– Ну так они не сразу, – Катя покачала головой, – поговорить пытались. Неумело – это правда, не нужно было заходить от родителей. А потом они получили доказательства, что ты с нами сотрудничаешь. Что деньги от нас принял.

Пока до меня доходил смысл сказанного, Катя остановилась возле единственной оставшейся кирпичной стены какого-то разрушенного строения. Судя по всему, развалинам было лет сорок-пятьдесят. По крайней мере, на месте бывшего фундамента успели прорасти довольно крепкие деревца.

– Вот и пришли, – вздохнула она.

– Как-то не впечатляет… – пробормотал я.

– Подожди, ты еще главное не видел, – заговорщически улыбнулась Катя, и направилась налево от руин, на холм, по вершине которого шел сетчатый забор. Оттуда, сверху, я разглядел, что у стен разрушенного здания находятся полузасыпанные вентиляционные трубы, какие бывают возле бомбоубежищ. Нашелся и вход – ловко замаскированный разросшейся и высохшей травой.

Она уверенно спустилась ко входу, что-то нажала на двери, послышался короткий металлический лязг, и железная дверь, покрытая облупившейся зеленой краской, распахнулась. Из темного подземелья пахнуло затхлостью и плесенью. А еще откуда-то из темноты донесся подозрительный писк, наводящий на мысли о крысах. Меня передернуло.

– Ну же! – подбодрила Катя, потом извлекла откуда-то из кармана куртки крохотный светодиодный фонарик; белый луч разрезал плотный мрак, высветив влажные, покрытие какой-то слизью и плесенью стены, – смелее!

– Я никуда не пойду, – неожиданно для себя самого произнес я.

Катя обернулась, и посмотрела на меня. Кажется, в искреннем удивлении.

– Почему? – спросила она.

– Ты еще спрашиваешь? – вопросом ответил я, – после того, что только что сказала?

– А, ты об этом! – она покачала головой, – ну не глупи же. Помнишь, что я говорила о доверии? Самое главное для этого – не врать. Вот я и сказала тебе правду. Ты недоволен?

– Не люблю, когда меня используют, – сказал я, так же тихо, – еще и кичатся этим потом.

– Гриш, – вздохнула, Катя, – никто тебя не использует. Если хочешь – оставайся. Мы не будем тебя ни к чему принуждать. Я уже говорила – наша организация работает на иных принципах. Не так, как государственные службы. Наверно, поэтому мы и можем с ними успешно конкурировать, не имея таких ресурсов. Но вот что я тебе скажу. Сейчас тебя точно убьют. Даже разбираться не будут. Найдут способ, как обойти защиту тюрвинга. Но вот если бы ты дал им возможность себя уболтать, когда они позвонили – все было бы куда интереснее. Не помню, я говорила, как они обеспечили гарантированную лояльность своего видящего? Его заразили особым вирусом, на основе генома ВИЧ. Если раз в месяц не принимать таблетку – умираешь за день, в страшных мучениях. Естественно, рецепт таблетки в строжайшем секрете. Прием только под контролем, чтобы ни молекулы нельзя было сохранить для дальнейшего анализа. Тебе бы очень понравилась жизнь на таком коротком поводке?

Я вздохнул. Подумал секунду. А потом последовал за Катей в затхлое подземелье.

11

Мы довольно долго спускались по влажной, склизкой лестнице. Отчетливо попахивало канализацией, но крыс, к счастью, видно не было. Должно быть, эти умные твари благополучно убежали подальше от яркого луча фонарика.

– Слушай, а по приятнее места нельзя было найти, а? Для убежища? – решился сказать где-то минут через сорок этого блуждания по подземелью; мне нужно было услышать свой голос. А то масса грунта наверху стала вдруг ощущаться почти физически.

– Гриша, это не убежище, – терпеливо пояснила Катя, продолжая уверенно идти вперед, – это – путь отхода. Нам повезло, что он оказался в зоне досягаемости.

– Ты знаешь их все? – спросил я, – или каждый раз как-то получаешь указания?

– Знаю, – кивнула Катя, – Москва – это моя зона ответственности.

– Значит, ты все-таки шишка, – улыбнулся я.

