И дети отправились в путь.

Конечно, раньше они уже подходили к краю щебеночной ямы и заглядывали вниз, но не спускались, боясь, что отец запретит им здесь играть. Так же они вели себя и в меловом карьере. Щебеночная яма вообще-то не опасна, если вы не будете пытаться сползти вниз по ее склону, а медленно пойдете по дороге вокруг, безопасным путем, каким ездят повозки.

Все дети взяли по лопатке и по очереди тащили Ягненка. Ягненок был еще совсем маленьким и получил свое прозвище потому, что его самым первым словом было «бе-е». Антею же прозвали «Пантера». В написанном виде это, наверное, выглядит глупо, но если вы произнесете «пантера», вы поймете, что слово звучит немного похоже на «Антея».

Карьер был очень большой и широкий, его края поросли травой и сухими жесткими полевыми цветами, желтыми и фиолетовыми. Чем-то яма смахивала на гигантский таз для умывания. На ее склонах зияли дыры там, откуда вынули песок и гравий, рядом с дырами были небольшие холмики, а выше виднелись маленькие отверстия – норки ласточек-береговушек.

Дети, конечно, построили замок из песка, но строить замок – не такое уж веселое занятие, если нет надежды, что прилив захлестнет ров этого замка, смоет подъемный мост и (счастливый финал) вымочит строителей до пояса.

Сирил хотел выкопать пещеру, чтобы поиграть в ней в контрабандистов, но остальные решили, что их может похоронить там заживо, поэтому в конце концов все начали трудиться, прорывая ход из замка в Австралию. Дети уже знали, что мир круглый, но считали, что на другой стороне Земли австралийские мальчики и девочки ходят вверх ногами, как мухи по потолку.

Дети копали и копали, и копали, и все перепачкались в песке, раскраснелись и разгорячились, и их лица блестели от пота. Ягненок попытался проглотить песок, а когда понял, что это не коричневый сахар, так расплакался, что устал от собственного плача и уснул в теплой песчаной куче посреди недостроенного замка. Теперь старшие братья и сестры смогли работать еще усердней, и дыра, которая должна была привести их в Австралию, вскоре так углубилась, что Джейн (иногда ее называли Киска), стала умолять прекратить работу.

– Вдруг дно хода обрушится, и мы окажемся среди маленьких австралийцев? – говорила она. – Тогда наш песок запорошит им в глаза.

– Ага, – согласился Роберт, – и они возненавидят нас, и начнут бросать в нас камнями, и не покажут нам кенгуру, опоссумов, эвкалипты, страусов эму и все остальное.

Сирил и Антея знали, что Австралия не так близко, но согласились перестать копать лопатами и работать только руками. Рыть было довольно легко, потому что песок на дне ямы был очень мягким, мелким и сухим, как песок морского побережья. И в нем попадались маленькие ракушки.

– Представьте только, когда-то здесь было море, такое мокрое и блестящее, – сказала Джейн. – А в море были рыбы, угри, кораллы и русалки.

– И мачты затонувших кораблей, и ушедшие на дно испанские сокровища. Хотел бы я найти золотой дублон или что-нибудь в том же роде, – сказал Сирил.

– А почему море отсюда ушло? – спросил Роберт.

– Да уж, конечно, не потому, что его унесли в ведерке, глупый, – ответил его брат. – Папа говорит, что на дне стало слишком жарко, как иногда бывает жарко в постели под одеялом, поэтому земля сгорбила плечи, и морю пришлось соскользнуть, как с нас соскальзывает одеяло. Голое плечо земли осталось торчать и превратилось в сушу. Давайте поищем ракушки. По-моему, они вполне могут быть в той маленькой пещере. Я вижу – там торчит что-то вроде обломка корабельного якоря… А в австралийской дыре ужасно жарко.

Остальные согласились заняться ракушками, но Антея продолжала копать. Она всегда любила завершать начатое и чувствовала, что было бы позором вылезти из дыры, не добравшись до Австралии.

Пещера детей разочаровала: раковин в ней не было, а «корабельный якорь» оказался всего лишь сломанной рукояткой кирки. Компания исследователей пещер как раз решила, что песок, если он не на берегу моря, вызывает сильную жажду, и кто-то должен сходить домой за лимонадом, как вдруг Антея закричала:

– Сирил! Сюда! Ой, скорее сюда – оно живое! Убегает! Быстрей, быстрей!

