Относительно принципов стимулирования при назначении наказания позитивного посткриминального поведения и стимулирования при назначении наказания отказа от продолжения преступной деятельности совершенно справедливо высказался Т.Р. Сабитов: «Стимулирование при назначении наказания отказа от продолжения преступной деятельности и позитивного посткриминального поведения трудно отнести к принципам назначения наказания. Р.С. Бурганов полагает, что данным принципом охватываются нормы, закрепляющие смягчающие наказание обстоятельства (п. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УК РФ), о назначении наказания при смягчающих обстоятельствах (ст. 62 УК РФ), о назначении более мягкого наказания, чем предусмотрено за данное преступление (ст. 64 УК РФ) и др.[55] Но ведь названный принцип не охватывает процесс назначения наказания, речь идет о сфере депенализации, поскольку стимулировать позитивное поведение можно лишь на законодательном уровне, но никак не после того, как деяние виновного уже получило уголовно-правовую оценку и решается вопрос о назначении наказания»[56]. По мнению И.Г. Набиева, «стимулирование правомерного поведения лиц; совершивших преступление, можно рассматривать и как функцию уголовного права, и как метод уголовно-правового регулирования, и как принцип уголовного права, соответственно, и назначения наказания. Содержание принципа стимулирования позитивного (социально-одобряемого) поведения составляет реализация заложенных в законе как позитивных, так и отрицательных (нежелательных для лица, совершившего преступление) стимулов»[57]. Несомненно, уголовное законодательство содержит нормы, стимулирующие позитивное постпреступное поведение и отказ от продолжения преступной деятельности, однако такое поведение стимулируется наличием в законодательстве норм, регулирующих возможность добровольного отказа от совершения преступления, смягчающие обстоятельства, возможность назначения наказания ниже низшего предела, условное осуждение, возможность освобождения от уголовной ответственности в связи с деятельным раскаянием, в связи с примирением с потерпевшим и иные. Как можно заметить, таких норм немало, и нельзя сказать, что они сконцентрированы именно в институте назначения наказания. Они касаются реализации уголовной ответственности, а также возможности выбора различных мер уголовно-правового воздействия. На этапе назначения наказания, после того как установлена виновность лица в совершении преступления, трудно представить себе, каким образом суд может простимулировать позитивное постпреступное поведение. Стимулировать – это задача законодателя на этапе издания уголовно-правовых норм. Законодатель должен предоставить возможность преступнику повлиять на сложившуюся ситуацию в положительную сторону, и именно эти стимулирующие нормы оказывают на преступника позитивное уголовно-правовое воздействие. Применение стимулирующих норм к преступнику может остаться далеко за рамками назначения наказания, причем это может произойти как на этапе предварительного следствия (освобождение от уголовной ответственности), так и уже в момент отбытия наказания (условно-досрочное освобождение от отбывания наказания). Стимулирование позитивного посткриминального поведения и стимулирование отказа от продолжения преступной деятельности можно скорее отнести к системе уголовно-политических принципов, адресованных к законодателю, которому следует помнить о том, что стимулирующие нормы необходимы в уголовном законе, они могут быть одним из средств противодействия преступности.

Упоминая принцип демократизма, согласимся с И.Г. Набиевым, который считает, что он «не столь очевиден для действующего уголовного законодательства. В него, как известно, не вошли ранее предусматривавшиеся различные формы привлечения общественности к осуществлению правосудия по уголовным делам и контролю за поведением лиц, совершивших преступление (ч. 4 ст. 10, ст. 51, 52, 53 и др. УК РСФСР), а предусмотренная ст. 65 УК РФ новая демократическая форма правосудия и назначения наказания с участием присяжных заседателей хотя и представляется принципиально важной для современного уголовного законодательства, отражает правило, не имеющее всеобщего значения»[58].

Предложенный М.А. Скрябиным принцип назначения наказания отдельно за каждое преступление и окончательно единого наказания как основного, так и дополнительного за несколько преступлений и по нескольким приговорам[59] находит нормативное выражение в положениях уголовного закона, касающихся назначения наказания по совокупности преступлений, однако трудно назвать его руководящим началом, пронизывающим весь институт назначения наказания, скорее это отдельное правило назначения наказания, и не более.

Сложнее разграничить принципы назначения наказания с принципами уголовной ответственности, как их называет закон, или с принципами уголовного законодательства, как предлагают их называть в литературе. Может показаться не совсем последовательной позиция некоторых авторов, которые в качестве принципов назначения наказания указывают общие уголовно-правовые принципы, закрепленные в ст. 3–7 УК РФ и относящиеся ко всей отрасли.

С. Г. Келина и В.Н. Кудрявцев справедливо заметили, что «главное заключается не в том, чтобы найти и выделить принципы, свойственные только уголовному праву и не повторяющиеся в других отраслях права, а в том, чтобы выделить принципы, отражающие подлинную природу уголовного права, определяющие его функции и задачи»[60]; интерпретируем данное высказывание для целей поиска принципов назначения наказания и отметим, что главное заключается в том, чтобы выделить принципы, отражающие подлинную природу института назначения наказания, вне зависимости от того, где еще они повторяются.

С.А. Велиев с удивлением пишет, что «отдельные принципы (например, законность, справедливость, гуманизм) одни ученые относят к общеправовым (М. Л. Якуб, Т.В. Кленова), а другие эти же принципы – к принципам назначения наказания (М.М. Бабаев, М.А. Скрябин)»[61]. Р.С. Бурганов же, наоборот, считает, что здесь нечему удивляться и «одни ученые рассматривали данные принципы в рамках уголовного права в целом, а другие – в рамках института назначения наказания. В этой связи представляется необходимым указывать при рассмотрении того или иного принципа, в рамках какого института этот принцип рассматривается»[62]. Этот же автор предлагает следующую систему принципов отдельного института в следующем виде: 1) принципы уголовного права в целом, нашедшие свое отражение в данном уголовно-правовом институте; 2) принципы генерального института, преломившиеся в данном уголовно-правовом институте; 3) принципы собственно данного уголовно-правового института, свойственные только ему[63]. Похожую систему принципов применительно к назначению наказания ранее предлагал и Л.Л. Кругликов, указывая, что «в сфере избрания наказания действуют принципы 1) общеправовые и 2) отраслевые (межотраслевые), причем в одних случаях напрямую, непосредственно, а в других – через конкретизирующие их нормативно-руководящие начала. К числу первых следует отнести законность, гуманизм, равенство, справедливость, ко вторым – дифференциацию и индивидуализацию ответственности, целевое устремление и рациональное применение мер ответственности»[64]. Л.Л. Кругликов отметил, что «специфика сферы их применения – назначение наказания – накладывает свой отпечаток на содержание собственно принципов института назначения наказания», и к таким «собственно принципам института назначения наказания» он относит лишь дифференциацию и индивидуализацию наказания, целевое устремление и рациональное применение мер уголовного наказания[65]. Следовательно, автор разделяет понятия «принципы, действующие в сфере назначения наказания» и «собственно принципы назначения наказания». Автор исходит из того, что в сфере назначения наказания действие общеправовых принципов происходит непосредственно, видимо, поэтому он их и не относит в принципам самого института. Однако стоит заметить, что Л.Л. Кругликов перечисляет не все имеющиеся отраслевые принципы применительно к назначению наказания, в указанном им перечне отсутствует принцип вины, который, по-видимому, не отражает специфики института назначения наказания. Несомненно, не все отраслевые принципы находят свое отражение при назначении наказания, нам представляется, что их перечень может быть еще уже перечня, предложенного Л.Л. Кругликовым.