказа Минздрава РФ от 30 августа 2017 года № 107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению»40эмбрионы могут быть выданы пациенту по его заявлению.
Распоряжение эмбрионом возможно исключительно для целей ЭКО, но пункт Приказа № 107н предоставляет для доноров возможность выбора между уничтожением, криоконсервацией и донацией «оставшихся эмбрионов».
В связи с этим возникают вопросы о собственнике эмбриона на всех этапах его существования и о способе возникновения права собственности. Теоретически возможно несколько вариантов. Право собственности может возникнуть: 1) у любых доноров гамет; 2) только у неанонимных доноров; 3) только у пары (или одинокой женщины), участвующей в программе ВРТ; 4) у медицинской организации.
Использование института права собственности очень удобно для медицинских организаций, которые формируют базы биоматериала, фактически становясь собственниками гамет. Лица же, обращающиеся за оказанием медицинской помощи, оплачивают в том числе стоимость донорских гамет (если, конечно, для их использования имеются медицинские показания). В подобной ситуации донор не сохраняет за собой право собственности на материал, переданный медицинской организации, к которой непосредственно и переходит право собственности. Однако в случае использования ооцитов или спермы для создания эмбриона медицинская организация передает право собственности на них лицам, которым оказывается медицинская помощь, поскольку, использование биоматериала оплачивается пациентами.
Все выше изложенное свидетельствует о возможности автономного существования эмбриона в качестве вещи и наряду с этим явно обозначает тенденцию к вовлечению эмбриона в товарно-денежный оборот. Фактически это позволяет поднять вопрос о введение уголовной ответственности за куплю-продажу, кражу эмбриона и наследственного биоматериала. Однако реализованный на практике данный подход, будет узконаправленным. Более того, полагаю, что концентрация мысли законодателя именно в рамках развития права собственности на эмбрион и наследственный материал, не позволит сформировать полноценную базу уголовно-правовых норм, направленных на защиту новых правоотношений в рамках биоэтики.
В юридической литературе существует позиция, что эмбрион – это некое явление sui generis41.
Действующее российское законодательство определяет эмбрион человека как зародыш человека на стадии развития до восьми недель42. Но, данное понятие охватывает как эмбрион, развивающийся в теле матери, так и находящийся in vitro.
С позиции науки уголовного права, четко разделяющей объект и предмет уголовно-правовой охраны, правовой режим (или статус) эмбриона, как находящегося в теле матери, так и в не его, должен быть максимально дифференцирован.
Действующее уголовное законодательство предоставляет защиту не рожденному ребенку лишь в рамках защиты жизни и здоровья его матери, не признавая его самостоятельным объектом уголовно-правовой охраны.
В случае эмбриона in vitro определение его правовой судьбы возможно без непосредственного воздействия на жизнь и здоровье потенциальных родителей, что неминуемо должно расширять спектр уголовно-правовой защиты.
В целом, мы считаем, что уголовно-правовая охрана эмбриона и наследственного материала человека должна строиться на статусе: sui genesis.
Российский уголовный закон не содержит норм, связанных с защитой именно эмбриона, и гамет человека.
Обратим внимание, на то, что зарубежный законодатель уже несколько десятилетий активно интегрирует нормы биоэтики и биоправа в свое уголовное законодательство.
Уголовный запрет на использование эмбрионов «invitro» в экспериментальных целях существует во Франции43, УК Испании запрещает изменение генотипа человека в целях, нее связанных с лечением тяжелых наследственных болезней; использование генной инженерии для производства биологического оружия или оружия массового поражения; оплодотворение женской яйцеклетки с иной целью, нежели человеческое воспроизводство; создание идентичных человеческих существ путем клонирования или совершение иных действий, направленных на селекцию людей и др44.
Если говорить о странах СНГ, то УК Грузии содержит нормы об уголовной ответственности за генетические манипуляции45.
Ст. 155 УК Кыргызской Республики предусматривает ответственность за имплантацию чужой яйцеклетки или создание из нее эмбриона женщине совершенные с нарушением установленных правил, а равно частное посредничество в имплантации чужой яйцеклетки или созданного из нее эмбриона, а ч. 2 ст. 155 УК КР) – за имплантацию чужой яйцеклетки или создание из нее эмбриона женщине, совершенные без ее согласия.
В качестве состава преступления выделяют и запрещенные действия с эмбрионов (ст. 156 УК КР¸ которые заключаются в совершении в ходе действий, производимых по искусственному оплодотворению женщины или с сохраняемым вне тела человеческим эмбрионом:
1) искусственное оплодотворение женской яйцеклетки сперматозоидом, выбранным по содержащейся в ней половой хромосоме, за исключением случаев, когда половая клетка выбирается с целью предотвращения заболевания ребенка тяжелой наследственной болезнью, передаваемой по признаку пола или
2) замена ядра оплодотворенной яйцеклетки клеткой тела другого эмбриона, плода, живого или умершего человека с целью создания человеческого эмбриона с идентичной этому эмбриону, плоду, живому или умершему человеку наследственной информации, или
3) соединение эмбрионов с различной наследственной информацией, если хотя бы один из них является человеческим эмбрионом, а равно соединение с человеческим эмбрионом клетки, которая содержит наследственную информацию, отличающуюся от содержащейся в клетки эмбриона, и способна к дальнейшему развитию вместе с ним, или
4) создание способного к развитию эмбриона путем оплодотворения яйцеклетки сперматозоида сперматозоидом животного или яйцеклетки животного сперматозоидом человека.
Российский же законодатель скромно уходит от попыток создать аналогичные нормы в отечественном уголовном законодательстве.
