«То, что я делал бы с живыми детьми, я делал с этими. Я считал, что они живые – просто временно мертвые…»

Анатолий Москвин.

Беззвучное одиночество в темноте превращает каждую секунду в вечность, приравнивает само существование к нахождению в тюрьме и кажется, что не только воздух вытеснен в угоду мраку, но и тело мое насквозь им пропитано. Лишь изредка в нем является чье-то ненавязчивое присутствие, продиктованное скорее любопытством, чем милосердием.

Но путы тишины ослабевают, свобода резким звуком выдергивает меня к свету:

«Мишка очень любит мед!

Почему? Кто поймет?

В самом деле, почему

Мед так нравится ему?…»

Звуки снова стихают. Нелепое наваждение, попытка убедить саму себя, что я еще не одурела от всепоглощающей тьмы вокруг, разрывает тонкую нить надежды на связь с реальностью.

Я чувствую, как каждая секунда уравнивается с часом, месяцем, го…

– Инна! Будь тише, ты же можешь разбудить маму, – мужской голос, смутно знакомый, прорывается сквозь толщу полусгнивших воспоминаний и кажется моим освобождением.

Попытка вспомнить его лишь норовит вернуть меня обратно в пучину безбрежной пустоты, еще мгновение назад окружавшей меня, и я не рискую оказаться там снова.

– Ну же, дорогая, тебе стоит относиться к старшим с уважением, – в тоне мелькает едва различимое недовольство, хотя и сглаженное отцовской нежностью.

Не поднимаю век; не делаю ровным счетом ничего, чтобы спастись от слепоты, но мое зрение возвращается ко мне точно по зову голоса; мутными пятнами возникает перед глазами, и в какой-то момент мне удается увидеть окружающую действительность.

Свет, исходящий от распахнутого настежь окна кажется чересчур ярким, и мне требуется время, чтобы привыкнуть к нему.

Размытый силуэт незнакомца уходит из моего поля зрения. Он снова говорит, но более мягко:

– Взгляни, твоя сестра спокойно читает книгу, и никому не мешает.

Щурясь, я пытаюсь рассмотреть что-то помимо колышущихся на ветру сизых полупрозрачных штор, и пятна перед глазами рассеиваются почти до конца, когда мой взгляд скользит с окна на источник звука. Шея затекла, и любая моя попытка повернуть голову заканчивается провалом, поэтому мне удается разглядеть лишь часть комнаты: два детских силуэта усаженные за столом; их изношенную и не подходящую по размеру одежду, местами потертую и разорванную настолько, что мне становится сложно поверить, что ее нашли не на свалке.

Но я не могу рассмотреть их лица, скрытые волосами, слух не улавливает ни звука их голосов; будучи полностью обездвиженными, они напоминают скорее кукол, чем живых детей.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.