Смахнув слезу со щеки, чтобы никто не увидел меня слабой, я возвращаюсь на своё рабочее место и пытаюсь переключиться на работу. Хочется спросить у начальника, сколько Багрянский заплатил ему за то, чтобы он отправил меня в командировку в родной город, но сил ругаться нет. Я просто хочу поскорее поехать домой, выпить крепкий кофе, отдающий терпкой горечью на кончике языка, укутаться в плед и уснуть. Странно, но на меня кофе действует, как самое лучшее снотворное. Возможно, хотя бы в этот раз кошмары не будут мучить меня, и я смогу поспать спокойно? Достаточно ведь того, что они ожили наяву!

День тянется слишком долго, а я ничего толкового сделать не успеваю. Голова раскалывается от боли и мыслей, что делать дальше. Я могла бы помочь Багрянскому спасти дочь и расстаться с ним раз и навсегда, но я не смогу оставить своего ребёнка. Ребёнка, о котором я и мечтать не могла раньше… Вот только получится ли у меня полюбить его, если я буду знать, что его отец – ненавистный мной человек? Да и гуманно ли это? Рожать одного малыша во имя спасения другого? Я знаю, что многие семьи, попавшие в бедственное положение, именно так и делают… Но они подходят осознанно к своему решению и рожают малыша, который будет жить в любви… А вот рождённый, как панацея… Может ли он стать любимым и желанным? Все эти мысли не дают мне покоя, но мне жаль девочку, которая мучается… Ей сейчас шесть, наверное… Она должна пойти в школу, но недуг не позволит ей учиться наравне с остальными.

Вбиваю в поиске название заболевания, о котором мне сказал Багрянский, и открываю первый сайт из результатов поиска. Кожа покрывается мурашками от того, что там написано. Больно становится, что ни в чём неповинные дети страдают… Ведь малышка ещё не успела повидать жизнь…

На мгновение я ловлю себя на мысли, что почти готова ответить бывшему согласием и снова думаю… Почему я? Почему он нашёл меня, но не смог отыскать Анну? Шансы получить идентичное ДНК у ребёнка будут существенно выше, если его родит родная мать больной девочки… Пусть мы и близняшки, но я уверена, что хоть в чём-то да отличаемся на генном уровне… Или нет?

Я начинаю сходить с ума, поэтому за пять минут до окончания рабочего дня выключаю компьютер и покидаю офис. Я слишком сильно устала, и мне нужно отдохнуть. Надеюсь, что удастся сделать это, а утром я ещё раз подумаю на свежую голову.

Наверное…

Сажусь в машину и понимаю, что не могу сконцентрироваться на дороге. Не хочу стать причиной аварии, поэтому вызываю такси и с горечью оставляю свою ласточку на парковке, надеясь, что всё будет нормально, и ей не проткнул колёса, как в прошлый раз. Сейчас вроде бы камеры починили, и виновника в случае чего можно будет найти быстро. Да и тогда я оставила её после новогоднего корпоратива, на котором позволила себе выпить чуточку шампанского. Перед Новым годом частенько «хулиганят», поэтому я надеюсь, что на этот раз меня пронесёт, ведь замена колёс снова влетит в копеечку.

Радуюсь тому, что таксист мне попался не болтливый и расслабляюсь. В салоне приятно пахнет цитрусовыми маслами, и я подумываю о том, что неплохо было бы принять ванну с солью: она всегда помогала мне прийти в себя. Вот только от этого желания не остаётся и следа, когда я расплачиваюсь с таксистом и выхожу из машины. Бывший стоит неподалёку от моего подъезда и смотрит на меня. Он теперь тенью за мной ходить будет? Увидев меня, он быстрым шагом направляется в мою сторону, а я ёжусь, потому что подавлена морально и не готова к перепалке с ним.

– Ты сказал, что у меня есть время до завтрашнего вечера! – пытаюсь отвязаться от ненужного разговора я.

– Уже нет. Мне позвонил врач и сказал, что счёт идёт на дни. Последние анализы Аси пришли плохие. Нужно действовать быстро, Дымка.

Последние слова бывшего уничтожают во мне остатки самообладания.

– Вот ты и действуй! Ты же её отец! А я никто! Никто твоей дочери! И тебе тоже! Просто убирайся из моей жизни и никогда больше не возвращайся в неё!

