Выпрямив спину, юноша достал кинжал из-за пояса и сжал его в ладони.
Его левая рука прикоснулась к Знаку Подземелья. Перед его мысленным взором вспыхнула надпись: «Один из двенадцати?»
— Да. — Тихо произнёс юноша и шагнул в открывшиеся Врата…
Интерлюдия 2
Деху Чембай положил руку на плечо идущему впереди воину и заставил того опуститься на одно колено, после чего сам припал к земле и дал команду остальным последовать своему примеру.
— Деху-гуай, — повернул голову воин, после того как послушно принял сидячее положение, — этот странный оршин идёт один! Дайте я его убью!
— Не время. — Спокойно ответил глава карательного отряда кочевого тейпа Бегущие по Степи.
— Пять дней ходим по этим холмам, — недовольно пробурчал на эти слова Болад Кирших, — всё прячемся от кого-то. А мы должны не прятаться, а убивать!!
— Заткнись, — не оборачиваясь процедил сквозь зубы Деху и едва удержался от того, чтобы вытащить меч и полоснуть им по горлу этого благородного дурака.
Глава карательного отряда давно бы поставил на место любого другого, но Болад был любимым племянником вождя, и просто так убить его на глазах у других воинов Деху не мог себе позволить. Поэтому все пять дней, что они в рейде, он терпит выходки этого придурка, у которого только одно достижение в жизни — быть зачатым от влиятельного отца.
В отличие от земляных и городских червей, кочевники Жёлтых Степей не утруждают себя добычей ресурсов в подземельях и зачисткой данжей. Потому как подобная работа — удел сидящих на месте. А у настоящего мужчины, выросшего в свободной Степи, есть только одно истинное призвание — бой. Но так как даже свободному народу равнин нужны ресурсы, чтобы ковать оружие и другие инструменты, создавать артефакты и зелья, поэтому все степные тейпы облагают данью проходчиков, что посещают подземелья на их территории или около её границ. Потому как брать дань с сидящих на месте — достойная Светлой Дайрин доля.
Вот уже много лет после большой войны, закончившейся, по сути, ничем, на Граничном Хребте сложились определённые негласные правила. Воины кочевых тейпов не убивают проходчиков, а те в благодарность оставляют треть добытого прямо у входа в подземелья. Конечно, бывают эксцессы, когда кто-то из новеньких отказывается выполнять негласный договор и прикрывается стражей прибрежного города. В таких случаях совет старейшин тейпа высылает отряды на Хребет, чтобы вбить почтение к слову в головы чрезмерно жадных сидящих на месте. В такие рейды обычно ходит молодёжь клана, потому как на Граничном нет данжей высокого ранга, и, следовательно, нет проходчиков, стоящих выше Бронзы. И подобные рейды — хороший повод для зеленых юнцов показать себя и наполнить достойным делом энергию роста Ядра.
Подобное шаткое равновесие, с переменным успехом длившееся уже несколько лет, недавно было разрушено. Две группы каких-то незнакомых с общими правилами новичков, появившиеся словно из ниоткуда, с упорством, достойным степных волков, принялись остервенело зачищать все подземелья Гряды. Какие-то молокососы, стоящие на Железе, даже не думали оставлять после зачистки данжей положенную Степи дань.
Тогда совет старейшин тейпа Бегущих по Степи собрал отряд юношей и отправил их проучить наглецов. Из того отряда вернулась только половина. У молодёжи клана не хватило мозгов, они позволили заманить себя в засаду, и им пришлось сойтись в бою не с проходчиками, а с пограничной стражей портового города. Бегущие по Степи — большой тейп, у них много молодых воинов, и на место неудачников был отправлен ещё один отряд, составленный из желающих отличиться. Тот отряд пропал полностью. Но и это не смутило старейшин, они кинули клич, и ещё два десятка молодых воинов пообещали достойно наказать наглецов. Из тех двадцати в стойбище вернулись только трое.
Новенькие наглецы, нарушающие негласные правила Граничного Хребта, оказались очень хитры. Почти не умея сражаться, как подобает настоящим воинам, они, тем не менее, отлично пользовались засадами, ловушками, а также заманиваем степняков на патрули портового города. Да они даже использовали сами данжи, как часть своей тактики!