Все поспешили к яме.

– Я не удивлюсь, если это крыса, – сказал Роберт. – Папа говорит, они кишат в разных старых местах… А это место старое, раз море было здесь тысячи лет тому назад.

– А может, там змея? – Джейн содрогнулась.

– Сейчас увидим, – сказал Сирил, прыгая в яму. – Я не боюсь змей. Они мне нравятся. Если это змея, я ее приручу, и она будет следовать за мной повсюду, и пусть спит у меня в постели, обмотавшись вокруг моей шеи.

– Еще чего! Даже не думай, – твердо заявил Роберт. Он спал с одной комнате с Сирилом. – Но если это крыса, тогда ладно, разрешаю.

– Не глупите, – сказала Антея. – Это не крыса, оно намного больше. И не змея. У него есть ноги, я видела! И мех! Нет, лопатой не надо, вы сделаете ему больно! Копайте руками.

– И пусть тогда будет больно мне? Оно может оказаться кусачим! – возмутился Сирил, хватая лопату.

– Ой, не надо! – упорствовала Антея. – Я… это прозвучит глупо, но я слышала, как оно говорит. Честное слово, слышала!

– Что?

– Да, оно сказало: «Оставь меня в покое».

Сирил отмахнулся, заметив только, что сестра, наверное, спятила. Они с Робертом начали копать лопатками, а Антея сидела на краю ямы, ерзая, вне себя от жары и беспокойства. Мальчики копали осторожно, и вскоре все увидели, что на дне австралийской ямы действительно что-то шевелится.

– Я не боюсь! – воскликнула Антея. – Дайте мне тоже покопать.

Она упала на колени и начала когтить песок, как собака, вспомнившая, где зарыла кость.

– Ой, я нащупала мех! – вскричала она, то ли смеясь, то ли плача. – Правда-правда!

И тут из песка вдруг раздался сухой хрипловатый голос, заставивший всех отскочить. Сердца детей подпрыгнули почти так же быстро, как подпрыгнули они сами.

– Оставьте меня в покое, – сказал кто-то.

Дети переглянулись, чтобы понять, слышали другие этот голос или нет.

– Но мы хотим на тебя посмотреть, – храбро заявил Роберт.

– Мне хотелось бы, чтобы ты вылез, – сказала Антея, тоже набравшись смелости.

– Ну ладно… Если уж вам так хочется, – ответил голос.

Песок зашевелился, завертелся воронкой, рассыпался, и в яму выкатилось что-то коричневое, пушистое и толстенькое. Оно отряхнулось, сбрасывая с себя песок, и осталось сидеть, зевая и протирая глаза руками. Потом сказало, потягиваясь:

– Наверное, я задремал.

Дети окружили яму, глядя на найденное создание. На него стоило посмотреть. У него были глаза на длинных стебельках, как у улитки, и оно могло направлять их в разные стороны и вытягивать, как маленькие телескопы; его уши смахивали на уши летучей мыши; пухлое тело, похожее на тело паука, покрывал густой мягкий мех; руки и ноги, тоже мохнатые, напоминали руки и ноги обезьяны.

– Что это такое, скажите на милость? – спросила Джейн. – Может, заберем его домой, пусть будет нашим питомцем?

Существо повернуло к ней глаза на стебельках и сказало:

– Она всегда болтает глупости, или такая тупая только потому, что у нее мусор на голове?

И оно презрительно посмотрело на соломенную шляпу Джейн.

– Она не хотела глупить, – мягко сказала Антея. – И мы тоже не хотим, не думай! Не бойся, мы не собираемся тебя обижать.

– «Обижать»! – повторило существо. – Чтобы я вас боялся? Ну и ну! Тебя послушать, так я никто и звать никак!

Его мех встал дыбом, как у кота, готового броситься в драку.

– Если бы мы знали, кто ты и как тебя зовут, мы могли бы найти подходящие слова, – по-прежнему доброжелательно сказала Антея. – Потому что тебя как будто злит все, что мы говорим. Так кто ты такой? Только не сердись, потому что мы и вправду не знаем.

– Не знаете? – переспросило существо. – Да-а, я слышал, что мир изменился, но чтобы до такой степени? С ума можно сойти! Вы хотите сказать, что не узнаёте псаммиада?