К нам действительно подтянулись остальные курсанты Стравинского, хотя называть их так было странно. Занимающихся с Архонтом было немного, со мной всего шесть человек и я был самым младшим. Потом шли двое парней, лет двадцати пяти — двадцати семи. Учитывая, что они были энергетами им можно было дать и все сорок, ну как минимум тот же отец Софии на свой возраст не выглядел, но форма вожатых Артека намекала что или я не прав, или товарищи выполняли какое-то задание. Остальные были более возрастными, а самым старшим оказался товарищ аж из горкома Севастополя в ранге Мастера, каждое утро мотавшийся сюда, но даже пискнуть не смевший по этому поводу. Вот и сейчас послушно прекратил свои тренировки и подошёл поближе, слушая профессора. Да, Стравинский как оказалось имел докторскую степень и преподавал в МГУ. Это ко всему прочему. Авторитетный дядька, к такому не стыдно и более солидным людям на поклон явиться, а он со мной возиться. Приятно, чешет чувство собственной важности.

— Так вот, про поведение воспроизведённых объектов, — продолжил лекцию Стравинский. — Это один из парадоксов сатори, который не даёт отнестись к состоянию озарения как к обычной медитации или, например, управляемому сновидению. Будет вам известно, существуют практики, позволяющие грубо говоря, устроить у себя в голове театр по заказу. Но есть нюанс, и то и другое будет ограниченно идеями и возможностями так сказать, оператора. А с сатори всё гораздо сложнее, и воссозданные объекты ведут себя и действуют пусть и в рамках заложенного оператором посыла, но при этом совершенно самостоятельно, демонстрируя навыки и знания, которые имелись у оригинала, но при этом совершенно не известны оператору.

— То есть объект получается разумным? — подал голос тот самый Мастер из горкома. — И при желании с ними можно поговорить?

— Хорошее предположение, но нет, — покачал головой Евдоким Капитонович. — разумными их назвать нельзя. Но при этом поведение, повадки, даже стиль боя, коли мы разбираем случай нашего юного друга, а он явно пытался тренироваться, создав себе сильного противника, будут совпадать с оригиналом и чем глубже погружение и точнее образ, тем сильнее будет совпадение.

— Словно мы подгружаем данные с сервера клиенту по запросу. Чем он полнее, тем больше загружаемых данных. — я задумчиво почесал затылок. — И выходит, что клиент в этом случае я, а сервер… ноосфера? Матрица личности? Слепок?

— Молодой человек, вы меня поражаете, — всплеснул руками Стравинский. — Нам понадобилось немало времени чтобы прийти к этой версии, и пока она считается самой перспективной. Не зря мне рекомендовали вас как крайне перспективного юношу.

— Не стоит меня перехваливать, — отказался я от почестей. — Просто я много занимаюсь программированием, в том числе сетевыми приложениями. Поэтому ассоциация сама всплыла в голове. Есть какое-то удалённое хранилище, сервер, или в нашем случае информационное поле земли, если допустить что оно существует. Есть клиент, он же пользователь. Составляется запрос, то бишь формируется образ, и согласно ему подгружаются данные. Просто сопоставил одно с другим, никакой особой мистики или гениальности.

— С этой точки зрения да, всё выглядит не сложным, — кивнул с улыбкой Стравинский, — Но поверьте, соотнести одно с другим даже имея нужные знания не так просто. Так что я рад, что нам довелось встретиться. Но, думаю, на сегодня достаточно. Семён, тебе пора бежать, а мы с товарищами займёмся делами.

— До свидания, — я попрощался со всеми скопом, и действительно кинулся бежать.

Опоздать на завтрак не хотелось, я Полине обещал. Но как говорится, хочешь рассмешить бога расскажи ему о своих планах. Стоило мне только спуститься с горы к обжитым местам и зайти на территорию Артека, как дорогу мне перегородили двое. Серые, парусиновые костюмы, лёгкие светлые туфли, шляпы в сеточку. С виду обычные отдыхающие, приехавшие по путёвке в один из многочисленных санаториев Крыма. Но я ясно чувствовал терпкий душок родной конторы.

— Семён Павлович? — впрочем, они особо и не скрывались. — Первый отдел. Нам надо поговорить.

