Мне…

Холодно.

Душно.

Больно. Некуда идти.

Вот бы он написал…

Напишу ей.

«Привет, тварь» – телефон девушки завибрировал, всплыло уведомление о сообщении.

«Привет, мудак XD»

«Ты как?»

«Лучше всех, конечно же! Вот, с мамой поссорилась, забавно вышло XD»

«Рассказывай. Только быстро, телефон на морозе скоро сдохнет»

«Ага, краткость – сестра. Не поздравила мать с днем рождения, потому что держала обиду за тот случай, когда она прогнала моего нового парня с квартиры. А он всего-то барыжил понемногу, приходило много народу. Ну да, по ночам в том числе, да, тырили и били вещи, но не его ж вина! И будто бы это что-то говорит о нём, как о человеке! Я его уже бросила, кста. Я – лев, он – рыбы, попросту несовместимы! Но я ещё храню его заначку, а то его хату и тачку регулярно шмонают. Ну а ма всё пилит и пилит. Когда в край выбесила, вывернула её сумку в окно! Видел бы ты, как классно мелочь, бумажки и прочая чепуха кружила с тринадцатого этажа! А с каким ревом ма права и паспорт по кустам искала! Смешно, конечно, но она всё же выперла меня на улицу в итоге…» – было написано в её сообщении интернет-другу.

Боже милостивый, храни душу этой женщины, терпению которой я могу лишь позавидовать.

«Какая же ты дрянь. Ты либо крестик сними, либо переставай так себя вести. Хотя, наверное, поздновато. Сейчас, небось, в церковь пойдешь укрываться?»

«Ага, план был такой. Только я ещё по дороге разбила дорогой мамочке окно машинки. Четыре – многовато ей одной. А теперь кукую в цервки, в которую в детстве ходила. Она оказалась заброшена, тупо иконы да доски. Разломала парочку, жгу и греюсь тут! #стерва XD»

«Ты ужасный человек… Хотя, и я не лучше. Сам сейчас под елочкой сижу, отмораживаю пятую точку. Сбежал от опекунов, прихватив кошельки и ключ от машины. Думал, смогу ночевать месяцок в авто, да только разбил в хлам. Оказывается, по лесной опушке зимой не так просто ездить. Тебя задалбывать не буду, в сотый раз уж о причинах промолчу. Не хочу и не буду оправдываться. Никому уже это не интересно… Разве что на небесах моим грехам учет ведут, чтобы сослать меня в глубины Ада»

«Тут уж ты прав. Человек я паршивый. Мне тоже прямая дорога в Ад. Ну да и черт со мной. Он ведь и будет там со мной XD»

«Господи, твои каламбуры убоги. Это ведь даже каламбуром с натяжкой назовешь. Но да, походу, участь мы одну и ту же заслужили. Пускай я тебя никогда и не видел, но почти уверен в этом. Я – конченный человек, и ты – дрянная девчонка. Отбросы, грешники. Так что… Увидимся в аду?»

«Ха-ха, скажешь тоже. Дурак ты, а не конченный. Хотя и это тоже, наверное. Да, видимо так. Что нам ещё остается? Увидимся в аду!»

Уже десятки веков ворота рая закрыты. Ни одна смертная душа не пройдёт через них. Даже взор божий уже не смотрит за нами. Его разочарование неизмеримо и в вечности неизменно. И потому всё прочее небесное потеряло смысл.

Ни ангел, ни херувим уж не исполняют службу. Людские создания теперь и вовсе не судимы никем. Никем, помимо себя самих. И то, в какой мир отправятся их души посмертно, решается лишь ими.

К кому причислят они себя, – к праведным христианам или провинившимся язычникам – какую награду или кару они себе уготовили в живом разуме своём, то и встретят они впоследствии.

Таков стал указ обращения душ. Все неосознанно избирают себе долю. Вот, как всё стало устроено, покуда Бог оставил нас. И что же из этого может статься?

Больно. Жуть как больно.

Я…

Замерзаю.

Задыхаюсь.

Глаза закрываются.

Больно! Больно. Больно…

Вспышка. Яркий свет.

Больно?

Не больно

Глаза открываются.

Ох… Я уже здесь? Выглядит так, как я и…

Думал.

Думала.

Парень поднялся на ноги, чувствуя, как стопы сковало онемением. Девушка, стиснув зубы, вскочила со жгущей кожу земли.

Губы переломились в ухмылке. Да, вот она…

Моя ледяная лощина. Пустыня пустого покаяния.

Бескрайняя пустошь изо льда, криолита и пронзающего колющей болью воздуха. Бесплодные просторы, залитые метелью и вьюгой, шумящими в кровоточащих ушах. Но и кровь из треснувших сосудов тут же застыла, коркой нарастая на коже. Смотря в её глубь, парень грустно улыбнулся, выдыхая густой молочный пар.

Моя геенна огненная. Пламенные поля пыток.

Испещренная трещинами иссохшая земля, из которой сочится огонь и лава. Барханы пепла истлевших угольных деревьев, подпитывающих жар преисподней. Расходящийся волнами жара воздух искривлял пространство, выжигая волдыри на щеках девушки. Она болезненно оскалилась, смотря вдаль.

Но ведь

Она должна…

Он должен…

Быть здесь!

Они оба развернулись, не веря глазам. Их личные кошмары… стали одним. За своей спиной он увидел горящий Ад. А она – морозную преисподнюю. В ней он. Она в нём. И между ними:

Цветущий сад

Полоса зеленой травы, среди которой растут желтые цветы. А также крепкое бурое дерево с ярко-красными плодами. И даже ручей – тонкий, петляющий ручеек. Со стороны парня в него падали льдинки. Доплывая до изгиба у края пламенного Ада, они измельчались до ничего, ускоряя поток.

Этот луг был не более полутора метров в ширину. Но бесконечен, точно весь Ад, простираясь в стороны до горизонта и дальше. Девушка, несмотря на жарящиеся стопы, сделала лишь шаг. Один шаг в его сторону. Неуверенный, боязливый. Но парень, не думая ни о чем, парень тоже сделал шаг, разбив схвативший ноги лед. И ещё один. Девушка – туда же. А три шага с каждой стороны испарили мучения вовсе. Холод и боль. Пекло и боль. Всё ушло, сменившись легкостью бытия.

– Яс… – позвала она.

– Этна, – откликнулся он в ответ. Её именем. – Это и есть Ад?

Этна оглянулась. На израненном жаром лице воссияла улыбка. Шаг – объятия. Яс принял их, усмехаясь. Он не понимал, но не был против этого. Едва ли он когда-то понимал её. Или себя.

– Дурацкий вопрос, – слезами стирая тающую кровь, шептала Этна на ухо. – Конечно же, это Ад. Это наш Ад.

– Прошу, пусти меня, – шептали трепещущие морщинистые губы мужчины, стоявшего на пороге моего дома. – Мне больше некуда…

Обернутый в грязную, тонкую тряпку с прорехами, он дрожал, стоя босиком под козырьком, за которым молотил дождь. Под ярким светом, исходящим из прохода, его дряблое тело казалось скелетно бледным. Однако его вид и слова не вызывали у меня ни капли жалости или сочувствия.

– Нет, – я с силой дернул дверь на себя, содрогаясь от презрения. – Мне плевать.

Но дверь не закрылась. Ей помешала его нога, хрустнувшая в проеме. Мужчина тихо заскулил, сгибаясь пополам. Звучно заурчал желудок. Медленно поднимая ладони, он тянулся ко мне с надеждой.

– Пожалуйста, дай хотя бы увидеться с внуком, – эти слова лишь сильнее взбесили меня.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.