– Я – оперативник, – упрямо повторила Катя, – кстати, некоторые из схронов я обустраивала лично. Но не этот. Тут слишком сложно, пришлось привлекать специалистов.

Лестница закончилась, и начался длинный коридор со сводчатым низким потолком, с которого свисали то ли корни, то ли наслоения грязи и плесени. Под ногами неприятно хлюпало. А где-то не так далеко слышался шум воды. Большой воды, если быть точным. Коридор закончился ржавой дверью со штурвалом и кремальерой. Катя уверенно подошла к ней, но, вместо того, чтобы крутить штурвал пошарила на стене где-то справа, и дверь со звуком сработавшей пневматики стремительно отскочила куда-то внутрь стены.

– Впечатляет, да? – улыбнулась она, – любой специалист потратил бы пару дней, пытаясь справиться с этой дверью. Даже направленный взрыв не особо помог бы.

– Круто, – кивнул я, и шагнул вслед за ней в гулкую черноту.

Помещение было таким огромным, что свет Катиного фонарика терялся, не достигая свода. Перед нами был огромный резервуар с водой, окаймленный ржавым железным помостом шириной в метр-полтора. На этот помост мы и вышли.

Вода в резервуаре, вопреки ожиданиям, была довольно прозрачной. Луч Катиного фонарика без труда пронзал ее толщу, и терялся в нагромождении каких-то ржавых конструкций на дне. Мне показалось, что там – среди каких-то труб, исполинских шестеренок и маховиков что-то двигалось. Но Катя отвела фонарик в сторону, чтобы посветить под ноги.

– Что это за место? – пораженно спросил я.

– Часть одного сверхсекретного проекта, – пояснила Катя; она повернулась к двери, что-то нажала на стене справа, и та, с таким же пневматическим звуком, встала на место. С этой стороны ее поверхность была совершенно однородной, никаких штурвалов. Она просто слилась со ржавой стеной.

Справа, метрах в десяти от входа, на узком помосте было закреплено два черных цилиндрических пластиковых контейнера, каждый диаметром около метра. Катя подошла к первому, присела, коснулась какой-то выпуклости на левом торце – и контейнер раскололся на две части с легким щелчком. Потом послышался звук, с которым вытекает сжатый воздух из баллона. Однородная черная масса внутри контейнера вспучилась, и с легким плеском упала на воду. Несколько секунд – и рядом с нами, надёжно пришвартованная тонким черным концом к незаметной скобе у основания помоста, покачивалась на воде черная надувная лодка, по типу «Зодиака», только чуть меньше и тоньше.

– Неожиданно, – констатировал я, – мы что, грести будем теперь? Только вёсел что-то не видно…

Катя улыбнулась, и подошла к следующему цилиндру. Тот раскрылся таким же способом, как и первый, но внутри оказался небольшой лодочный электрический мотор, запас уже знакомых мне батарей, и четыре небольших походных рюкзака, плотно чем-то набитых.

– Помоги установить, – попросила Катя, – мотор довольно тяжелый, не хотелось бы его случайно утопить. Водолазного снаряжения тут нет, да и нырять в этих водах, прямо скажем, не рекомендуется.

Я молча взял мотор (не такой и тяжелый, кстати – килограммов десять максимум), и закрепил его в специальном пластиковом гнезде на корме лодки.

– Так понимаю, отсюда есть выход? – спросил я, пытаясь разглядеть противоположную стену резервуара.

– Есть, конечно, – кивнула Катя, – кстати. Пока не забыла, – она покопалась в кармане одного из рюкзаков, и достала еще одну полевую аптечку. – Держи, – сказала она, протягивая пластиковую коробочку.

Я принял подарок, и уже собирался было убрать его в карман, но Катя меня остановила.

– Подожди! – сказала она, и достала свою аптечку, – нужно сделать укол радиопротектора. Это ампула с оранжевой маркировкой, – она извлекла цилиндрик с тонкой полоской ржавого цвета, – вот такой.

Показав мне ампулу, она приложила ее к своему горлу.

– Это еще зачем? – спросил я, открыв аптечку, и с сомнением разглядывая содержимое.

– Будем добираться через коллектор, который соединяет Борисовские пруды с Москва-рекой в обход Городни, – пояснила Катя, – через Сабурово.