– В следующий раз будешь умнее. А то ишь, че удумала. Жизни учить меня решила. Вот как на зоне отмотаешь срок, так и будешь разговаривать со мной в таком тоне, а пока, – я слышу как щелкает замок, – вали отсюда, по добру по здорову, – он поворачивает меня к себе спиной и пинком выталкивает за дверь в сторону лестницы.

Мне каким-то чудом удалось схватиться за перила, удержаться и не упасть. Страшные картины пронеслись у меня перед глазами и я громко всхлипнув села на порог, расплакалась.

– Ведь это и моя квартира, – вслух причитала я сквозь рыдания. – Куда мы с Гришкой пойдем? К кому?

Ответа конечно не последовала. Да и откуда ему взяться. Через несколько минут услышала, как из-за тонкой входной двери в квартиру начала бешено орать музыка. Поморщившись, вытерла рукавом глаза, потом потерла лицо, встала и пошла в квартиру подруги. Надеюсь Лена нам даст еще некоторое время перекантоваться у нее? А дальше уже как будет.

Добравшись до квартиры подруги. Трясущимися от стресса пальцами нажала звонок. Девушка открыла практически сразу, как будто меня под дверью ждала.

– Аня? – удивление в ее голосе было оправданно.

Я отвернула лицо, чтобы она не видела потекший по нему макияж, и попыталась просочится мимо нее в коридор.

– Аня? Что с тобой? Я жду объяснений? – настойчиво спрашивает она, расставив свои острые локти в стороны.

Покосилась на нее: высокая, поджарая, с загорелой бронзовой кожей, с черными по пояс волосами и большими голубыми глазами, она была эталоном красоты для меня.

– Можно чуть попозже, не сейчас, – поникшим голосом попросила. – Дай хоть умыться?!

– Ладно, даю тебе на все про все двадцать минут. А дальше от разговора тебе не отвертеться. Учти.

– Мама, мама! – Выбежал мне навстречу мой сладкий пирожочек, обхватил колени.

– Гришунь, пошли в комнату, посмотрим телевизор. А мама сейчас умоется с дороги и придет к нам, – успокаивающим голосом проговорила Лена.

Подхватила моего сынишку и понесла в сторону зала.

А я повернувшись к стене спиной, потихоньку сползла на пол. Села. Как же я устала! Провожу рукой по лицу. Все моя жизнь, как сплошное серое пятно. Сколько себя помню, всегда у нас были проблемы. Хотя нет, сейчас появилось больше. Раньше Витька матери мозги выносил, а вот когда ее не стало мне. Сволочь. Эгоистичная наглая сволочь. Я так надеялась, что выйдя из тюрьмы он хоть немного повзрослеет, возьмется за ум, но нет я ошиблась. И это сильно ранило мое сердце. Я так устала все тянуть на себе одна. Лямка моего терпения стала настолько тонка, что вряд ли сможет продержаться долго.

– Ань. Ну ты там скоро? Мало того, мы проголодались, ожидая тебя к ужину. Так ты еще и сына пугаешь. Прекращай. Иди в ванну, – слышу непоколебимый голос подруги на головой.

Поднимаю на нее глаза.

– Мне кажется меня надолго не хватит, – шепотом отвечаю ей, потрескавшимися губами.

– Давно пора, Ань, заканчивать с этим. А ну-ка постой?! – порывисто подходит ко мне Лена и берет подбородок начинает крутить голову в разные стороны. – Это у тебя синяки? – ее пальцы трогают те места на коже, за которые некоторое время назад держал меня Витя.

– Не обращай внимания, Лена, – дергаю подбородком и девушка выпускает мое лицо из рук.

– Я ему сейчас устрою, подлец. На тебя руку поднял? Опять? – в глазах Лена сверкнуло, так ее любимая воинственность.

– Лен, я у тебя с Гришкой можно несколько дней перекантуюсь, пока жилье буду искать. В квартиру больше не вернусь. Витька совсем с катушек съехал, – я наконец-то нашла в себе сил, чтобы подняться с пола. – Я с ним завтра еще раз поговорю, если ничего не выйдет, то напишу заявление. Пусть принимают меры.

– Подруга! – Ленка меня сгребает в объятия и крепко прижимает к груди. – Я так рада, что наконец-то ты осмелилась.

Мы заваливаемся на кухню:

– Дай мне пять минут, Лен. Я только до ванны и обратно. Мне нужно смыть с себя эту грязь, которую Витька оставил. Представляешь, превратил за два дня нашу квартиру в притон, – пожаловалась и зашла в ванную, тихонько прикрыв за собой дверь.

