Люси подошла ко мне и стала тереться о мои ноги, что-то хрипло урча.
– Хочешь, чтобы тебя погладили? – мой голос дрогнул от такой догадки. А скелет в знак согласия ткнулся мордой мне в ногу.
– М-да… – прошептала я.
Колебалась я, наверное, с минуту, а то и две, прежде чем решиться. Затем все же присела перед недо-кошкой-мрыхом и осторожно дотронулась до голого черепа. Ответом мне было довольное урчание.
– Я так понимаю, мы подружились, – заключила я, уже смелее поглаживая гладкую черепушку.
Пока я пила кофе, Люси лежала у меня в ногах, а после хвостиком пошла за мной наверх, к Микки. Я отворила дверь в комнату мальчика ровно в тот момент, когда он открыл глаза.
– Кристина! – Улыбка озарила его личико, и было невозможно не улыбнуться в ответ.
– Привет! Как дела? – Я села на край его кровати.
– Хорошо, – ответил Микки, подскакивая.
– Тогда бегом умываться, одеваться и спускайся в кухню. Будем думать, что тебе приготовить на завтрак, – сказала я. – Сам справишься? Или тебе помочь?
– Справлюсь! – крикнул мальчик и шустро выбрался из-под одеяла.
Я по-быстрому заправила его кроватку и тоже отправилась в кухню. С легкой завистью прошла мимо ванной, где плескался Микки. Он прибежал ко мне, когда я изучала запасы их холодильного шкафа.
– Хочу как вчера! – попросил Микки, имея в виду яичницу.
Ладно, сделаем как вчера. Но впредь надо будет поискать крупы и сварить ребенку какую-нибудь кашу.
– Чем займемся? – поинтересовалась я, когда наши тарелки с нехитрым завтраком опустели. – Может, погулять сходим? Погода хорошая…
– Нет, папа не разрешает, – ответил Микки. – Без его разрешения нельзя.
Странное заявление. Но что ж… Вечером и этот вопрос придется обговорить с товарищем Глостером.
– Давай почитаем книгу, – предложил мальчик. – Хочешь, я покажу, как уже умею читать?
– Хочу! – Я энергично кивнула головой.
Микки выскочил из-за стола и куда-то помчался. Пока я его нагнала, он уже успел сбегать к себе в комнату, а теперь летел к спальне Глостера.
– Моей книжки там нет! – сообщил он на ходу. – Может, она у папы…
Я не успела ничего предпринять, как Микки уже открывал дверцы книжного шкафа в комнате отца.
– Может, стоит подождать папу и спросить у него? – предложила я, неуверенно переступая порог следом за ним.
– Я сейчас найду, – упрямо заявил Микки и начал что-то с усердием тянуть из стопки. Та накренилась, и книги с грохотом попадали на пол.
– Не ушибся? – Я сразу подскочила к испуганному мальчику.
– Нет. – Он крепко прижимал к себе находку.
Тогда я принялась собирать с пола книги и среди них случайно наткнулась на альбом. Я поняла, что это он, когда изнутри посыпались с десяток фотографий, черно-белые, чуть потрепанные. Я не собиралась их рассматривать, но одна, что лежала сверху, все же привлекла внимание. На ней был запечатлен Глостер – совсем молодой, с кривоватой, но довольной улыбкой, а рядом с ним, по-дружески обнимая его за шею, – мэр Валиирийский, оба в костюмах, с цветами в петлице. По центру же в кресле сидела светловолосая девушка с красиво изогнутыми бровями и загадочной усмешкой, одета блондинка была в свадебное платье и фату.
– Мама, – прошептал Микки и хрипло втянул в себя воздух.
Я сразу отбросила фотографию и развернулась к ребенку. Взяла его за плечи.
– Тише, тише, дыши спокойно, – медленно заговорила я. – Вдох-выдох, вдох-выдох. Вот так…
Потом я подхватила его на руки и перенесла в детскую. Там открыла окно, впуская свежий воздух. Мальчик выглядел подавленным, но дышал уже ровно. Кажется, приступа удалось избежать. А еще, похоже, Рут была права: эта болезнь развилась у него на фоне стресса. Может, вообще психосоматика? Хотя… В оранжерее триггером явно стал какой-то аллерген… Возможно, мы имеем сложный случай два в одном. Надо будет спросить у Глостера, чем он сам купирует приступы сыну. Должно же быть в этом мире какое-то лекарство от астмы, пусть и в виде их хваленых эликсиров…
– Ну что, ту самую книжку нашел? – спросила я Микки нарочито бодро.
