Редерер промолчал.

– Ужели я имею несчастье быть иного мнения, нежели вы? – спросила королева.

– Ваше величество! – проговорил Редерер. – Я готов высказать свое мнение, если вашему величеству будет угодно его выслушать.

– Сударь! Я слушаю вас.

– Я буду говорить со всею откровенностью человека убежденного, ваше величество По моему мнению король обречен, если он останется в Тюильри.

– Но если мы не останемся в Тюильри, то куда же нам отправиться?

– В настоящее время существует лишь одно место, где могла бы надежно укрыться королевская семья.

– Какое, сударь?

– Национальное собрание.

– Как вы сказали, сударь? – захлопав ресницами, изумилась королева, словно не веря своим ушам.

– Национальное собрание, – подтвердил Редерер.

– И вы полагаете, сударь, что я стану о чем-нибудь просить этих людей? Редерер промолчал.

– Если уж выбирать своих врагов, сударь, то я предпочитаю тех, что атакуют нас в открытую, нежели тех, что стремятся исподтишка ударить в спину!

– В таком случае, ваше величество, вы должны решить: идти ли вам навстречу восставшему народу или отступить в Собрание.

– Отступить? Неужто нас совсем некому защитить, и мы вынуждены отступать, даже не открыв огонь?

– Не угодно ли вашему величеству, прежде чем принять окончательное решение, выслушать рапорт человека сведущего – вы будете знать, на кого вы может рассчитывать?

– Вебер, сходи за кем-нибудь из дворцовых офицеров, приведи сюда либо господина Майярдо, либо господина де Лашене, либо…

Она едва не сказала: «Либо графа де Шарни», но осеклась.

Вебер вышел.

– Если ваше величество соблаговолит подойти к окну, вы сами сможете судить о том, что происходит.

Королева с нескрываемым отвращением сделала несколько шагов к окну, отодвинула занавеску и увидела площадь Карусели, а также Королевский двор, которые были затоплены восставшими с пиками.

– Боже мой! – вскричала она. – Что все они здесь делают?

– Как я уже имел честь докладывать вашему величеству, они ведут переговоры.

– Но они уже во дворе!

– Я счел своим долгом выиграть время, чтобы дать вашему величеству возможность принять решение. В это время дверь отворилась.

– Входите! Входите! – крикнула королева, еще не зная, к кому обращается. Вошел Шарни.

– Я здесь, ваше величество, – доложил он.

– А-а, это вы! Мне не о чем вас спрашивать, вы уже высказали недавно свое мнение о том, что мне остается сделать.

– А что вам, по мнению господина де Шарни, остается сделать? – полюбопытствовал Редерер.

– Умереть! – воскликнула королева.

– Вот видите, ваше величество, мое предложение все-таки предпочтительнее.

– Признаться, я ничего в этом не понимаю, – в отчаянии проговорила королева.

– А что предлагает господин Редерер? – спросил Шарни – Отвести короля в Собрание.

– Это, конечно, не смерть, но это позор! – заметил Шарни.

– Слышите, сударь?! – молвила королева.

– Неужели нет никакого другого выхода? – продолжал Шарни.

Вебер шагнул вперед.

– Я – ничтожество, – проговорил он, – и знаю, что с моей стороны – неслыханная наглость говорить в подобном обществе; однако, возможно, моя преданность подсказывает мне выход… Может быть, обратиться к Собранию с просьбой прислать депутацию для обеспечения безопасности короля?

– Ну что же, на это я согласна… – кивнула королева. – Господин де Шарни, если вы одобряете это предложение, прошу вас передать его королю.

Шарни поклонился и вышел.

– Следуй за графом, Вебер, и принеси мне ответ короля.

Вебер удалился вслед за графом. Присутствие Шарни, сдержанного, сурового, преданного, было для Марии-Антуанетты, если не как королевы, то уж во всяком случае как женщины, столь жестоким укором, что ее охватывала дрожь всякий раз, как она его видела Кроме того, она, возможно, предчувствовала, что грядущее готовит ей страшное испытание.

Вернулся Вебер.

– Король согласен, ваше величество, – доложил он. – Господин Шампион и господин Дежоли сию минуту отправляются в Собрание передать просьбу его величества.

– Нет, вы только посмотрите! – вскричала королева – Что такое, ваше величество? – спросил Редерер.

– Что они делают?!

Наступавшие в что время вылавливали одного за другим швейцарцев.

Редерер взглянул в окно; однако прежде чем он сообразил, что происходит, прогремел пистолетный выстрел, в ответ на который грянул оглушительный залп. Дворец содрогнулся до самого основания. Королева вскрикнула, отступила на шаг, однако не имея сил противостоять своему любопытству, снова вернулась к окну.

– Вот видите! Видите! – продолжала королева; взор ее горел. – Они бегут! Они обращены в бегство! Почему же вы говорили, господин Редерер, что у нас нет другого средства, кроме Собрания?

– Не угодно ли будет вашему величеству последовать за мной? – предложил Редерер.

– Смотрите! Смотрите! – продолжала королева. – Швейцарцы вышли со двора, они их преследуют… О! Карусель свободна! Победа! Победа!

– Пожалейте себя, ваше величество! – продолжал настаивать Редерер. – Ради вас самих следуйте за мной! Королева опамятовалась и пошла за Редерером.

– Где король? – спросил он у первого камердинера, попавшегося им навстречу.

– Король в Луврской галерее, – доложил тот.

– Туда-то я и хотел проводить ваше величество, – обращаясь к королеве, заметил Редерер.

Королева пошла за ним, не имея ни малейшего представления о намерении своего провожатого.

Галерея была забаррикадирована и перегорожена; ее обороняли сотни три человек: они могли перебежать в Тюильри по навесному мосту, и последний отступающий одним ударом ноги сбросил бы этот мост вниз.

Король стоял у окна вместе с г-ном Дешене, г-ном Майярдо и еще шестью дворянами., Он держал в руке подзорную трубу.

Королева выбежала на балкон, она и без подзорной трубы сразу увидела, что происходит.

Армия повстанцев неумолимо приближалась, занимая всю ширину набережной и теряясь вдали.

Через Новый мост в ряды жителей Сент-Антуанского предместья вливались восставшие из предместья Сен-Марсо.