«Все эти молодые люди бедны и жадны. Им нужно золото и доходы, чтобы предаваться удовольствиям; привлеките их к себе подачками».

Анна Австрийская решила последовать этому совету. Кошелок у нее был полный; она располагала большими суммами, собранными для нее Мазарини и хранившимися в надежном месте. Ни у кого во Франции не было таких красивых драгоценных камней, особенно такого крупного жемчуга, при виде которого король каждый раз вздыхал, потому что жемчуг на его короне казался мелким зерном по сравнению с ним.

Анна Австрийская не обладала больше ни красотой, ни очарованием. Зато она была богата и привлекала лип, посещавших ее, либо надеждой на крупный карточный выигрыш, либо подачками, либо, наконец, доходными местами, которые она очень умело выпрашивала у короля, чтобы поддержать свое влияние.

В первую очередь она испытала это средство на принцессе, которую ей больше всего хотелось привлечь к себе. Несмотря на всю свою гордость и самоуверенность, принцесса попалась в расставленные ей сети. Богатея понемногу от подарков, она вошла во вкус и с удовольствием получала преждевременное наследство.

То же средство Анна Австрийская употребила по отношению к принцу и самому королю. Она завела у себя лотереи.

Одна из таких лотерей была назначена у королевы-матери в день, до которого мы довели наш рассказ. Анна Австрийская разыгрывала два прекрасных брильянтовых браслета очень тонкой работы. В них были вставлены старинные камеи большой ценности; сами брильянты были не очень дороги, но оригинальность и изящество работы были таковы, что при дворе многие желали не только получить эти браслеты, но просто увидеть их на руках королевы, так что в дни, когда она надевала их, считалось особой милостью позволение любоваться ими, целуя ее руку.

По этому поводу придворные придумали галантный каламбур, говоря, что браслеты были бы бесценными, если бы, на свое несчастье, не красовались на руках королевы. Этому каламбуру была оказана большая честь; он был переведен на все европейские языки, и на эту тему ходило больше тысячи французских и латинских двустиший.

День, когда Анна Австрийская разыгрывала брильянты в лотерею, был для нее решительным: двое суток король не показывался у матери. Принцесса дулась после сцены с дриадами и наядами. Король, правда, не сердился, но могущественное чувство уносило его вдаль от придворных бурь и развлечений.

Анна Австрийская произвела диверсию, объявив на следующий вечер знаменитую лотерею. С этой целью она повидалась с молодой королевой, которую, как мы сказали, утром вызвала к себе.

– Дочь моя, – сказала Анна, – сообщаю вам приятную новость. Король самым нежным образом говорил мне о вас. Король молод, и его легко увлечь. Но до тех пор, рока вы будете возле меня, он не решится оставить свою супругу, к которой к тому же он сильно привязан. Сегодня вечером у меня лотерея; вы придете?

– Мне сказали, – с робким упреком заметила молодая королева, – что ваше величество разыгрываете в лотерею свои прекрасные браслеты. Но ведь они такая редкость, что нам не следовало бы выпускать их из королевской сокровищницы, хотя бы потому, что они принадлежали вам.

– Дитя мое, – сказала Анна Австрийская, отлично понимая молодую королеву, желавшую получить эти браслеты для себя, – мне во что бы то ни стало нужно заманить к себе принцессу.

– Принцессу? – спросила, краснея, молодая королева.

– Ну да! Разве не лучше видеть у себя соперницу, чтобы наблюдать и управлять ею, чем знать, что король у нее, всегда готовый ухаживать за ней. Эта лотерея – приманка, которой я пользуюсь с этой целью; неужели вы порицаете меня?

– Нет, нет, – вскричала Мария-Терезия и в порыве ребяческой радости, свойственной испанкам, с восторгом захлопала в ладоши.

– И вы не жалеете, дорогая, что я не подарила вам браслеты, как сначала хотела сделать?

– О нет, нет, дорогая матушка!

– Итак, дитя мое, принарядитесь, чтобы наш вечер вышел как можно более блестящим. Чем веселее будете вы, чем вы будете очаровательнее, тем больше вы затмите остальных женщин своим блеском.

Мария-Терезия ушла в полном восторге.

Через час Анна Австрийская принимала у себя принцессу и, осыпая ее ласками, говорила:

– Приятные вести. Король в восторге от моей лотереи.

– А я совсем не в восторге, – отвечала принцесса, – я никак не могу приучить себя к мысли, что эти прекрасные браслеты могут оказаться на чьих-то чужих руках.

– Полно, – сказала Анна Австрийская, скрывая улыбкой жестокую боль в груди. – Не возмущайтесь так, милая… и не смотрите на вещи так мрачно.

– Ах, королева, судьба слепа… говорят, вы приготовили двести билетов?

– Ровно двести. Но вы ведь знаете, что выигрыш только один.

– Знаю. Кому же он достанется? Разве вы можете угадать? – с отчаянием произнесла принцесса.

– Вы напомнили мне сон, который я видела сегодня ночью… Ах, сны мои хорошие… я сплю так мало.

– Какой сон?.. Вы больны?

– Нет, – улыбнулась королева, удивительной силой воли подавляя новый приступ боли в груди. – Итак, мне снилось, что выиграл браслеты король.

– Король?

– Вы хотите спросить меня, что стал бы делать король с браслетами?

– Да.

– И все же было бы очень хорошо, если бы король выиграл их, потому что, получив эти браслеты, он должен был бы подарить их кому-нибудь.

– Например, вернуть их вам.

– В таком случае я сама немедленно подарила бы их кому-нибудь. Ведь не думаете же вы, – со смехом сказала королева, – что я пускаю эти браслеты в лотерею из нужды. Я просто хочу подарить их, не возбуждая зависти; но если случай не избавит меня от затруднения, то я приду ему на помощь… Я прекрасно знаю, кому мне подарить эти браслеты.

Слова эти сопровождались такой обворожительной улыбкой, что принцессе пришлось заплатить за нее благодарным поцелуем.

– Вы ведь отлично знаете, – прибавила Анна Австрийская, – что король не вернул бы мне браслетов, если бы выиграл.

– В таком случае он подарил бы их королеве.

– Нет, по той же причине, по какой не вернул бы и мне; тем более что, если бы я хотела подарить их королеве, я обошлась бы без его помощи.