— А это срочно? — к их сожалению, особого пиетета к комитету я не питал, так что не проникся ни подачей, ни самим фактом обращения ко мне аж двух чекистов, судя по возрасту явно в достаточно высоких званиях. — Я просто знаменосец отряда и, если опоздаю, ребята на завтрак пойдут без знамени. А это не есть хорошо.

— Мы в курсе и товарища Агапову уже предупредили, что вы немного задержитесь. — синхронно кивнули оба. — А если не будем пререкаться, то вполне можете ещё и успеть.

— Хорошо, давайте поговорим, — я пожал плечами. — В чём дело?

— Михаил Михайлович Никольский, начальник первого отдела «Артека», полковник КГБ, — представился первый, который с виду был постарше, и передал слово второму, помладше. — Александр Александрович Зимин. Первый отдел лагеря «Солнечный», капитан КГБ.

— Очень приятно, Семён Павлович Чеботарёв, первый курс Новосибирского авиационного техникума. — я не удержался и представился в ответ. — Чем обязан?

— Кроме того, что тебя передали под наш надзор, — тут же взял быка за рога Никольский, как старший по возрасту, должности и званию, — нам стало известно, что у тебя с собой некий прибор, с помощью которого можно осуществлять наблюдение с высоты. Ты уже применял его? Где и когда?

— Прибо… а! Вы про квадрокоптер! — до меня дошло, о чём идёт речь. — Завернули, конечно. Нет, пока даже не распечатывал. Не до этого было. Хотел вчера на отрядной свече, но решил, что не стоит, успею ещё снять костёр с высоты.

— Что именно собой представляет данное устройство? — тут же забросали меня вопросами чекисты. — Как высоко может подниматься? Каков радиус полёта?

— Так, товарищи! — я прервал поток вопросов, не собираясь терять время, — я понимаю ваш интерес, но это, во-первых, разговор не на две минуты, а во-вторых, все эти данные есть у ваших коллег. Запросите, их вам пришлют.

— Мальчик, — нахмурился полковник. — Ты, кажется, не понимаешь…

— А мне кажется это вы немного не понимаете ситуацию. Прошу прощения что перебил. — я не собирался слушать о долге каждого коммуниста, злых врагах только и ждущих чтобы напасть и прочий бред. — Вы решили, что можно прийти и застращать подростка, заставив его отдать опасную, по вашему мнению игрушку, за которой приказали присматривать. Но я полностью отдаю себе отчёт в своих действиях, а запугать меня просто не получится. Уж не знаю, что именно вам обо мне сказали, но мне просто плевать на все угрозы, как и на воззвания к ответственности комсомольца, и прочие манипуляции. Меня этим не проймёшь. Но ссориться я не хочу. Поэтому предлагаю вам запросить данные о квадрокоптере у коллег, а когда я соберусь его запускать — поставлю вас в известность. Чтобы не было никаких эксцессов. Будет желание, можете присутствовать при этом, я никакой тайны из полётов не делаю, никуда в запретные зоны лезть не собираюсь, понимаю, что Чёрное море в целом — это пограничная зона, а Крым в частности ещё и военный объект, а не только всесоюзная здравница. И вообще к контролю отношусь спокойно и с пониманием, только если при этом меня не пытаются поставить раком. Такой ответ вас устроит?

— Больно наглый ты для подростка, — проворчал капитан, но без команды старшего на обострение конфликта не решился. — Смотри как бы рога не обломали.

— Уже пробовали, не получилось, — я сверкнул улыбкой. — Ну так как, товарищ полковник?

— Допустим, мы согласимся на твой план, — кивнул тот. — Но ты же понимаешь, что тогда за любое происшествие с тебя будет двойной спрос?

— Чего это за любое? — я весьма охренел от такой постановки вопроса. — Я за других отвечать не намерен. А за свои косяки, конечно, без вопросов. Но их не будет. Как я и сказал, секретные объекты мне не интересны, я советский человек до мозга костей, и запад презираю, благо есть за что. А что ещё можно с квадрокоптером сделать? За девчонками подглядывать? Так это лучше вблизи делать, чтобы пощупать можно было.