– В детстве, когда тебе было грустно, блинчики с сиропом всегда поднимали настроение, – она виновато улыбалась, но мужчина не реагировал. – Милый. Я не надеюсь, что ты когда-нибудь сможешь понять мотивы моих поступков. Но надеюсь, что моя ошибка не разведет мосты между нами. Я люблю тебя. Всем своим сердцем и прошу, найди в своей душе силы простить.

Он молчал, не поднимая головы. Затем, наконец, спросил.

– Клубничный?

– Что? – Алисия обернулась у дверей и робко замерла.

– Сироп клубничный? – он поднял голову и устало улыбнулся.

– Конечно, сын. Твой любимый.

– Тогда давай вместе… как в детстве… – его глаза, красные от усталости, с сожалением и грустью смотрели на маму. В полной тишине они пили кофе с блинами и, когда трапеза была окончена, молчали, глядя друг на друга, не зная, как правильно начать новый виток своих отношений.

– Амелия уезжает. Завтра, – обозначила миссис Эллингтон. Он потер лицо ладонями. – Теперь, когда Шарлин и Кристофер в тюрьме, ты, наконец, поговоришь с ней?

– Нет, – сухо отрезал он.

– Нет? Генри, ты снова за старое?

– Нет – потому что разговаривать с ней бесполезно, – в глазах зажглись плутоватые огоньки.

– Но ты что-то задумал? – миссис Эллингтон просияла в надежде.

– Именно. И мне понадобится твоя помощь. Но это не значит, что я тебя простил. Это значит, что признаю – ты достигла вершин в умении плести интриги.

* * *

Сумки были собраны, я – готова выезжать. Большую часть моих вещей я уже отвезла на вокзал и заказала железнодорожный контейнер. С собой возьму только Люсиль и сумку на колесиках. Одри меня не провожала. Жутко извиняясь, она куда-то уехала, сломя голову и странно хихикая. Видимо свидание с Итаном. Жаль и несколько обидно, ведь это наше прощание, прощание неизвестно на какое время. Не думала, что подруга так быстро обо мне забудет. Я, грустно вздохнув, с тяжелым сердцем бродила по квартире, которая без моих вещей казалась пустой. Раздался телефонный звонок. Закатила глаза, прочитав на экране имя миссис Эллингтон. Что ж. Возьму трубку, в порядке исключения. Все равно уезжаю. Все-таки, она бабушка горошинки. Как-то некрасиво будет смолчать.

– Здравствуйте, Алисия.

– Амелия, ты еще дома?

– Еще? – вздернула бровь. Откуда ей знать, что я сегодня уезжаю.

– Одри сказала, что ты покидаешь нас. Мне бы очень хотелось с тобой попрощаться. Я сейчас буду проезжать мимо твоего дома, не могла бы ты на минутку выйти? Пожалуйста, не откажи в возможности попрощаться!

Наверняка станет уговаривать остаться. И наверняка знает о своем внуке. Ничего. Если захочет, я не стану препятствовать – пусть приезжает и водится. К тому же, помощь мне не помешает.

– Хорошо, конечно, – но скрыть недовольство в голосе не смогла. До сих пор жутко, что она Шарлин похитила. Надеюсь, меня не похитит?

Оставив Люсиль дома, я вышла на улицу и юркнула в подъехавший черный Майбах. То, что именно в нем прибыла Алисия, я даже не сомневалась. Подобных машин в нашем районе отродясь не водилось.

В зеркале заднего вида взволнованно улыбались глаза цвета бренди. Замки на дверях защелкнулись быстрее, чем я успела дернуть за ручку.

– Мистер Эллингтон!

– Ну, здравствуй, Амелия.

Машина помчалась с такой скоростью, словно мы пытались поймать за хвост ускользающий закат. А он оставил в напоминание о себе лишь узкий росчерк красного пера на горизонте. Все, о чем я могла думать – пропущу самолет. Я должна быть в аэропорту через час, иначе не успею пройти регистрацию.

– Потрудитесь объяснить, что происходит?

Он таинственно молчал. Я накрыла рукой живот. Неосознанный жест, который стал привычкой. Когда волнуюсь, бессознательно прикрываю рукой ребенка. Жест не ускользнул от юрких глаз Генри.

– Вы же не потрудились, – злился.

Туше. Это и его ребенок. Он имел право знать, и я понимаю его гнев. Но разве это повод вот так делать… А что он делает?

– Выпустите меня, немедленно!

– Да ни за что.

