– За кого меня принимают в этой гостинице – за дурачка, что ли? – закричал сэр Генри. – Не позволю с собой шутить! Если этот болван не найдет моего башмака, я устрою скандал! У меня тоже есть чувство юмора, мистер Холмс, но на сей раз здешние шутники малость пересолили.

– Все еще разыскиваете свою пропажу?

– Да, разыскиваю и не успокоюсь, пока не найду.

– Но, по-моему, вы говорили о новом светло-коричневом башмаке?

– Да, сэр. А теперь та же история с черным.

– Как! Неужели вы хватились и…

– Вот именно! У меня всего-навсего три пары обуви – новая светло-коричневая, старая черная и лакированные туфли, которые сейчас на мне. Вчера вечером пропал один коричневый башмак, а сегодня стащили и черный. Ну, нашли? Отвечайте же! Что вы на меня так уставились?

На площадке появился взволнованный коридорный, немец:

– Нет, сэр. Я у всех спрашивал, никто ничего не знает.

– Так вот, слушайте: или вы отыщете к вечеру мой башмак, или я пойду к управляющему и заявлю ему, что немедленно выезжаю отсюда.

– Башмак найдется, сэр… Обещаю вам, что найдется… Минутку терпения, сэр.

– Имейте в виду, это в последний раз. Я больше не допущу, чтобы меня обкрадывали в вашем воровском притоне!.. Мистер Холмс, простите, пожалуйста, что я беспокою вас такими пустяками…

– А эти пустяки заслуживают, чтобы из-за них беспокоились.

– Вы уж очень серьезно к ним относитесь!

– Как же вы сами это объясняете?

– Я даже не пытаюсь объяснить. Со мной еще никогда в жизни не случалось ничего более нелепого и более странного.

– Более странного?.. Да, это, пожалуй, так, – задумчиво проговорил Холмс.

– А что вы сами об этом скажете?

– Я, собственно, еще ничего не понимаю. История очень запутанная, сэр Генри. Если ее связать со смертью вашего дяди, то из тех пятисот серьезнейших дел, которые мне приходилось распутывать, это будет, пожалуй, самое сложное. Но у меня в руках есть кое-какие нити, и одна из них непременно должна привести нас к разгадке. Мы можем потратить лишнее время, ухватившись не за ту нить, за которую следует, но рано или поздно найдем и нужную.

Мы очень приятно провели время за завтраком, лишь вскользь коснувшись тех вопросов, что свели нас четверых вместе. И Холмс только тогда осведомился о дальнейших планах Баскервиля, когда вся наша компания перешла к нему в номер.

– Я поеду в Баскервиль-Холл.

– Когда?

– В конце недели.

– Я считаю ваше решение правильным, – сказал Холмс. – Теперь у меня уже нет никаких сомнений в том, что в Лондоне за вами установлена слежка. Но в таком большом городе трудно выяснить, что это за люди и что им от вас нужно. Если они действуют с дурными намерениями, вам угрожает опасность, которую мы не в силах предотвратить. Доктор Мортимер, вы знаете, что сегодня утром, когда вы от меня вышли, за вами следили?

Доктор Мортимер так и подскочил на месте.

– Следили? Кто?

– Вот этого я, к сожалению, не могу сказать. Среди ваших соседей или знакомых в Дартмуре есть кто-нибудь с окладистой черной бородой?

– Нет… впрочем, постойте… Ну конечно… У лакея сэра Чарльза, Бэрримора, окладистая черная борода.

– Гм! А где он сейчас?

– В Баскервиль-Холле. Дом оставлен на его попечение.

– Надо проверить, действительно ли он там, а не в Лондоне.

– Как же это сделать?

– Дайте мне телеграфный бланк. «Готовы ли приезду сэра Генри». Адресуем так: «Баскервиль-Холл, мистеру Бэрримору». Где у вас там ближайший телеграф? В Гримпене? Прекрасно! Вторую телеграмму пошлем в Гримпен на имя начальника конторы: «Телеграмму адресованную Бэрримору просьба передать собственные руки. Случае отсутствия направьте обратно отель «Нортумберленд» сэру Генри Баскервилю». Вот так. К вечеру мы будем знать, находится ли Бэрримор на своем посту в Девоншире или нет.

– Прекрасно, – сказал Баскервиль. – Кстати, доктор Мортимер, что собой представляет этот Бэрримор?

