Уж если лежать в могиле – более приятной обстановки не придумаешь!
Однако сенсацией стала – и остается до сих пор – верхняя плита погребальной камеры. Изображение на ее внутренней стороне мгновенно притягивает к себе взгляд: это тот самый «ныряльщик», от которого гробница получила свое современное название. Перед нами – пейзаж, намеченный легкими, скупыми штрихами. Слегка волнуется водная поверхность. На берегу – сооружение неясной формы, похожее на вышку с выступающим карнизом. Оттуда вперед головой прыгает в воду обнаженный юноша; движение гармоничного тела с подтянутым животом, крепкими ягодицами, вытянутыми руками и ногами отличается исключительным изяществом. Из плавного контура выдаются лишь половой член – небольшой, как это ценилось в Античности, – и поднятая голова с первым пушком на щеках: ныряльщик вглядывается в воду перед собой. Его фигура занимает необычно мало места на широком пустом фоне картины.
Лишь два филигранно выписанных дерева – одно на берегу, другое за фигурой ныряльщика – словно в любовном томлении тянутся ветвями к прекрасному эфебу. Возникает впечатление простора вольной природы, даже обрамляющая изображение линия, напоминая живой стебель, закругляется по углам, впуская в пространство картины похожие на растения волюты и пальметты.
Ныряльщик сразу стал главной достопримечательностью Пестума. Ни одна история греческого искусства не обходится без его упоминания. Французский режиссер и публицист Клод Ланцман в сборнике Гробница божественного ныряльщика сделал греческого эфеба символом всей своей жизни, представляющейся автору серией головокружительных прыжков в неизвестность.
Разумеется, античный Пестум и до этой находки был достаточно знаменит. Город, лежащий южнее Соррентийского полуострова, недалеко от устья реки Селе, был основан незадолго до 600 года до нашей эры греками из прославленного своей роскошью и изнеженностью Сибариса; новое поселение получило название Посейдония в честь морского бога Посейдона. Город стоит посреди исключительно плодородной равнины, где по сей день пасутся стада буйволов, обеспечивающие лучшую в Италии моцареллу. О благоденствии нового поселения красноречиво говорит его обширная застройка, сеть улиц, сходящихся под прямым углом, великолепная центральная часть с просторной агорой и монументальными святилищами.
5
Эфеб, ныряющий в море. Гробница ныряльщика. Пестум. Около 480 г. до н. э.
Три величественных, прекрасно сохранившихся на протяжении многих веков храма позволяют отнести расцвет Посейдонии к VI и V веку до нашей эры. В XVIII–XIX веках европейцы, путешествовавшие по Италии с образовательным целями, по крайней мере те из них, кто, подобно Гёте, решался выехать за пределы безопасных и обустроенных Рима, Неаполя и Помпей дальше на юг, воспринимали греческие храмы Пестума – нередко единственные досягаемые памятники греческой культуры – как чуждый и в то же время впечатляющий мир. Те, кто осматривал Пестум подробно и интересовался не только храмовой архитектурой, могли осмотреть уникальную городскую стену доримской Античности: колоссальные укрепления из известняковых квадров возводились во второй половине IV века до нашей эры, когда город в значительной мере подпал под влияние местного племени луканов, чье продвижение на морское побережье стало причиной масштабных вооруженных конфликтов в регионе – пока римляне не основали в 273 году до нашей эры здесь гражданскую колонию под новым именем Пестум.
В ХХ веке новые открытия еще сильнее прославили Пестум как сокровищницу античного искусства. К северу от города, в устье реки Селе, археологи раскопали святилище богини Геры; судя по всему, здесь, за пределами города, собирались в основном молодые девушки для ритуалов инициации. От двух больших культовых сооружений VI века до нашей эры сохранились многочисленные метопы – квадратные плиты с рельефными изображениями. Одна серия метоп, грубоватого стиля, содержит намного больше сцен из греческих мифов, чем их сохранилось от любой другой античной постройки: здесь и подвиги Геракла (илл. 7), и Троянская война, и Аякс, в безумии бросающийся на собственный меч, и Сизиф, напрасно пытающийся вкатить камень на гору, – целая панорама героических деяний и судеб. Другая серия изображает девушек в богатых изысканных одеяниях, исполняющих соблазнительно-грациозный танец на празднике богини (илл. 8). Обе серии не имеют аналогов в греческом изобразительном искусстве.
6
Гробница ныряльщика. Пестум. Общий вид погребения. Около 480 г. до н. э.
В свете этих великолепных памятников Пестум предстает оплотом эллинской художественной культуры на северной окраине греческого мира, перед лицом совсем иной, но тоже высокоразвитой культуры местного италийского населения. На севере к территории Пестума непосредственно примыкает область нынешнего Понтеканьяно, где веками торговали и селились пришедшие с севера этруски, выдающиеся мастера керамики и обработки металлов. В гористой внутренней части полуострова возникли значительные культурные центры других этнических общностей. Это была эпоха широких культурных связей, диалога и конфликтов. Можно предположить, что жители Пестума в силу его пограничного местоположения выработали острое чувство культурного своеобразия.
Раскопки 1960-х годов в некрополях за городскими стенами Пестума ставили задачей не столько поиск новых произведений искусства, сколько уточнение наших представлений о социальной и культурной истории античного города. Согласно научным теориям и методам того времени погребальная утварь в захоронениях рассматривалась как важное свидетельство социального устройства. Свежеоткрытые захоронения в Пестуме, особенно гробницы IV века до нашей эры, времени растущего луканского влияния, дали совершенно неожиданный материал для такого подхода: подземные склепы оказались расписаны сценами социальной жизни новой местной элиты в характерном «эскизном» стиле. Воины вступают в поединки, возвращаются из походов; жены встречают их с сосудами для жертвоприношений (илл. 9); атлеты состязаются в борьбе, беге и прочих видах спорта. Нам предстает общество, гордящееся военными достижениями и придающее большое значение социальному статусу.
7
Геракл убивает гиганта Алкионея. Метопа первого архаического храма в устье Селе. Около 550 г. до н. э.
8
Танцующие девушки. Метопа храма в устье Селе. Поздняя архаика. Около 510–500 гг. до н. э.
Но еще большей неожиданностью стало обнаружение гробницы, датируемой веком раньше, около 480 года до нашей эры. Росписи этой погребальной камеры были стилистически намного ближе к греческим образцам; их сюжеты также указывали на совершенно иной склад социальной жизни. Греческая Посейдония-Пестум снова одарила мир художественным шедевром, на этот раз особенно значимым для нас. Дело в том, что греческая живопись той эпохи, в Античности ценившаяся даже выше греческой скульптуры, которой привыкли восхищаться в Новое время, для нас безвозвратно утеряна. Настенные росписи гробниц до того момента были известны только из областей за пределами собственно греческой культуры – из Этрурии в Северной Италии и из Ликии на юге Малой Азии; соответственно, оставалось неясным, насколько по ним можно судить о «настоящей» греческой живописи. Теперь же перед нами предстал уникальный памятник живописи греческого запада времен его расцвета, засвидетельствованного знаменитыми храмами Пестума!