У меня возникает ощущение проклятого дежавю. Сколько раз я просила Багрянского исчезнуть из моей жизни и перестать напоминать о себе?.. А он снова появился! Спустя семь лет, когда я думала, что уже никогда не встречусь с ним.

– Это твоё окончательное решение? – спрашивает он и стискивает зубы.

– Да! – отвечаю, чуть вздёрнув подбородок. – Я не стану помогать тебе!

– Я прошу помочь не мне, а маленькому умирающему ребёнку, Таня, но видимо ты до сих пор лелеешь придуманную обиду и жалеешь себя, не желая слышать других. Прости, что отнял у тебя время.

Багрянский разворачивается и спешным шагом идёт к своей машине, а я чувствую себя опустошённой.

Неужели я только что подписала приговор ребёнку? Маленькой девочке? Своей племяннице?

Подсознание подкидывает мысль о том, что больных детей в мире много и всех не спасти, но тут же приходит новая, бьющая под дых, чересчур искромётная фраза: «но этому ребёнку ещё можно помочь». Я задыхаюсь от собственной беспомощности и снова слышу в голове слова Багрянского: «Видимо ты до сих пор лелеешь придуманную обиду и жалеешь себя!».

Смею ли я позволить ребёнку умереть из-за грехов её родителей?

Смогу ли я жить дальше с мыслью, что могла спасти, но не сделала этого?

Я борюсь с желанием остановить Багрянского, нырнуть в его машину и прямо сейчас поехать туда, где врач проведёт обследование и снова повторит слова, которые я уже услышала однажды…

«Вам будет слишком сложно забеременеть. Это не лечится. Скорее всего, у вас не будет детей в будущем».

Сердце бешено колотится в груди, а бывший разворачивается и быстрым шагом приближается ко мне. Он берёт меня за плечи, заставляя посмотреть ему в глаза, но делает это нежно, без капли грубости.

– Таня, ты единственный шанс спасти Асю… – глаза мужчины блестят от слёз, но мне не жаль его. Он заслужил эти страдания. Он – да, а его дочь – нет. В том-то и вся проблема. – Я не знаю, где искать Анну, если бы смог, то давно бы нашёл её и заставил помочь дочери. Мне известно только то, что она перебралась за границу с каким-то арабским шейхом… Таня, прошу тебя! Не отказывай! Тебе даже не придётся спать со мной. Я всё сделаю для тебя! Буду обеспечивать тебя с малышом, защищать! Если ты хочешь оставить его себе, я соглашусь на твои условия, но прошу тебя, спаси Асю. Ты даже не представляешь, каково это – жить, зная, что ты не можешь помочь собственному ребёнку. Я отдал бы все свои деньги, всё, что у меня есть, но найти подходящий костный мозг врачи не могут.

Я никогда раньше не видела Багрянского настолько подавленным. Мужчина смотрел на меня, словно я на самом деле была единственным человеком, который мог помочь ему. Негромко всхлипнув, стряхиваю с себя его руки и с вызовом смотрю в глаза.

– Я не могу иметь детей! – кажется, что оголяю свою душу перед врагом, но я должна сделать это. – После того, как я…

Обрываюсь на полуслове. Не хочу снова поднимать эту тему, не желаю ворошить прошлое. Багрянский считает меня стервой, которая в отместку за измену лишила его большей части бизнеса, но он не знает самого главного: я мстила не за измену… За жизнь, которая оборвалась внутри меня, толком не успев развиться после тех злополучных событий.

– После чего? Почему, Таня?

Бывший смотрит на меня, словно раненый зверь, ожидающий последний удар, который добьёт его. Он теряет надежду на то, что я помогу ему спасти дочь и внутреннее умирает от этой мысли, как я когда-то.

– Неважно… Врачи сказали, что если мне и удастся забеременеть, то это будет чудо.

– Мне только на чудо и остаётся надеяться, Дымка! Только оно может спасти мою дочь… Костный мозг второго ребёнка тоже может не подойти, но шанс есть. И этот шанс – чудо.

Багрянский немного обмякает. Он понимает, что его планы катятся под откос, и он ничего не может поделать с этим. Никак не повлияет.

– Ты согласишься пройти обследование в хорошей клинике? – осторожно, теперь уже без напускного тона задаёт вопрос мужчина.