– Он сын покойного управляющего поместьем. Это уже четвертое поколение Бэрриморов, которое живет в Баскервиль-Холле. Насколько я знаю, он и его жена вполне почтенные люди.

– Тем не менее, – сказал сэр Генри, – мне совершенно ясно, что пока Баскервиль-Холл остается без хозяина, эти люди живут там припеваючи, без забот, без хлопот.

– Да, правильно.

– Бэрримор получил что-нибудь по завещанию сэра Чарльза? – спросил Холмс.

– И ему, и его жене было завещано по пятьсот фунтов.

– Гм! А они знали об этом раньше?

– Да. Сэр Чарльз любил говорить о своих распоряжениях на случай смерти.

– Интересный факт.

– Я надеюсь, – сказал доктор Мортимер, – что вы не станете подозревать всех, кто получил по завещанию сэра Чарльза? Мне он тоже оставил тысячу фунтов.

– Вот как? А еще кому?

– В завещании было указано много мелких сумм разным лицам и крупные пожертвования на благотворительные цели. Наследство же все отошло сэру Генри.

– А в какой сумме оно выражается?

– Семьсот сорок тысяч фунтов.

Холмс удивленно поднял брови.

– Я и не подозревал, что речь идет о таком огромном состоянии, – сказал он.

– Сэр Чарльз слыл богатым человеком, но истинные размеры его состояния выяснились только после того, как мы ознакомились с ценными бумагами. Общая сумма наследства подходит к миллиону.

– Боже мой! Действительно, ради такого огромного куша можно начать рискованную игру. Еще один вопрос, доктор Мортимер. Предположим, что с нашим юным другом что-нибудь случится… гипотеза не из приятных, но вы уж меня простите. Кто тогда наследует поместье?

– Поскольку младший брат сэра Чарльза, сэр Роджер, умер холостяком, Баскервиль-Холл перейдет к отдаленным родственникам – к Десмондам. Джеймс Десмонд уже немолодой человек, он священник и живет в Вестморленде.

– Благодарю вас. Все эти подробности чрезвычайно любопытны. А вам приходилось встречаться с мистером Джеймсом Десмондом?

– Да, он как-то приезжал к сэру Чарльзу. Это человек очень почтенного вида и безупречного образа жизни. Я помню, что сэр Чарльз хотел обеспечить его, но он отказался от этого наотрез, несмотря на все уговоры.

– И такой скромный человек мог бы унаследовать все состояние сэра Чарльза?

– К нему перешло бы только поместье, так как оно считается родовым, а деньги он получил бы лишь в том случае, если бы теперешний их владелец не распорядился ими как-нибудь по-другому, что вполне возможно, ибо сэр Генри волен поступать с наследством по своему личному усмотрению.

– А вы уже составили завещание, сэр Генри?

– Нет, мистер Холмс, мне было не до этого: ведь я только вчера узнал, как обстоят дела. Тем не менее я считаю, что отторгать деньги от поместья и титула нельзя. Точно таких же взглядов придерживался и мой несчастный дядя. Разве хозяин Баскервиль-Холла сможет восстановить былую славу своего рода, если у него не будет средств на это? Нет, где дом и земля, там должны быть и деньги.

– Совершенно правильно. Итак, сэр Генри, я тоже считаю, что вам надо без всяких отлагательств ехать в Девоншир, но с одной оговоркой: вас ни в коем случае нельзя отпускать туда одного.

– Доктор Мортимер возвращается вместе со мной.

– Но у доктора Мортимера много времени отнимает практика, да и жить он будет в нескольких милях от Баскервиль-Холла. Нет, доктор при всем желании не сможет вам помочь. Вы должны взять с собой верного человека, сэр Генри, такого, который все время будет при вас.

– Мистер Холмс, неужели вы согласитесь поехать сами?

– Если дело дойдет до кризиса, я как-нибудь вырвусь к вам, но, вы сами понимаете, моя обширная практика и постоянные запросы, которые сыплются на меня со всех сторон, не позволяют мне уезжать из Лондона на неопределенное время. Сейчас, например, одно из самых уважаемых лиц в Англии находится во власти шантажистов, и отвратить грядущую катастрофу могу только я. Нет, мне никак нельзя уезжать в Дартмур.

– Кого же вы посоветуете вместо себя?

Холмс положил руку мне на плечо: