– Ты что здесь забыл, хвостатый?
Питомец не повёл и ухом, будто бы рядом с ним никого нет.
– Спать в кровать со мной пойдёшь?
И снова полный игнор.
– А есть?
Ноль внимания.
– Ну и хрен с тобой, чудовище, сиди голодом.
Голод и Зефир – вещи, конечно, несовместимые. Скорее Сахара станет океаном, чем их кот будет голодным, но погрозить зажравшемуся усатому лишним не будет. Ну, и что, что тот его наглым образом игнорировал? Главное, что это помогло Саше отвлечься от мыслей о Ка… Чёрт! И снова ты, Трофимова!
В который раз разозлившись на самого себя, мужчина вернулся в спальню и, не придумав ничего лучше, снова лёг в кровать, в которой, к его сожалению, присутствие Барби ощущаться меньше не стало. Или это у него уже сдвиг по фазе сегодня случился и поэтому она в каждом углу мерещилась? Или потому что в последнее время девушка стала очень частой гостьей в этой самой кровати? Смотрелась она в ней, нужно было признать, весьма и весьма органично и днём, и ночью, и по утрам. По утрам особенно, так как ранние часы действовали на дочку шефа крайне удивительным образом, а именно превращали её в неженку-пай-девочку, что ластилась к нему, как ручная кошка, и сонно щурила свои изумрудные омуты. Катя просыпалась вместе с ним, хотя могла поспать ещё лишний час, нежно целовала в губы, отправляла его в душ, а сама направлялась будить двойняшек, давая ему возможность спокойно собраться на работу, и после их пробуждения вовлекала детей в совместное приготовление завтрака. Благодаря её организаторским способностям и поражающему умению налаживать контакт с двумя крайне вредными по утрам подростками, будние дни начинались не с раздражения, стресса и спешки, а спокойно и размеренно, что его не переставало удивлять и в то же время немного настораживать, так как Александр никак не мог понять, как девушке удаётся так просто поднимать дочку и сына с постели. Обычно Вася с Колей вставали с трудом и в не самом хорошем расположении духа, спорили о том, чья сегодня очередь идти в ванную первым, а чья готовить завтрак, и в голос обещали себе сегодня вечером лечь пораньше. На следующее утро всё повторялось. С Трофимовой же они вели себя как шёлковые, сияли улыбками и даже старались меньше зевать за столом. Увидев данную идеальную картину в первый раз, Майор было подумал, что его отпрысков выкрали инопланетяне, но потом дочка, горячо рассуждая о бессмысленности новогодних школьных ёлок, едва не пролила на себя горячий чай, а затем в своей непередаваемой манере выразила негодование на этот счёт и это усыпило его подозрения. Теперь же ему предстояло не только вернуться к прежнему укладу жизни, но и как-то объяснить родным Катино в нём отсутствие. И объяснить так, чтобы сразу пресечь все вопросы и надежды на то, что она может вновь появиться у них дома в качестве его как бы девушки. Дать понять, что больше не состоится никаких совместных ужинов-завтраков, никаких разговоров ни о чём и обо всём одновременно, никаких ночёвок и никакой Катеньки Трофимовой в целом. Их игра итак уже вышла из-под контроля и неизвестно сколько времени и сил уйдёт на то, чтобы разгрести её последствия.
А в том, что их будет дохрена и маленькая тележка, Соловьёв был уверен. В конце концов, не первый год живёт. Отходники от Барби уже первый тому пример. Дальше – недовольство семьи, ломка из-за привычки видеть девушку рядом 24/7, тяжёлый разговор с шефом и любопытство знакомых, которым их "роман" не давал покоя с первого дня возвращения из совместного "отпуска". На то, чтобы высказать в лицо предположения о его меркантильных целях, которые он якобы преследует, встречаясь с дочкой начальства, сплетникам не хватало храбрости, зато за глаза они не уставали чесать языками и заискивающе улыбаться при встрече. Это мужчину задевало постольку-поскольку, но не замечать на себе косые взгляды не мог. Известие о их расставании наверняка наделает ещё больше шуму и к нему стоило подготовиться хотя бы для того, чтобы как сегодня не взорваться в самый неподходящий для этого момент и тем самым не дать стервятникам повода для радости и убеждения в своей правоте. Ко всему прочему, также было крайне необходимо выработать стратегию общения с Сергеем Ивановичем. Его реакция будет очевидно не самой положительной, но при своём к нему уважении и понимании его отцовских чувств Саша не собирался пускать Трофимова дальше допустимого и начинать перед ним каяться, придумывать отговорки с оправданиями и всяческим образом обелять себя. Во-первых, это было не в его характере. Во-вторых, никто не имел права лезть в их Катины отношения. В-третьих, это было просто навсего бесполезно, так как какой бы ситуация не была, но шеф всё равно останется на стороне дочери, которая была для него всем и вся. Данной позиции Соловьёв и сам придерживался по отношению к своим детям и не видел в этом ничего предосудительного. Даже если Сергей Иванович решит воспользоваться служебным положением, чтобы прижать его за одно чувствительное место, то чисто по-мужски Майор это решение поймёт. Он, вообще, ожидал чего-то подобного ещё в тот момент, когда после отпуска поехал к начальству с отчётом и признанием о том, что всё-таки вышел за границы дозволенного. Зачем оттягивать неизбежное, когда дуло пистолета уже приставлено к виску?
Шеф, изрядно вымотавшийся из-за игры в кошки-мышки с зарвавшимися бандюками, но будучи в хорошем расположении духа из-за своей над ними победы, встретил его тогда приветливой и благодарной улыбкой. Выслушав отчёт, он кивнул, мол, молодец, и, сев рядом с Соловьёвым, похлопал по плечу.
– Я и не сомневался в тебе, Саша. Спаси…
– Подождите благодарить, Сергей Иванович.
– Почему? Только не говори, что скромничаешь, майор, – по-доброму усмехнулся Трофимов.
– Нет, скромности-то как раз мне и не хватает. Я хочу лично поставить вас в известность о том, что наши с Катей отношения стали настоящими, – таким же ровным голосом, каким докладывал отчёт, произнёс Александр.
В каждом слове ложь и правда одновременно, но ему совсем-совсем не совестно. У него на губах всё ещё ощущался вкус Кати, а в ушах громыхало её игриво-серьёзное: "Не звони. Сразу приезжай", поэтому о совести ему думать было некогда. Хотелось поскорее расправиться с делами и, зная, что девушка его ждёт, снова рвануть к ней.
– Не понял, – черты лица Сергея Ивановича ужесточились, а в голосе проявились угрожающие нотки. – Ты это сейчас о чём, Саш?
– О том, что мы с Катей встречаемся. Не играем на публику, а…
– Цыц, майор! Прежде, чем окончить свою фразу, хорошенько подумай о том, что тебя может ждать после!
Когда Трофимов злился, то даже от его спокойного звучания голоса начинали дрожать стены. Сейчас шеф, судя по потемневшим глазами и опасно сжавшимся кулакам, не просто злился и, наверное бы, следовало испугаться, напрячься и, действительно, хорошенько подумать о сулящих не самых благоприятных последствиях, но Саша за предыдущие дни уже подумал о стольком, что от мыслей по типу "если бы да кабы" его уже тошнило. Да и что толку думать, если все пути всё равно вели к Кате?
– Это всё равно ничего уже ничего не изменит.
– Я так полагаю, моё родительское "против" тоже не возымеет никакого эффекта? – продолжал давить морально шеф.
После свистоплясок с угрозами, покушениями и арестом злоумышленников Сергей Иванович завёлся с полоборота. Было предельно ясно, что вся его злость и желание показать, где раки зимуют всем, кто хоть как-то угрожает спокойствию и безопасности семьи Трофимовых, выплеснется сейчас именно на Сашину голову и по-хорошему ему бы в эту секунду стоило бежать куда глаза глядят, но вместо этого мужчина лишь расправил плечи и всё в том же тоне, абсолютно серьёзно ответил:
– Ваше мнение, как профессионала, старшего наставника и друга, имеет для меня большое значение, но когда дело касается моей личной жизни, то я предпочитаю поступать так, как считаю нужным сам. Прекрасно понимаю, что эта ситуация вам, мягко говоря, не нравится и видится в не самом хорошем свете, но факт остаётся фактом – я и Катя, будучи взрослыми совершеннолетними людьми и каждый по своей воле, решили стать парой. Обещаю, что приложу все силы, чтобы не обидеть вашу дочь.