– Нет, но эта тоже интересная, – ответил он, раскрывая книгу. – Про мрыхов…
Ах, про мрыхов… Только не говорите, что это точно такая же энциклопедия, за которую мы вчера с Агатой отдали целое состояние. О нет! Я чуть не застонала от досады, убедившись, что так и есть: она, та самая… А ведь если бы мы повременили денек с покупкой, то могли бы «одолжить» ее у Глостера почитать. Правда, к тому времени наш изголодавшийся мрых съел бы не только все запасы, но, возможно, решил бы попробовать и нас на вкус. Так что хороша ложка к обеду… Но Бояровой об этом открытии лучше не говорить. Не переживет. Она вчера и так чуть разрыв сердца не получила, отдавая последние монеты за торт для того самого крылатого и ушастого проглота, оккупировавшего нашу территорию.
Микки начал читать мне вслух по слогам, с выражением, про карликового болотного мрыха, отдаленно напоминающего лягушку. Затем перешел к небезызвестному трехзадому мрыху, и я наконец узнала, почему его так называют. И дело вовсе не в том, что он является счастливым обладателем трех, хм, задов, как можно было подумать сразу, а всего лишь хвостов. Три пушистых лисьих хвоста и вредная морда с выпирающими клыками. И уж точно это существо куда милее ректора, которого наградил подобным прозвищем господин мэр.
После обеда я уложила Микки вздремнуть, а сама наконец вернулась в комнату к Глостеру, чтобы убрать разбросанные вещи. При мальчике я не решилась это делать, чтобы не напоминать ему о матери. Так вот, значит, что за жена была у ректора… Я еще раз взглянула на фотографию. Симпатичная. Только, к сожалению, внутреннее содержание не соответствует внешнему. Мэр на фото удивил меня не меньше. Неужели они с некромантом когда-то были друзьями? Сейчас по ним так и не скажешь, грызутся при каждой встрече…
Проходя мимо ванной, я все-таки не удержалась и заглянула внутрь: тут есть даже душ! Как же захотелось плюнуть на все приличия и помыться. По-нормальному!
Время до вечера тоже пролетело быстро. Судя по часам, Глостер вот-вот должен был вернуться, я же не успевала закончить с ужином. Бегала по кухне от плиты до холодильника, временами спотыкаясь о Люси, которая по-прежнему путалась у меня под ногами. В один из таких моментов я случайно наступила на ее хвост… Тот хрустнул… И остался лежать на полу.
Мамочки… Я вся покрылась испариной. Он оторвался, что ли? Точнее, отломался… Люси же в этот момент как ни в чем не бывало бродила туда-сюда, даже не замечая, что лишилась одной части своего тела. Но и то хорошо, значит, ей хотя бы не больно.
Я с осторожностью подняла хвост – и застыла на месте, прислушиваясь: к дому подъехал автомобиль. Глостер, чтоб его! Я заметалась по кухне, не зная, куда девать оторванную конечность Люси. Признаться некроманту в том, что эта потеря – дело моих рук, точнее, ног, было для меня сейчас смерти подобно.
На крыльце раздались шаги, и я сунула хвост в ящик с крупами. Скажу ректору позже, посмотрю на его настроение. После этого опрометью бросилась в холл. Вовремя. Глостер как раз переступал порог своего дома. Окинул меня, запыхавшуюся, взглядом, втянул носом воздух: из кухни пахло тушеным мясом – и, на мой взгляд, очень аппетитно. И мне показалось, что он сглотнул.
– Где Микки? – спросил ректор потом.
– Рисует в столовой. – Я кивком показала на приоткрытую дверь, но мальчик уже сам спешил отцу навстречу.
– Папа!
Глостер на бегу подхватил его и поднял на руки.
– Как дела? – поинтересовался он у сына, явно сдерживая свои истинные эмоции.
– Отлично! – весело ответил Микки.
– Я рад, – скупо отозвался Глостер, возвращая сына на пол.
Из кухни вышла бесхвостая Люси и побрела в сторону лестницы. Я затаила дыхание, ожидая разоблачения. Однако ни Глостер, ни Микки не обратили на это внимания. Пронесло?..
– Мы хотели обсудить мою заработную плату, – напомнила я ректору.