Включаю воду и прежде чем посмотреть в отражение смываю макияж с пенкой.

Поднимаю взгляд и … тихо ахаю, когда вижу, те самые синяки про которые говорила Лена. Уродливые красные пятна, очерчивали контур лица. Но это было бы не так страшно, если бы я наверняка не знала, что уже завтра они превратятся в фиолетовые синяки, которые будет трудно замазать тональным кремом. Сжала зубы. И со злостью вспомнила о брате. Всю жизнь мне поломал. Подонок.

– Ну, уедешь  ты, Ань. А кто тебе там будет помогать? Здесь у тебя есть я, а там? – Лена кивнула в неизвестном направлении. – Нужно не бежать от проблемы Анют, а бороться непосредственно с ней.

Девушка вперила в меня свой настырный взгляд и отпускать не собирается, ждет ответа.

– Я не справлюсь Лен. По-крайней мере не сейчас, когда только-только начало все налаживаться, – качнула головой.

– Так что там у тебя на работе? Рассказывай. Что-то случилось? – перевела Лена тему в другое русло и я ей за это была благодарна.

Лучше я ей расскажу про Руслана и Андрея Валерьевича, нежели буду перемалывать тему с Витькой.

Разошлись мы с подругой ближе к полуночи. Я свернувшись калачиком улеглась под бочок к Гришке, обняла его тельце, прижала к себе и глубоко вдохнула детский запах. Мой Гришка пах солнцем. Его светлые волосы, всегда ассоциировались у меня с ясным небом и теплым солнышком. Малыш зашевелился у меня в руках, громко засопел. Я тут же отпустила его. Улыбнувшись закрыла глаза и тут же резко открыла, когда перед взглядом возник ясный образ парня, а точнее друга Андрея Валерьевича, который помог мне сегодня в лифте собрать вещи с пола.

– Господи, – прошептала, – еще этого мне не хватало.

Завернувшись в одеяло поплотнее, повернулась на бок и с силой закрыла глаза. Завтра мне нужно встать немного раньше, чтобы замазать синяки и вступить в новый день бодрой и продуктивной. У меня больше нет права на ошибку, а это значит, я должна быть предельно внимательна и расчетлива. Даже в мелочах.

За такими уговорами самой себя, мне удалось таки заснуть, где-то примерно спустя полчаса, но несмотря на это, утром я все равно встала разбитая, как старый табурет. Всю ночь меня преследовал кошмар в виде брата, от которого я пыталась спрятаться, скрыться, но не могла. Он меня все равно в итоге находил.

Тихонечко поднявшись с постели, укрыла Гришу и отправилась в ванну.

Смотреться в зеркало было страшно, но и деваться мне было некуда, идти с поврежденным лицом на работу я не могла. Подняв взгляд к зеркалу, ничего нового я там не увидела. Синяки немного потемнели, сделались отчетливее, но не это для меня было страшно, а то, что их сделал мне собственный брат.

Сглатывая липкий комок, застрявший в горле, почистила зубы, умылась и принялась замазывать синяки.

Через двадцать минут старательных работ макияж был готов. Синяки под тонкими слоями тонального крема были практически незаметны, а если не приглядываться и не искать изъяны, то и вовсе не видны.

– Ну, слава Боженьки, Аня! Что так долго? – возмущаясь громко шепотом, спросила ожидавшая меня под дверью Лена.

– Надо было постучать, Лен. Я бы вышла, – тут же ответила подруге, но та уже закрылась в ванной и вряд ли слышала меня.

Поставила чайник, соорудила несколько бутербродов на завтрак, поплелась одеваться.

Выудив из немногочисленных вещей, которые забрала с собой из дома, костюм болотного цвета, оценивающе осмотрела его и решив для себя, что он вполне сгодиться, забрала его с собой на кухню, чтобы погладить.

– Лен, ты сегодня Гришу сможешь завести в садик? А то мне совсем некогда, – с надеждой посмотрела на нее. – Босс открывает новый центр. Работы просто валом. Я ничего не успеваю. Хочу прийти сегодня пораньше, чтобы закончить вовремя. А еще постараюсь варианты с квартирой поискать. Не хочу тебя напрягать.

– Ань. А давай так. Хочешь уйти на квартиру?! Так перебирайся ко мне. Только вместо оплаты за комнату, будешь платить мне коммуналку. Первый месяц попробуем,  а там глядишь и у тебя с Витькой все разрулится. Все таки когда этот бездельник под надзором, как-то спокойнее, – заключила девушка, закидывая в рот нарезанный мной бутерброд.