– Это что, похищение?

– Именно!

– Я опаздываю на самолет!

– Вы никуда не летите, мисс Уэйнрайт. По крайней мере, не сегодня и не одна.

Я злобно сопела, от растерянности хватая ртом воздух. Каков нахал!

– Что ж. Вы можете хотя бы сообщить, куда мы едем?

Уверена, он не причинит мне вреда. Признаться, больше злобы во мне говорило любопытство. Похищение, да еще и с подачи Алисии. Нужно будет обязательно ей высказать все, что я думаю о подобных подставах! Хотя, стоит ли удивляться поступкам этой интриганки?

– Мы едем на свадьбу, – официальным тоном обозначил Генри. Отлично. И стоило меня похищать ради того, чтобы посетить чью-то свадьбу?

– И кто женится-то хоть? Одри?

– Мы.

Я замерла, решительно отказываясь понимать, что здесь происходит.

– Мы?

– Мы, мы, – он улыбался, бросая в зеркало заднего вида плутоватые взгляды. Но не на меня, а на автомобиль, который следовал за нами. Я обернулась. Это не автомобиль. За нами следовало два огромных куска железа явно военного происхождения. Мужчина повернулся ко мне лицом, ненадолго оторвавшись от дороги и улыбнулся. Его правая бровь рассечена. Значит, мое предположение верно.

– За нами что, БТР едет?

– Совершенно верно.

– Если не хотите, чтобы отец вам разбил что-нибудь еще, лучше остановитесь прямо сейчас. Если сдать пленника, вы можете избежать уголовной ответственности!

– О, это не ради меня, уверяю.

– Как это понимать?

– Мистер Уэйнрайт гарантировал, что ты предпримешь попытки к бегству. Расскажешь о том, как удалось выбраться из закрытого багажника автомобиля в детстве?

Уму непостижимо! Отец рассказал ему об этом? Ладно, рассказал, собственный отец выступил против меня? Он же первым поддержал идею о том, чтобы я переехала к ним. Ну как, поддержал. Не высказывал ярого протеста.

– Как тебе удалось подговорить отца?

– Это он подговорил меня. Тактический план тоже разработал мистер Уэйнрайт. Поскольку он знает тебя от и до, попытки к бегству бесполезны. «Все пути отступления отрезаны».

Действительно, фраза отца. Не верю. Оглянулась назад, действительно за нами следовало два БТР. Наверняка знакомые папы. Да как так-то?

– А с чего вы решили, мистер Эллингтон, что я выйду за вас замуж?

– Выйдешь, выйдешь, – многозначительно пообещал он.

– Выйду? И… почему вы в этом так уверены? – мне уже было страшно спрашивать.

– Потому что, если не выйдешь, твоя мама отказывается с тобой разговаривать.

– То есть, ты еще и маму мою в это втянул? – гневно шипела я. Достойный сын своей матери! Многому у нее научился!

Мужчина довольно улыбался и уверенно вел машину. Меня всегда завораживало это выражение на его лице – сосредоточенное, властное. Тем не менее, вслух я негромко произнесла.

– Ну и нахал же ты.

– Не спорю! Хочешь платье?

– Какое еще платье?

– Отлично. Ты итак восхитительна. Но, если потом захочешь, мы всегда можем повторить.

– Что повторить?

– Нашу свадьбу, любимая.

– Не будет никакой свадьбы!

С этими словами мы въехали во двор Розы. Того самого загородного коттеджа, который стал первым приютом для нашей любви. Тем гнездышком, где мы действительно были счастливы. Мы сидели в машине. Он не открывал замки и повернулся ко мне, счастливо улыбаясь.

– Что вас так забавляет, мистер Эллингтон?

– Я люблю тебя, Амелия Уэйнрайт. Ты выйдешь за меня замуж? – в руках полураскрытая черная бархатная коробочка с обручальным кольцом. Красиво так поблескивает. Руки сами тянутся, чтобы взять и примерить.

– Нет! Тысячу раз нет! – гордо вскинув носик.

– Хорошо, – убирая коробочку в карман брюк. – Придется поработать с возражениями, прежде чем ты ответишь да.

– Не с чем работать. Я не отвечу да. И вообще, ты женат.

– Нет. Уже нет.

Прежде, чем я успела осознать услышанное, во двор с криками «Тили-тили тесто жених и невеста» высыпали мои родители, миссис Эллингтон, Итан, Одри и даже Мигель. Ладно бы просто кричали, так еще и плакаты нарисовать успели!