Как бы ни был велик тейп Бегущих по Степи, но даже для него потеря такого количества молодых бойцов оказалась серьёзным ударом. Но и просто уйти, забыв о пролитой крови, люди степей не могли. Кровь требовала отмщения. Тогда вождь отправил отряд Чембая, состоящий из трёх воинов и одного мага, все Булатного ранга, и самого Деху, находящегося на Сапфировой ступени, взять достойную виру с наглецов в виде их отрубленных голов. Пять дней они, словно шакалы, рыскают по этим бесконечным холмам, выслеживая добычу. Пять раз Дайрин всходит над Хребтом, и за все эти дни они только и делали, что петляли по давно оставленным следам и ведущим в никуда тропам. И вот первая зацепка — бредущий в этой послезакатной полутьме одинокий путник.
Полные горячности бойцы отряда Деху готовы броситься и зарубить его прямо на месте, но Чембай был более опытен. Он видел, что горожанин, а судя по одеждам и неумению ходить по холмам это был именно один из них, ведёт себя странно. Бредёт вперёд, не разбирая дороги. Спотыкается, падает, но встаёт и снова идёт дальше. Непонятное поведение, даже для сидящих на месте странное. А любое непонятное в любой момент может обернуться ловушкой. Более опытный Деху, в отличие от бойцов своего отряда, эту простую истину понимал, поэтому и не дал своим людям напасть сразу.
— Двигаемся тихо. Смотрим по сторонам. Внимательно смотрим. Обычно горожане здесь по одному не ходят, тем более такие беззащитные щенки, каким выглядит этот. — Прошептал Деху. — Следим. Нападение только по моей команде. — Командир отряда повернулся к Боладу и, глядя ему в глаза, добавил, — кто ослушается, убью на месте и буду в своём праве!
Деху подобрал правильные слова, и даже такой наглец, как любимый племянник вождя, не рискнул возразить.
Отряд степных воинов двигался в высокой траве столь тихо и искусно, что даже молодой койот, наблюдающий за тем же горожанином, что и степняки, не заметил присутствие целой пятёрки опытных воинов.
— Батор Деху, — нарушив тишину, обратился к своему командиру один из бойцов, — и что теперь? Не мог же этот покусанный собаками идиот один войти в подземелье⁈
После того как горожанин, к удивлению пятёрки воинов, приложил свою ладонь к Знаку данжа и шагнул в открывшиеся Врата, степняки застыли в удивлении.
— А может он просто того? — Предположил Болад. — Потерявший разум? И мы зря потратили время? — После чего племянник вождя со злостью добавил, — Надо было его сразу убить!
— Заткнись! — Прорычал Деху Чембай, он тоже не понимал происходящего, но и показать свою растерянность перед своим людьми не мог. — Заткнулись все! Нам известно, что наглецы хитрее койотов! Это явно заготовка под засаду! А это значит, что нас заметили и ведут! Причём ведут давно!
— Да брось, — отмахнулся от слов командира Болад, — просто он настоящий дур…
Договорить фразу любимый племянник вождя не сумел. Потому как очень трудно, даже воину Булата, что-то сказать с катящейся вниз по склону холма головой. В то же мгновение лишились своих голов и остальные бойцы карательного отряда. Словно невидимый, невероятно острый, гигантский меч прочертил линию, очень аккуратно разрезая шеи. Деху Чембай, в отличие от своих людей, успел дёрнуться, он даже смог опознать убившие его людей заклинание — «Лезвие ветра», но и подобная внимательность не смогла спасти воина Сапфира. Его разрубленный ровно напополам череп брызнул во все стороны, и тёмно-серая жижа, некогда бывшая человеческими мозгами, осела на ночной траве.
Незамеченный до этого момента ни мальчишкой-горожанином, ни молодым койотом, ни опытным отрядом степных следопытов-карателей с соседнего холма, пряча поварской нож за пояс, начал спускаться мужчина.
Одет он был совсем неподобающе для этих мест. Рабочая кашая, обычные деревянные сандалии на ногах, да заляпанный мукой и маслом фартук. Казалось, он только вышел из пекарни, а не шагает по склону безымянного холма где-то во многих десятках километров от ближайшего города. Этот мужчина был далеко не молод, а точнее он выглядел, как глубокий старик. И по правде таким стариком и был. Месяц назад этот человек в одиночестве и тишине выпил бокал вина за своё сто тридцатилетие. Но об его истинном возрасте никто не знал. Даже те, кто многие годы жили с ним бок о бок и покупали его сладости, считали, что старику Коэну максимум лет семьдесят, не больше. Да и для разменявшего седьмой десяток он выглядел очень хорошо: ни грамма лишнего жира, подтянутая, сухая, словно ветка сахеля, фигура, уверенный, прямой, не замутнённый старостью взгляд. Только вечное брюзжание и глубокие морщины не только на лице, но и на руках, выдавали, что этот человек уже приблизился к своему Закату.
